*** *** ***
И вновь он был обречен на блуждание во мраке. Бесконечно долгое и одинокое блуждание, которое ощущалось как нескончаемо длительное скольжение в бездну, но всякий раз интуиция обманывала его, и весь этот ад оборачивался парой минут бессознательного состояния. Порой, отдавая себе отчет в том, что это всего лишь сон, иллюзия, Уорд пытался зафиксировать, сколько длится очередная отключка, считая секунды и минувшие дни, делая мысленные зарубки, но каждый раз ошибался. И оказывалось, что прошло максимум несколько часов. Однажды ему даже примерещилось, что он очнулся в обшарпанном лифте неизвестного дома; под стертыми цифрами этажей, на стене, кто-то мелким косым почерком написал: «All is shit!» То бишь: всё — дерьмо. Ох, как в тот момент Грант был согласен с тем оратором, кем бы он ни был. Разум агента Гидры старался за что-нибудь уцепиться — хотя бы за образ Скай, которая его тащила на себе, — но тщетно. Дрейфуя меж кошмарами и мучительной пустотой, он был один. Снова один. И воистину, даже боль, пульсирующая в области сердца, плеча и спины, не могла конкурировать с этим тягостно щемящим одиночеством. «Тебе никто не нужен. Ты просто ослаб, соберись! Выкинь эту блажь из головы… Нужно подавить эту слабость. Подавить!» Мысли, собранные в кучу, вновь расползались по разным углам, будто трусливые тараканы, иногда проецируя в мозг яркие как вспышки картинки — старое предсказание того нелюдя, перемешанное с воспоминаниями из прошлого. Мэй, размахивающая ногами. Ах да, это уже случилось. Фитц, стреляющий из убаюшки или айсера. Не сильно-то разберешь. Кадр смазан. Название «убаюшка» Уорду всегда нравилось чуть больше. Пускай оно и смешное. Только никому-то он об этом сказать уже не мог. Отсутствие союзников подтачивало нервы, хотя Грант и не признавался себе в этом. Тот самый бассейн. Скай. Новый мир без солнца. Песок под руками. Жжение в груди. Треск. И склонившийся над его телом Колсон. Виноватый, злой и напуганный — всё вместе. «Неужели он станет последним, что я увижу? Нет, лучше уж умереть сейчас, когда она рядом… Тряпка, побороть эту слабость… нужно побороть…» И вновь в сознание пробились ненавистный колодец и брат, которому необходима помощь. Чувства вины и запоздалого равнодушия захлестнули Уорда одновременно. Всё тщетно. Ничего не выходит, когда ты хороший. И когда плохой, не выходит тоже. «Почему?» «Потому что ты ничтожество, предатель и Гидра», — в голове зазвенел как колокол твердый голос Виктории Хэнд. Давненько он не видал этого надменного лица; малиновая прядка, недовольно сжатые губы и стильные очки с черной оправой. При жизни эта дамочка была вредной, заносчивой и злой, и от нее разило холодом и безразличием за версту. Лицо Виктории, всегда неподвижное и скупое на эмоции, скорее напоминало маску покойника. Сильных угрызений совести по поводу ее убийства Грант никогда не испытывал. Поэтому был даже ошеломлен появлением на арене своих переживаний столь незначительной особы. Странно было осознавать, что собственное подсознание с тобой не согласно и хранит ее образ на подкорках головного мозга. Ах да, кажется, все главные беды в его жизни начались именно в том вертолете. Выбор был. Но он ускользнул, как и сама жизнь… сквозь пальцы. Перед взором промчался медицинский под, унося с собой на дно океана двоих, которые и впрямь успели стать для него важны. «Уорд, пожалуйста, я должен понять… — голубые глаза Фитца травили душу, фраза «я должен понять» застряла в мозгу. Конечно, он должен; гений всегда старается осмыслить происходящее разумом, но как объяснить предательство друга?.. Это попросту невозможно, очнись, Фитц! Джемма гораздо более сообразительна в это мгновение. Говорит, что нужно принять всё как данность. И пускай она права, так и хочется стукнуть ее сквозь стекло чем-нибудь по лбу. Может быть, если бы они оба верили в него безоговорочно, он бы не устоял? Нет. Вряд ли. — Нет, я в это не верю. — Продолжает настаивать Фитц из воспоминаний. — Мы друзья. Правда? Мы друзья. Мы столько смеялись вместе! Я знаю, что ты хороший человек, Уорд. Это выбор — быть хорошим. Это выбор! Сердце в груди тяжелеет от осознания, что придется сбросить их в воду, как только что народившихся котят. Лишь бы не пускать в ход оружие и не выбирать между Гарретом и новой семьей. Уже поздно, слишком поздно. Они не поймут… Но он что-нибудь придумает. Фитц. Я дам ему время — шанс для того, чтоб придумать, как выбраться из этой западни. А в спину всё также летят роковые слова. Последние слова, сказанные еще верящим в него человеком: — Уорд, посмотри на меня. Уорд, просто повернись. Не делай этого. — И Симмонс присоединяется к этим бестолковым мольбам. А что еще делать? Но голос Фитца звучит всё же громче. Он верит, что всё еще не поздно исправить. — Уорд, ты не обязан этого делать. Я знаю, тебе не плевать на нас! — Ты прав. — Непроизвольно с уст слетают слова. — Не плевать… — Не узнавая собственного голоса, Грант добавляет с горечью, вспоминая пса Бадди. — Это слабость. Смотреть им вслед, всё-таки повернувшись, лицом к лицу, больно, но необходимо, разве можно было поступить иначе? Возможно, выбор был. Неважно. Некоторые люди, видимо, рождаются на свет с заранее предопределенной судьбой, рождаются, чтобы страдать от бесконечного ряда собственных ошибок. Выживание — их стезя. Под конец, как всегда, явилось самое мерзкое: довольное лицо Гаррета. «Гидра понимает всю важность выживания. — Он помнил этот разговор, но без контекста вырванные из уст Джона слова окрашивались иным смыслом, словно выкрикивали: «Ты такой же, как я» — Ты сам всё это заслужил». «Будь он проклят за то, что проиграл и отделался так просто. — Комок в области солнечного сплетения словно вырос в разы, и мысленно Уорд поправил сам себя. — Нет. Будь он проклят за то, что вытащил меня из тюрьмы, пообещал свободу, а вместо этого бросил в треклятом лесу, привязал к себе, позволил Питерсону остановить мое сердце, а затем сошел с ума и умер, оставив меня вариться в этом д@рьме в полном одиночестве». Виски пульсировали, дыхание учащалось. Наверное, головокружение, жар и бред были следствием большой кровопотери. Но Уорда больше ничего не трогало, да и не волновало собственное состояние. Он дьявольски устал. Устал бороться. И думать. «Если даже это будет Колсон, если он меня убьет, не всё ли равно? Какая, к черту, разница? Сколько можно убегать от своей судьбы и ждать новых соблазнов, боли и предательства?.. Это никогда не прекратится! — с тоской размышлял Уорд, жар немного спал. — Как всё надоело. Знал бы хоть кто-нибудь. Нет. Если они узнают — они всё это используют против меня». Как бы Грант ни ненавидел всем сердцем Гидру, Щит он ненавидел в разы сильней. Ибо они стали для него почти что домом, семьей, но оказались даже двуличнее Гидры, не дав ни единого шанса доказать, что он может быть другим. Может быть верным. Мастера двойных стандартов. Борются против зла, а сами ничем не лучше. В груди мерно стучало сердце. Кажется, он впервые успокоился. Не было никаких чувств, пока не нагрянула жгучая обида за те четыре пули, а после неимоверная нежность по отношению к Скай, ведь она всё еще тащит его на себе. Бог с ним, не важно, что с ней произошло, и почему она рассорилась с Колсоном и командой, они всегда были скоры на расправу, выводы и ответные меры. Надели мешок на голову и баста; доставили на базу и рассудили всё без каких-либо прав на это. А уж как они умеют промывать мозги своими обещаниями, что твоя жизнь изменится, приобретет смысл. О да, многое же Ей дала эта новая жизнь. Теперь Скай однозначно сошла с ума, если перешла на его сторону. И всё-таки… было так приятно чувствовать запах ее волос и осознавать, что ватные ноги твои кто-то держит, да и тело куда-то несут. Но нет. Можно не просыпаться. «Сейчас ей можно верить. А если и нет… Если всё это продуманный, извращенный план Колсона — пускай убьет меня спящим…»*** *** ***
— Признаться честно, я и сам не подозревал, как тебе это необходимо! — улыбнувшись, произнес Фил Колсон, разминая стопы коллеги. Но затем слегка смутился и пояснил, — Расслабиться, я имею ввиду. Мэй лежала на диване, запрокинув ноги вверх на подушку и смакуя алкоголь из бокала, изредка подносимого к губам. Хорошо, что остальным агентам Щита было не позволено почем зря (без стука!) врываться в кабинет Колсона, ведь застав Фила и Мэй в подобном положении, вряд ли у кого бы то ни было хватило сил и профессионализма прикусить язык и удержаться от сплетен. Именинница имеет право на отдых, верно? Директор Щита сидел на краю дивана с подушкой на коленях и бережно поддерживал ноги Мелинды Мэй, лениво поглаживая пальцы дамы. Да уж, Лэнс Хантер, пожалуй, за лицезрение подобной сцены, продал бы душу дьяволу. В воздухе витал аромат сухофруктов, специй, дыма, жареного мяса и жженых волос. Они, наконец, открыли ту самую бутылку виски хейг, которую Колсон обещал всякий раз откупорить и продегустировать, стоило двум старым друзьям ввязаться в смертельно опасную передрягу, из которой, казалось бы, нереально выбраться. — А помнишь то дело… — начал было Фил, и лицо его озарилось забавной улыбочкой. — Так-так-так, Колсон, я заказывала молчаливый массаж ног и хейг, — перебила его Мелинда Мэй. — А не болтовню. Разговор по душам и правда был бы сегодня ей лишь в тягость. Закрыв глаза, Мелинда попыталась отключиться от тревог и вспомнить тот день, когда по-настоящему была расслаблена и счастлива. Перед мысленным взором должны были воскреснуть слепящее солнце, синее море и мягкий белый песок под ногами. Последнее свидание с бывшим мужем, Эндрю, которого она потеряла, по вине чертовой книги Джаин. Но нет. Разум был чист. И всё светлое, что связывало Мэй с любимым мужчиной из прошлого, стёрлось, оставив лишь горечь разочарования и жажду поскорей со всем этим покончить. Теперь его имя Лаш. Он сдался. Хотя и любил ее, безусловно. Такова природа нелюдя, невозможно противостоять биологически заложенному механизму. Что значит — у них не было и шанса. Отставив бокал на небольшой столик возле дивана, женщина потянулась, зевнула, потерла лицо ладонями и непроизвольно нащупала несколько царапин — на щеке, шее и подбородке. Маленькое исчадие ада, которое они с Линкольном подобрали и потушили, гоняясь за тем жутким типом, Джеймсом, обладало прескверным характером. На полу в позе сфинкса всё это время величественно восседал полудремлющий рыжий зверь с чуть подпаленным хвостом. — Ну, и как ты ее назовешь? Колсон улыбнулся чуть шире, наблюдая за тем, как кошка, меняя позу, изящно выгибается и выпускает когти в старый ковер, отданный животине специально для подобных фокусов. — … такую-то красавицу! — с озорством добавил Фил. Ни у кого на базе не оставалось сомнений, что агент Мэй рано или поздно приберет к рукам то воинственное, то медитирующее создание, в каком-то смысле похожее на свою спасительницу. Кошка никому другому, кроме Мэй, и гладить-то себя не позволяла, сразу начинала кусаться и мурчать надрывно и громко, словно сигнализация. — Есть идеи? — поинтересовался Колсон, сам перебирая в уме забавные клички животных. Мэй горделиво ухмыльнулась, по-собственнически оглядев зверюгу с головы и до хвоста. Идеи? Конечно, есть! И бросила как бы невзначай: — Еще бы! В ней сил больше, чем в Кэмпбелле. Вот кто теперь будет Кавалерией!*** *** ***
Во рту пересохло. Неподъемная голова слегка кружилась и пульсировала в бешеном ритме. От голода сводило живот. Волосы пропахли осенней листвой. Звезды перед глазами мелькали вновь и вновь, то угасая, то зажигаясь. Шли дожди. Светило солнце. Он мерз, голодал, добывал пищу, снова мерз, спал на холодной земле, потом в хижине, построенной собственными руками. Да-да, та жизнь тоже казалась некогда мучительной вечностью, теперь же Грант бесконечно скучал по тому времени. По чувству голода, по свободе, по себе самому. Он вновь очнулся в том самом лесу, в котором провел целую вечность. В лесу, который ненавидел всем своим существом; в лесу, в котором был почти счастлив. Чей-то влажный вонючий язык прошелся по его лицу. И даже понимая, что это невозможно, ведь лучший друг — Бадди — мертв, убит его же рукой, Уорд был счастлив, как никогда. Значит, оставалась призрачная надежда — вероятность того, что всё дальнейшее лишь привиделось ему во сне. И всего этого нет. Есть только лес. И возможность уйти, куда захочешь, не дожидаясь, пока твою душу продадут, а жизнь растопчут, превратив в кошмар. Как легко на сердце, хотя бы сейчас… — Так ты не мертв? — усмехнувшись по-детски наивно, Грант разлепил веки и погладил черного пса по ушам и шее, прижимая к груди. Да, конечно, он соскучился по этой шерсти, по мокрому носу. Лес был всё также зелен и прекрасен. Сидя, можно было разглядеть меж стволов деревьев небольшую хижину. Там, впереди. В этом бредовом видении был смысл. Такую реальность он понимал. Ведь в самом деле, кто в этом мире был ему верен до конца и принес больше всего любви в чистом виде? Бадди, создание, гревшее его под проливными дождями. Ласкающееся, теплое существо. Вместе они добывали пищу, гуляли. Разве могло быть правдой то, что он всё-таки спустил курок? «Ты в курсе, что он не человек?», — вновь в голове зазвучал голос Гаррета. «Конечно. Он лучше, чем человек. Умный, верный, надежный». Этот разговор был настолько давно, что сердце защемило от досады. «Только попробуй вернуться, Джон. И я пущу тебе пулю в лоб без сожалений». Вдох-выдох. Поздно. Идиллия была нарушена. Отныне невозможно было наслаждаться этим воздухом, игнорируя тот факт, что всё здесь — лишь иллюзия, плод больного воображения. Впрочем, Уорд всё равно не смог бы долго верить в мир, где не было того поцелуя в каморке. В тот день она была искренней. Птицы сорвались с ветвей крикливым веером в разные стороны, ветер донес ее голос. Скай взывала о спасении. — Умоляю! На помощь! Колсон! Мэй! «Она зовет не тебя…» — шептало оскорбленное самолюбие. — «Но разве ты заслужил, чтоб тебя звали?» — Папа! «Папа? Ах да, у нее же есть отец», — припомнил Уорд, срываясь с места и больше не отдавая себе отчета в том, что вновь вступает в игру с собственным воображением. Увидеть ее еще раз казалось достаточной ценой за потрепанные нервы и очередной кошмар. — Кто-нибудь! Ноги несли его вслед за псом, который отлично ориентировался в пространстве и, наверняка, воображал, что они с хозяином вновь отправились на охоту. Это было близко. Где-то здесь. Нет. Голос недаром разносился, усиленный эхом. Скай не было видно. Но Грант и сам догадался, что она находится там, на дне чертова колодца, который явился, чтобы вновь испытать его на вшивость. Кто бы сомневался? Склонившись над мутно-черной водой, он даже не сразу разглядел ее. Она казалась такой маленькой и беззащитной. И глаза ее сверкали от страха. — Нет. Не трогайте меня. Кто там? — Я… не сделаю тебе больно. Странно было понимать, что Скай не узнает его — ни лица, ни голоса. Странно и отчасти неприятно. «Не сделаю больно?» Будь она в своем уме, уже давно бы ответила, что он — лжец или съязвила что-нибудь остроумное. Сон вновь наполнился бредом, ибо уровень воды начал стремительно расти, поднимаясь и заставляя самое дорогое существо для Уорда задыхаться от страха. — Вытащи, вытащи меня отсюда, — запаниковала хакерша. — Один ублюдок опоясал меня этой чертовой цепью. Не могу вырвать ее. Там какой-то громадный замок. У тебя есть что-нибудь, чтобы его сломать?! И конечно, по счастливой случайности сна, на поясе Уорда весело позвякивала от каждого движения и дуновения ветра связка каких-то жутких ключей. — Я сейчас, — пообещал Грант, но шею его перехватила железная хватка локтя неизвестного. Перед глазами поплыли пятна. Трепыхаясь, как рыба, выброшенная на сушу, и работая локтями, он рассмотрел лишь то, что лицо негодяя было скрыто под маской. Еще несколько секунд и всё — Скай умрет. Надо было просто кинуть ей ключи. Но не хотелось, чтоб она потом задавала вопросы, откуда они у него взялись. И вправду откуда… Вода прибывала. Крики Скай становились всё громче, а затем умолкли совсем. Наконец, его сознание на миг отключилось, от недостатка кислорода; тело рухнуло наземь, стукнувшись лбом о каменную стену колодца. Он проиграл. Шли мучительно долгие часы, а может быть, только создавалось впечатление, что они шли: время снова играло не по правилам. Куда же запропастился Бадди? Ну, за пару мгновений до нападения, пес однозначно стоял за правой рукой Уорда — как раз там, откуда возник неприятель. Собрав последние силы в кулак, Грант подтянулся на локтях и замер, приоткрывая левый глаз. Правый заплыл кровью. И тут же Уорда перехватили за волосы, и с легкостью (будто бы его тело ничего не весит) подтащили к колодцу, заставляя смотреть на черную воду, дошедшую до середины. Скай была там, внизу. Погребена под пучиной… Ее было даже не разглядеть. Последний пузырек воздуха, вышедший из ее легких, лопнул. — Вот на что ты обрек их, Фитца и Джемму. Вот! Смотри, что ты сделал с ними. Смотри! — Я пытался их спасти, — в злобе настаивал Уорд, уже не осознавая, врет ли себе сам или правда верит в свои слова. — Хватит. Мне можешь не лгать. Я знаю о тебе всё. — Произнес незнакомец. — Единственный, кого ты всегда спасаешь, только ты сам. Сняв маску, убийца игриво подмигнул Уорду, тоже склонившись над колодцем. Грант готов был увидеть лицо Гаррета, Колсона, даже морду мертвой псины, но с зеркальной глади вод на него смотрело еще одно собственное лицо. Его двойник удовлетворенно хохотнул: — Отрубишь одну голову — вырастут две! А ведь в отражении они и вправду напоминали двуглавого монстра. Вынырнув из своего кошмара, Уорд пробудился окончательно, понятия не имея, где находится. На стуле напротив кровати дремала Скай.