Пари

Ребята принялись кричать «Горько!» И что нам с Машей оставалось? Правильно, поцеловаться прямо на ступеньках ЗАГСа. Под аплодисменты и крики «ура» Роман вручил нам конверт. В нём обнаружилась путёвка. Нет, не на месяц, всего на неделю. И не на Канары, а в Ленобласть. Но зато какие там оказались пейзажи! И тишина! Я вякнул было про тур, на что мне ответили, что моё внезапное заявление на отпуск уже давно подписано. Мне осталось лишь подобрать запрыгавшую вниз по ступенькам челюсть и поблагодарить. И это моё отсутствие в туре на фанатской страничке тоже обсосали со всех сторон. Были версии о том, что я лечусь от зависимости, что мне под дверь подкинули младенца в шали, и что я теперь ищу его мать, что любовник увёз меня в Европу, и много-много других, не менее оригинальных. Но самой моей любимой версией стало то, что меня побила моя же девушка, и я теперь вынужденно прячусь ото всех, пока не сойдут синяки. По версии неуёмных фанаток побила она меня за то, что я поцеловал какую-то девицу на фотосессии. Уехали мы с Машей на следующий день с утра. После шумного и вечно спешащего города оказаться в звенящей тишине было очень непривычно. Хотелось не то выковырять из ушей вату, не то ходить на цыпочках по лесным дорожкам и разговаривать едва слышным шёпотом. В доме отдыха, в котором мы оказались, почти не было отдыхающих. Учитывая время года, ничего странного в этом не было. Вокруг стояли сосновые леса. Сам дом отдыха находился на берегу озера. В первое же утро, когда после завтрака, на котором, кроме нас, почти никого не было, мы вышли на берег. ВСЁ озеро было покрыто тоненьким слоем льда. Стояла ТИШИНА. Маша ступила на первый понтон, вдававшийся в озеро и… Случилось ЧУДО. Покачивающийся понтон вызывал едва заметные волны. Они ломали тоненький лёд, и края льдинок едва слышно позванивали, соприкасаясь краями… Мы с Машей застыли. Над водой расходился нежный звон. Вокруг озера стояли неколебимые ветром сосны. Звон и тишина… Я осторожно ступил на понтон и обнял Машу сзади. Льдинки зазвенели снова. Теперь уже по-другому. Мы ещё долго стояли, то слушая тишину, то перебираясь с одного понтона на другой, то делая несколько шагов и снова застывая и слушая едва слышное позванивание первого тонкого льда. Увы, больше подобного чуда нам ни слышать, ни видеть не довелось. Температура продолжала стоять в районе нуля, но либо лил дождь, либо дул ветер, и лёд на озере больше не появился. Как это ни странно, инфа про нашу с Машей свадьбу не всплыла нигде. Через неделю мы вернулись в город, и я уехал в очередной тур. Там, внезапно, не пойми, не разбери, почему, меня начали мучить спазмы в мышцах ног. Никогда с таким не сталкивался. Ни до, ни после. Как-то утром я минут десять, не меньше, не мог слезть с кровати. И ладно бы, схватило икру, здесь-то я знал, что делать: просто втыкаешь изо всех сил ногти в мышцу с двух сторон, и отпускает мгновенно. А тут… Внутренняя мышца бедра. Боль адская, и что с ней делать, не ясно. Вечером, во время выступления, ту же мышцу «схватило» снова. Слава богу, приключилось это за сценой. Парни уложили меня на старенький диванчик у кулисы с наказом лежать, не рыпаясь, и не лезть на сцену. Мол, «Мы и без тебя справимся». Среди прочего до меня донеслось сочувственное «Совсем заездила девка парня». Я лежал и не мог ни разогнуть ногу, ни пристроить её так, чтобы отпустило, ни посмеяться над дикостью подобного предположения. Начался следующий номер. Без меня. Ногу не отпускало. И тут мне на помощь пришёл старый советский фильм. «У меня ещё шестнадцать тактов… У меня впереди целых восемь тактов…» сколько тактов до выхода на сцену оставалось у меня, я понятия не имел. Мне никогда не приходило в голову их считать. И вообще, у меня складывалось впечатление, что на сцену мы выскакивали, когда внутри что-то торкнет, а не под строгий ритм и счёт. Я, конечно, не балерина, но в трудовой у меня написано "артист балета". Сжав зубы и мыча, я заставил себя встать… Выпрямиться… Сделать несколько шагов в сторону сцены и… Вот ведь чудо… Ногу отпустило. ПОЛНОСТЬЮ. Если парни и удивились моему появлению, то виду не подали, и остальная часть шоу прошла, как ни в чём ни бывало. Так что? Искусство отражает жизнь? Или всё-таки жизнь — искусство?