"Скай и Дейзи: распад или Как собрать себя воедино?"

*** *** *** «Не тронь, не тронь меня, руки прочь!» — всё еще бредили мертвенно-бледные губы Уорда, но взгляд метался в неизведанных глубинах космоса (уже не здесь!), а пальцы искали в воздухе призрак Скай, то ли для того, чтобы навсегда развеять его, прогнать, то ли чтоб изловить, наконец. Девушка-нелюдь всеми силами старалась блокировать движения раненого, движения, которые лишь усугубляли кровотечение, открывшееся в локте. Одна из пуль Мелинды явно задела нервные окончания, его пальцы самопроизвольно «плясали», дёргаясь, как в тарантелле, словно заколдованные маленькие танцоры, которые не в силах остановиться, пока музыка звучит. Если вовремя всё подлатать, чисто теоретически, гадала Скай, у него еще останутся шансы восстановить мелкую моторику, или кисть обмякнет, как рудимент?! Что-то ей подсказывало (может, внутреннее чутье), что даже в случае наихудшего расклада Грант просто тщательней наляжет с тренировками на левую руку. Он не сдастся. У него просто не останется выбора, по сути. Будь сильным или умри! Если честно, сперва его состояние показалось Скай вполне сносным. Она готова была отвести его в какой-нибудь маленький мотель, сама обработать рану спиртом, вытащить пулю (ту другую, что прошла не навылет). В остальном же — интернет в помощь. Но потом его просто захлестнуло волной сильной дрожи и слабости, голова закружилась, кожу покрыла испарина, он ничего не видел, бредил. Терял сознание через каждые 2-3 минуты, от болевого шока вновь приходил в себя, если это можно было еще назвать Уордом. Мышцы на спине у Гранта так свело от раны, что он скрючился в позу эмбриона, лежа на боку. Вмиг отяжелевшее тело мужчины совершенно не в состоянии было стоять. Не то что идти. В принципе, Скай даже не рискнула бы тащить его до такси на себе. Еще неизвестно, на какого водителя там нарвешься. Плюс, конечно, неясно: можно ли в таком состоянии его передвигать? Не нужно было становиться гением, чтобы осознать простую истину: Гранту нужна профессиональная помощь. Но в больницу ему нельзя. Щит? Хммм, вряд ли Джемма Симмонс захочет доставать с того света человека, который едва не похоронил ее с Фитцем на родине Спанч-Боба, ну, то есть, на дне океана, кто не в курсе. Разве что, дабы потешить собственную гордыню, доказать, что она лучше Уорда. Нет. Единственным спасением был Кэл. Он оставил ей свой номер на всякий случай. Молясь всем Богам (в том числе, скандинавским, которые уж точно существуют!), Скай судорожно ожидала подмоги, обнимая и придерживая тем самым туловище своего драгоценного бывшего Н.О.* *** *** *** — И когда, когда я к нему прикоснулся, — упоенно продолжал свой рассказ парень со шрамом на подбородке, — я увидел звезды над головой. Часть неба подозрительно дребезжала, как если бы нечто громоздкое и невидимое медленно опускалось меж моим взором и сторожевой башней, той, что на севере. Я уже было собирался сообщить по связи, что вижу объект Щита. Но в тот же миг услышал шаги позади, обернулся, и длинноволосая блондинка проломила мне череп, сэр, чем-то тяжелым. Голубые глаза молодого сотрудника Гидры сияли, наполненные невыплаканными слезами. Невзирая на воинскую выправку, юноша горбился, словно на плечи ему возложили тяжкий крест. Да, увидеть собственную гибель — незавидное бремя. — Я умер, я долго умирал… Мне было так страшно и одиноко, — губы молодого человека едва дрожали, — одиноко и страшно… Мужчина же, которому так горячо и честно исповедовался преданный работник Гидры о своей судьбе, был в годах. Острый нос, холодный взгляд карих глаз, слегка заинтересованная улыбка, идеально выглаженный темный костюм, седые волосы. В правой руке старик вольготно держал бокал вина, Кьянти, Тоскана. На столе стояла наполовину пустая бутылка. Не такая, как те дешевые копии, что может себе позволить средний класс, не пожадничав 10 долларов, а пузатая красавица, оплетенная лыком, подкорьем молодой липы и некоего иного лиственного дерева. В середине 19 века производством «Кьянти» на законодательном уровне занимался барон Беттино Рикасоли, министр Тосканы, выверявший точное количество различных сортов винограда, которые должны участвовать в палитре вкуса. Это же надо себе представить — кто-то не ленился писать законы о производстве вина, которое теперь разбавляют и продают беднякам за бесценок. Дело великого человека испоганили, загубили на корню, как Дэниэл Уайтхолл опорочил славу Гидры, позабыв об истинной ее цели. Кажется, рассказ обреченного на гибель солдата волновал Гидеона Малика гораздо меньше, чем участь напитка. — Это всё, что ты видел? — подводя итог, уточнил Гидеон. — Да. В комнате, кроме них, также находилось еще три человека. Высокий азиат с неприятной улыбкой, который предпочитал стоять в двух шагах за спиной Гидеона, явно считающий себя, если не правой рукой, то уж точно крупной рыбой. Это раз. Лысый парень с бородой и усами в странных очках, нагло развалившийся на диване, где-то в десяти шагах от стола. Это два. Он постоянно крутил в руках собственную кепку, словно размышляя, идет она ему или лучше выкинуть ее нафиг. Гидеон изредка бросал на него косые взгляды, ибо заразить пока своими идеями Лусио не удавалось, но и терять столь ценный кадр было глупо. Приходилось исправно платить негодяю. Увы, верность наёмника, купленная за деньги, как известно, в критической ситуации резко обесценивается. Третьим же гостем в кабинете Малика был человек, совершенно не желавший здесь находиться. Пленник. И главный козырь нового лидера Гидры. Человек этот, судя по морщинам, был на пару десятков лет всё же младше Гидеона, хотя и выглядел хуже него. В безбородом Чарльзе Хинтоне Грант Уорд вряд ли сейчас бы узнал того самого бродягу-бомжа, которого не стал убивать по неизвестным причинам. Нелюдя вымыли, приодели, побрили. Кто этим занимался, по распоряжению Малика, было неизвестно. Но Чарльза не покидало ощущение того, что в этом доме он не более, чем свинья, откармливаемая для ритуального жертвоприношения. Светлые глаза мужчины сочувственно глядели на молодого солдата Гидры, который узрел свою судьбу и кончину в быстрой перемотке. «Всё это моя вина», — было написано на лице несчастного нелюдя. Аристократичный вид Гидеона вызывал трепет и страх у его подчиненных. И блондин со шрамом на подбородке, судя по всему, не был исключением. — Простите, сэр, я старался… Старался запомнить всё, как вы сказали. Но видения бегут слишком быстро. Может, попробовать еще разок? Теперь лицо Чарльза вытянулось от удивления. Фанатик? Этому человеку страшно и одиноко было умирать, но он готов вновь взглянуть в глаза смерти и всё подробно законспектировать, лишь бы угодить Старику? Да это же культ, культ личности и деспотия в чистом виде! Так быть не должно… Мы живем в цивилизованное время. Этим людям пора лечиться. Они больны. — Не волнуйся, ты славно послужил интересам Гидры, — соизволил ответить Гидеон. Сумасшедшая улыбка расцвела на губах блондина. Малик едва заметно постучал кончиками пальцев по столу, и азиат — Гийера — выпроводил гостя за дверь. Когда Лусио и Малик условятся о цене, можно будет поиграть в Бога. Снести с доски несколько пешек раньше положенного срока и убедиться, что судьба — это лишь мистика, талантливый игрок, которого вполне можно обдурить, если на твоей стороне знание каждого его шага. Вот уже семь агентов Гидры перешли на новый уровень, познав собственную смерть, ради того, чтобы Малик узнал чуть больше о книге под названием «Даркхолд», поможет ли она вернуть в мир первородного монстра — первого из нелюдей. — Это ужасно, вы убьете их всех? — наконец, догадался мистер Хинтон. — Хотите убить их? Сейчас? Чтобы проверить свои теории? Они же на вашей стороне! Ваши люди! Взывать к совести Гидеона было абсолютно бессмысленно и поздно. Он воспитывался в страстной приверженности целям и идеалам организации, которой служила его семья поколениями. Еще в юности Малик пожертвовал собственным братом для общего блага. Теперь же он был стар и глух к словам посторонних, поэтому лишь ухмыльнулся в ответ на возбужденные протесты своего гостя и пригубил вина. — Вы считаете меня безумцем, мистер Хинтон, а я всего лишь человек веры. Моисей сорок лет водил свой народ по пустыне, ослепленный преданностью Богу. И умер перед самым входом в Землю Обетованную. Вы — как человек знания — вряд ли можете в полной мере ощутить, как важно религиозному адепту узреть результат своих исканий… Брови Чарльза Хинтона тут же скакнули на лоб. — Вы сравниваете себя с Моисеем? «Этот человек безумен!» Даже Лусио на диване замер на пару мгновений, прекратив теребить кепку. — Что вы! Я не Моисей, — довольно хохотнул Гидеон, покидая свое роскошное кресло, дабы немного размять ноги. И, кажется, напряжение спало с лиц его телохранителей. Ну, слава Богу, что он себя хотя бы Моисеем не считает.  — Но я ближе к своей Земле Обетованной, чем вы думаете, — запоздало добавил Малик. — Вы когда-нибудь собирали паззлы, мистер Хинтон? Чарльз сверлил взглядом седые волосы лидера Гидры, не желая отвечать. — Это очень увлекательно… Нам с Вами предстоит великое дело. Собрать грандиознейший паззл в истории мира. Знаете, моя семья веками исправно служила истинному Божеству. Войне. Мы все кормим кровью тех или иных Богов. Но разве иудеи, христиане, мусульмане, буддисты, кто-нибудь из вышеперечисленных, может похвастаться тем, что скоро заставит своего Бога вернуться на Землю? Тишина, повисшая в воздухе, вновь напиталась мягким тембром голоса Гидеона: — Нет. — Он сам же ответил на свой вопрос. Чарльз Хинтон старался не смотреть по сторонам. Непроницаемое лицо Гийеры и злобный оскал того лысого парня на диване пугали его почему-то гораздо больше безумных речей Малика. — Я расскажу Вам о царе Мидасе, дабы более плавно перейти к обсуждению Вашей роли в грядущей Войне, мистер Хинтон. Наверняка, вы, как человек образованный и умный, прекрасно знаете основную канву мифа. Малик помолчал, и Чарльз уже было решил, что он вошел в астрал от звука собственного голоса, когда Гидеон продолжил: — Однажды в садах царя Мидаса заблудился пьяный сатир бога Диониса. За ласковый прием и возвращение своего друга Дионис пообещал Мидасу исполнить любое его желание. И царь попросил у бога вина и земных сладострастий дар, чтобы всё, к чему бы он ни прикасался, обращалось в чистое золото. Дионис исполнил желание царя. Нет-нет, «бойтесь своих желаний» не главный посыл моего рассказа, мистер Хинтон. Вы — мой царь Мидас, моя курочка, несущая золотые яйца. Мучимый голодом, царь не мог пить и есть. И тогда он взмолился об избавлении от дара. Как и вы, Чарльз, ему собственные чары приносили лишь боль и страдания… Лусио на диване всхрапнул и резко дернулся во сне. Гийера расправил плечи. Взгляд у него, как у хищной птицы. Бррр… Мурашки по коже. — Вы ведь прятались, не хотели быть найдены, Чарльз, — продолжал тем временем Малик, и голос его звучал уже не так мягко, наполняясь сталью. — Мечтали, чтобы вашу тайну никто не потревожил, не раскрыл, поэтому и ушли из дома, бросив семью. Но всё тайное рано или поздно становится явным… Вам будет интересно узнать о дальнейшей судьбе Мидаса. Малик перевел дух, любуясь на темнеющее небо за окном. — Ведь, что такое есть дар, который вы скрывали, Чарльз? Он не принадлежит лишь Вам одному. Он взращен веками эволюции. И потому не вы один имеете право им распоряжаться. Слушайте, слушайте дальше… Голос Гидеона, словно паутина, пробирался к самым незащищенным участкам души Чарльза Хинтона, и всё существо его дрожало от страха неизведанности. Что приготовил для него этот безумный старик, фанат мифов Древней Греции? — Бог Дионис был благосклонен к Мидасу, сжалился над ним и забрал дар обратно. Гийера, кстати, тоже обладает щедрым даром, как и вы. И я уверен, он с удовольствием продемонстрирует Вам его, если Вы еще хоть раз двинетесь в мою сторону без спроса… От Гидеона, пару секунд назад вернувшегося к столу, не укрылся тот факт, что несколько раз бездомный подпрыгнул на стуле, медленно двигаясь в сторону Малика. — Нет, Чарльз. У вас не получится. Я должен оставаться в здравом уме, мой смелый друг. Что бы вы ни предприняли, думаю, Лусио вас опередит. И это было так. Лысый больше не спал, а изъедал затылок пленника озабоченным взором. — У него тоже есть дар — очень красивые глаза. И за деньги он готов заставить остолбенеть любого. Итак, о чем я говорил? — Ах да, — Малик припомнил и без помощи посторонних, — я хотел вам рассказать о другой беде царя Мидаса. Дело в том, что он дьявольски уважал музыку, как многие цари по ту пору, и стал рьяным поклонником искусства бога Пана. Однажды его кумир осмелился бросить вызов самому богу Аполлону, который считался непревзойденным мастером своего дела. Состязание состоялось на горе Тмол. И в качестве судей позвали многих, в том числе и Мидаса. Гидеон усмехнулся. Нелюдь боялся его перебить, хотя заранее знал, чем кончится данное предание. В прошлой жизни, до того, как бросить жену и маленькую дочь ради их же безопасности, Чарльз был учителем. — Итак, бог Пан играл превосходно на своей флейте, и Мидас заслушался его с наслаждением. Но вот пришла очередь Аполлона, увенчанного лаврами лучезарного бога, он играл на кифаре. И все боялись выбрать не его. Ибо гнев Аполлона бывал воистину ужасен. Бог горы Тмол признал его тотчас победителем. И все с ним согласились, кроме Мидаса. Аполлон не потерпел подобной дерзости и, как вы помните, а я догадываюсь по вашему взгляду, вы помните, наградил царя ослиными ушами. Чтобы впредь тот отличал победителей заранее. Подчас не важно, кто владеет лучше инструментом, мистер Хинтон, важно, у кого больше шансов и стремления к победе любой ценой. Мидас не умел предвидеть, как вы, за что был наказан ослиными ушами. И вот та часть, что я Вам обещал. Про тайну. Лусио недовольно перевернулся на другой бок. Гийера не изменился в лице. — Для лидера уважение — важная валюта. Мидас скрывал свои уши пурпурной повязкой. Слухи ему были ни к чему. И только от одного брадобрея, который всегда стриг ему волосы и бороду, он не смог утаить своей мрачной тайны. Строго-настрого царь запретил ему разглашать свой секрет. И брадобрей, боясь проговориться случайно, отправился на берег реки, вырыл в земле ямку и шепнул в нее: «А у царя Мидаса ослиные уши», после же присыпал яму землей. Вскоре на том месте вырос густой тростник, и под ветром зашептали листья друг другу: «А у царя Мидаса ослиные уши». Ветер разнес эту весть по всему миру. Так люди узнали тайну Мидаса. Ведь тайна, Чарльз, — это то, что знает один человек. Вас видели. Ваш дар. Мои агенты. Малик воистину торжествовал. — Точно листья, разбросанные по городу, они перешептывались, что нашли Мессию. К счастью, Вы не он! Это ересь. А ересь нужно искоренять, подобно сорнякам. Мессия, истинный Мессия, который всех спасет, живет не на нашей планете. Но моя семья веками жертвовала всем, рисковала любимыми людьми и союзниками, дабы открыть дорогу к его возвращению. — Вы про Иисуса? — недоумевающе округлил глаза нелюдь, решив, что старик окончательно сбрендил, и спасенья нет. — Нееет! Лучше. Лучше, мой неверующий друг. Лучше Иисуса. Тысячи лет тому назад на земле родился первый нелюдь, которому было суждено править ею, такой же, как и вы, но гораздо сильней. Его мощь была воистину безгранична. И люди настолько испугались его силы, одержимые страхом и завистью, что отыскали способ отправить божественно совершенное создание через портал к далекой планете. Обманом они изловили и изгнали его. Гидра была основана с единственной целью — вернуть достойного правителя земли. Вернуть истинного Бога. Видения, что вы внушаете, не подделка. С этим мы разобрались. А значит, со временем, сколько бы человек мне не пришлось отдать в дань, мы с вами выясним, что должно произойти в долгожданный день… А пока… Пейте вино, я угощаю. Карие глаза Гидеона зажглись азартом. И он протянул Хинтону бокал кьянти, как старинному другу. — Но ведь вы — маньяк, — наконец, осмелился озвучить свое наблюдение нелюдь. — Браво, мой друг, маньяк — отличный комплимент. — Моментально среагировал Малик. — Все выдающиеся люди на этой планете убивали других стопками. Наполеон, Чингисхан — маньяки, Цезарь — без сомнений. Македонский? Тоже! Если так рассуждать, это блестящий комплимент. Сглотнув, Чарльз отрицательно помотал головой, отказываясь от вина. — Гийера, приведи нам нового гостя. Пора творить историю! Сноски: Н.О — Надзирающий офицер, по сути, человек, который обучает агента Щита всему, что он должен уметь.