Не случится никогда?

Гон крутил и мотал четверо суток, а потом схлынул столь же внезапно, как и начался, оставив на измятых, насквозь пропитанных потом, смазкой и спермой простынях два выжатых насухую тела. И Ваня, и Саня за это время практически не притрагивались к пище, только пили приносимые прямо в номер сок и чай, иногда, по паре часов, урывками, спали между соитиями, заметно похудели и осунулись, а кончив по последнему разу, мертво отрубились, даже до душа не доползли. Поднявшись с темнотой, оба, стараясь не смотреть друг на друга и косясь на многочисленные, валяющиеся везде использованные презики, по очереди наскоро ополоснулись, натянули принесенные альфой из машины шмотки и собрались продолжать прерванную течкой жизнь. Точнее, шугался только Ваня, Саня же, похоже, был настроен на дальнейшее знакомство. — Иви, — альфач, уже одетый, сидел на краешке разворошенной постели, вяло, без настроения, дожевывая кусок пиццы, и отслеживал взглядом собирающегося, упорно отмалчивающегося омежку. — Скажи хоть что-нибудь! Тебе было со мной плохо? Я был груб? Почему ты улыбнуться мне не хочешь? Почему отказываешься дать свой номер телефона? Я тебе противен, что ли? Ваня, морщась, отворачивал бледноватое лицо и продолжал сушить волосы полотенцем. Парнишка и сам не знал, что с ним, течку он провел замечательно, лучше не придумаешь, вот только ждущий сейчас ответа альфа был ему абсолютно, вымораживающе чужим. Ничего в душе не откликалось на его прикосновения и ласку. Не срослось. Лег радостно, готовый на что угодно, под первого подобравшего, одурманенный желанием, подставлял ему тело под поцелуи с ласками, кричал в его руках и на его члене от слепящего наслаждения, охотно, с жаром, ласкал и целовал сам, и — пустота. Ощущение налипшей грязи и напрасности случившегося. Как это могло произойти, Господи? Ведь он, Ваня, не шилява и не проститут. Обычный студент химфака из обычной, не бедной и не богатой семьи, невовремя зашедший в торговый центр купить несколько футболок. Не урод и не суперкрасавец, с милой глазастой мордашкой и стройной, пропорционально сложенной фигурой. Саня тоже обычный, приятной наружности, высокий, любитель спортзалов, лицо грубовато-привлекательное, тело плотновато и, на вкус омеги, слегка перекачано. А член большой — ну, у многих альф сей орган не меньше. Запах обожаемого Ваней кофе "арабики"? Куча альф на свете пахнут кофе. Все? Да. Еще мелочь — столь нежных и заботливых встретишь чрезвычайно редко. Не завез, невменяемого, никуда на хату к дружкам, на групповуху и общую потеху, гостиницу снял приличную и чистую, за свое бабло, не попросив с Вани вернуть ни гроша, обращался предельно аккуратно, купал, поил и пытался кормить, просто мечта омежья. Тогда почему сердце равнодушно? Где не срослось и что? Или это сам Ваня неправильный и не умеет любить? Ведь за почти двадцать один год так и не испытал ни к кому чувства сильнее, чем дружеская привязанность! — Ты меня не пометил, Саня, — парнишка вынырнул из невеселых мыслей и отбросил ненужное влажное полотенце на спинку кровати. — Я тебя тоже. Мы — не истинные, прости. Давай расстанемся без разборок. И Саня не стал его удерживать. Понял. — Вот моя визитка, — альфа выглядел откровенно расстроенным и разочарованным. — На всякий случай, мы же в первую сцепку не предохранялись. Если вдруг забеременел — сразу же звони, лады? Решим насчет ребенка вместе. — Лады, — буркнул недовольно Ваня, с нарастающим раздражением вырвал захваченный, было, альфой в попытке притянуть к груди и поцеловать на прощание, рукав, сунул протянутый бумажный прямоугольничек в карман куртки и, со всей возможной поспешностью, покинул насквозь провонявшую сексом, противную ему комнату, чтобы как можно быстрее забыть и ее, и оставшегося в ней Саню. Хотелось домой, до слез — к отцу и к папе. Опять нудно объясняться с родителями, где и с кем шарахался четверо суток, не позвонив и не предупредив, и что стряслось с новеньким, подаренным месяц назад отцом, телефоном. Плюс, не забыть заскочить в аптеку, за тестами на беременность. Сцепка без резинки — не шутка. Да, и к оменологу записаться, на заразу анализы сдать. Завтра же, с утра пораньше. «Эх, Ванька, бестолочь, и где была твоя голова, а? Мало было прошлогоднего попадалова? Теперь всегда носить с собой в рюкзаке подавители, не выкладывая ни под каким предлогом. Места не занимают, веса не имеют. Про запас. И, урок на будущее — сначала звонить не в „Фиалковое такси“, чтобы тех террористы взорвали и разнесли до последнего камушка в фундаменте, а папе или отцу. Те не запоют в трубку сексуальными альфячьими голосами и заберут оттуда, откуда скажешь». Размышляя подобным образом, Ваня, проголосовав, остановил именно омежье, украшенное по бокам стилизованным рисунком фиалок, проезжающее мимо такси, погрузил в него ноющее после длительного траха тело и назвал водителю, пожилому, седому, очкастому бете, адрес. Паренек соображал, что от него до сих пор за километр разит течкой, боялся влипнуть в очередную неприятность и предпочел переплатить — омежье такси стоило на четверть дороже обычного — чем рисковать. Озабоченных и падких до молодых омег альфачей полно, зачем провоцировать их на похищение с изнасилованием? Домой, и ладушки. Хватит, наприключался вдосталь, как бы аборт делать не пришлось. Заводить детей Ваня, да еще и неизвестно от кого, проведшего с ним одну-единственную, пусть и тридцать три раза сладкую течку, до окончания универа не планировал. Сначала диплом, после — найти работу по специальности, прижиться там, пойти в гору по служебной лестнице, добиться приличной зарплаты. Карьера куда важнее, чем дети. От детей — сплошные шум, непрерывные расходы, головная боль и проблемы. И — да, Ваня не испытывал стыда и не краснел, заявляя окружающим во всеуслышание — он не любил детей ни в каком виде. На дух их не переваривал, вечно лезущих, куда запретили, горластых и сопливых. Двоих своих младших братишек, первоклашек альфенка и омежку, чуть ли не ненавидел и охотно лупил, если предоставлялась возможность. И вообще, сдал бы обоих в детский дом, для спокойствия. Но отец и папа не позволят, обожают этих бешеных вампирят до потери соображения. «Только не залететь, Господи, пожалуйста! Аборты вредны для общего здоровья, сбивают гормональный фон, и еще инфекция от них может приключиться с разными осложнениями. Чем угодно тебя заклинаю: не дай мне залететь»… Через сорок минут парнишка уже отпирал дверь своей квартиры. Отца дома, несмотря на выходной, не оказалось — уехал с друзьями, как объяснил вышедший встречать из кухни папа, играть в футбол, зато братья были дома и — разумеется, без разрешения, ррр — гоняли Ванину компьютерную приставку! Наорав на мальчишек и залепив каждому по смачному подзатыльнику, злющий в предчувствии залета омега выставил обоих пинками вон из комнаты, заперся, принял душ, отмывая въевшийся запах кофе, переоделся в чистое и завалился в кресло с приставкой сам, отключить думающие мозги гонкой за космическими кораблями. На папины стуки и встревоженные просьбы из-за двери открыть и рассказать, что случилось, парнишка решил не реагировать — заткнул уши наушниками и изобразил глухого. Не сейчас. Позже. Если тест две полосочки — ужас, ужас — выдаст вместо одной. Ну, почему современная наука не изобрела до сих пор таблетки «после»? Подавители есть, но они отбивают желание и имеют кучу побочных, противных эффектов, вроде тошноты, головокружений и мигреней. И тоже меняют потом гормональный фон, слишком часто пользоваться опасно. А если хочется и потрахаться вдоволь, и без страха забеременеть? Жизнь, ты несправедлива к несчастным омегам…