Пари

Следующим городом в гастрольном списке была Рязань. Остаться мы в ней должны были на две ночи. Вечером после шоу мы заселились в гостиницу, а выехать из неё должны были утром через день. Целые сутки у нас должен был быть свободный день, то есть, выходной. Через пару минут после входа в номер, который нам с Вадиком опять достался на двоих, раздался стук в дверь. На пороге мы обнаружили Машу и чемодан. — Вадик, ты бы погулял где-нибудь? — с порога начала она. Вадик двинулся на выход. — Погулял до завтра, — договорила фразу Маша. — Лучше даже до послезавтра. У Игоря с Альфом в номере кресло есть. Раскладное. Я узнавала. Вадик потрясённо застыл. — Маш, ты вообще… — начал я, но Вадик покачал головой, хмыкнул, отодвинул меня в сторону, вернулся в номер и вышел из него уже с сумкой. — Спокойной ночи и приятных сновидений, — фыркнул он. — Игорь с Альфом в котором?.. — В триста пятом, — спокойно ответила Маша и, легонько подтолкнув меня в глубь номера, захлопнула дверь. *** Потом мы с ней лежали, обнявшись и по уши накрывшись двумя одеялами и обоими покрывалами. Минус двенадцать на улице при незаклеенных деревянных рамах без половины ручек и батареи, прогретой до температуры 36,6, простора для фантазии нам не дали. Скажу сразу: заниматься сексом, следя за тем, чтобы одеяло не съезжало — полный отстой. Я уже засыпал, когда Маша вывернулась из покрывально-одеяльного кокона и принялась рыться в сумочке. Снова устроившись рядом, она попросила: — Дим, сюда посмотри. — А? — с трудом разлепил глаза я. Маша по-всякому пристраивала над нами телефон, чтобы сделать селфик. Я показал телефону язык. Маша ткнула меня локтем в бок. Отщёлкав несколько кадров, Маша снова почти полностью скрылась под одеялами. Утром мне никуда не надо было спешить, не надо было вскакивать и бежать. Я, стараясь ненароком не высунуть руку или ногу из-под одеяла, потянулся. — Лежи смирно… — сонно пробормотала Маша. Я, что для меня нетипично, осторожно перевернулся, подтянул к себе Машу и обнял. «Какая же я всё-таки сволочь, — подумалось тогда мне, — я ведь ей даже ни разу не сказал "Я тебя люблю"». — Маш?.. — М-м-м-м-м? — А почему я? — продолжая лежать, уткнувшись ей носом в плечо, поинтересовался я. — В смысле? — Почему? Почему ты тогда привезла меня к себе? — Ну я же ещё тогда сказала: ты мне понравился, — Маша обхватила меня руками. — Ты красивый, умный, у тебя чувство юмора… С тобой хорошо… Ты классный... — начала перечислять она. — Маш, а почему ты тогда приехала? — «Тогда» — когда? — Когда в кровать ко мне залезла. — Тебя потерять боялась, — фыркнула мне в макушку она. — Так я — вот он я… Куда б я делся... — невероятно информативно ответил я и вздохнул. — Слушай, а кроме меня, их у тебя сколько было? — Кого? — Ну парней... — уточнил я. — Чего-о-о?! — Маша спихнула меня с себя и даже немножко потрясла. — Боже... Какой же ты глупый… — А только что говорила, что умный, — не смог удержаться от того, чтобы не вставить шпильку, я. — Ты один и был, — ответила она. — А то ты сам не понял. Я как вспомню, как я тебя в гостинице соблазняла, так смешно становится. — Подожди… Но как? — Как что? — А кровь? — Какая кровь? — Ну у девушек… — начал я. — Ну не знаю… — пожала плечами Маша. — Может, у тебя член слишком маленький? Я у других его, прости, не видела. Я поперхнулся таким "комплиментом". После длительного молчания я спросил: — То есть, я один был, правда? — Правда. — Слушай, Маш… — Ну чего? — Я ведь тебе так и не сказал… Ну и вообще… У нас всё не как у людей… А вдруг это не любовь? — А что? — Ну не знаю… Дружба… Привычка… Удобство… Я, похоже, подкаблучник полный… Меня всё устраивает: знать, что ты есть, и что я к тебе вернусь. Маша недовольно пошевелилась рядом. — Нет, это здорово, что ты есть, — продолжил я. — Я даже не знаю, как бы всё было, если б не было тебя… Просто… — Просто что? — С тобой всё ровно, спокойно и просто. — А ты хочешь сложно? — Нет… Но Вадик говорит, что я многое упускаю… — А ты что, попробовать хочешь? С Вадиком или с кем другим? — Тьфу на тебя! — возмутился я. — Я же не в этом смысле! — А в каком? Я в тебя кефиром как-то запустила. И батоном стукнула… — А потом сама стену от кефира отмывала, — хихикнул я. — Ну было дело… Я б не сказала, что всё просто и спокойно. Ты, похоже, маму мою забыл. И папу своего... Я вздохнул. — Ну вот представь: мы живём-живём… И тут — бац! И я влюбляюсь в какую-нибудь… Ну не знаю… Элеонору Зибульвег. — В кого-кого? — Да не важно в кого. Представь: страсть, скандалы, перехлёст эмоций… Как-то у нас с тобой всё слишком спокойно… — я уже и сам был не рад, что из меня выплеснулся этот поток сознания. — Вот что тогда делать? — Эх, Дима, Дима… — Маша снова притянула меня к себе. — Что делать? Я бы тебя к ней отпустила… — Чего-о-о?! — я даже голову поднял. — Ты бы всё равно ко мне вернулся. Тут Маша сначала фыркнула, а потом и вовсе захохотала. Я вопросительно посмотрел на неё. — Видела я твою Элеонору. Теперь захохотал уже я. — Такие не в твоём вкусе. — Вообще-то да. *** Когда, перед тем как после полудня мы вылезли из кровати, Маша спросила: — А ты правда меня любишь? — Правда. А что? — Меня все эти разговоры на сайте достали. — Какие разговоры? — Что ты гей и не по девочкам. — Забей и не бери в голову, — отозвался на это я. — Уже поздно. — В смысле? — Я наш селфик выложила. — И что? А я — по осени наши фотки, — пожал плечами я. — Помнишь, нас Лёша на скамейке фотографировал? — Это — другое. — Ну выложила — так выложила. Никто ж внимания не обратит, — уверенно ответил я. — Можно даже перед зеркалом фоток ню наделать. Никто не заметит. — Не, — отозвалась Маша. — Ню не надо. — Стесняешься, да? — пошутил я. — Нет. Здесь холодно, и освещение плохое. Мы выйдем зелёными и пупырчатыми как крокодилы… — Маша замолчала, а потом добавила: — А ты точно меня любить будешь, даже если я селфик выложила? — Буду. Если пообещаешь не краситься под Элеонору. Маша фыркнула. Мы переглянулись и заржали уже вдвоём. *** Весь день мы с Машей бродили по заснеженным улочкам, даже не догадываясь, какие круги уже идут от Машиного селфика, всколыхнувшего фанатское болото. Вадик обе ночи в Рязани ютился на раскладном кресле у Игоря и Альфреда.