Пари

Восемнадцатого февраля был устроен новогодне-деньсвятоговалентинский корпоратив. Так сказать, два в одном флаконе. Восемнадцатое оказалось первым выходным, который мы проводили в родном городе. Объявили нам о нём где-то недели за две. Я почему-то предположил, что это будет что-то сродни весенним шашлыкам, с которых всё и началось. Нет, понятно, что шашлыки в середине февраля — нонсенс, ну, может, Зарница какая-нибудь, катание на ватрушках, оленях, снегоходах или ещё что. По приезде домой из очередного тура выяснилось, что мы идём в пафосный ресторан. Я немного завис при этом известии, но решил, что имевшийся у меня, совсем как у Тома Сойера, «другой костюм» вполне сойдёт и для этой цели. Но прав я оказался лишь частично. Маша, извещённая мною об этом мероприятии лишь в день возвращения из тура, то есть, меньше чем за трое суток до Часа икс, объявила мне бойкот, поскольку, идти, по её словам, ей туда было не в чем. Мои попытки объяснить, что там наверняка не будет дам в мехах, бриллиантах и вечерних платьях, не увенчались ничем. Доморощенной Лисистратой было объявлено, что мне отказано от тела. Если бы Маша вспомнила про хранившуюся за шкафом раскладушку, то, возможно, я был бы изгнан в другую комнату, а то и вовсе на кухню, но Маша в пылу возмущения о ней позабыла. В конце тура я всегда чувствовал себя словно пропущенным через мясорубку и потому, завернувшись в одеяло как в кокон и накрывшись им с головой, я пробормотал: — Ага… Ага… Да. Завтра мне это скажешь… Ага… И накажешь. Всё — завтра. Я поплотнее задрапировался в одеяло. «Завтра будет новый день, и настроение у Маши будет другое, и желания — тоже», — подумал я и, не успев додумать мысль про возможные завтрашние желания Маши, уснул. POV Маши Спит… Боже, какие ресницы! Ну почему у меня белёсые, полупрозрачные, короткие и никакие, а у Димки… Да на них спички класть можно! Как он мог! У них корпоратив, они в ресторан идут, и придумали это, наверняка, не вчера. А в чём мне идти?! И в чём на корпоративы вообще ходят? Да ещё в ресторан?! Там будут сплошные тётки лет тридцати и старше. И ещё я… Что мне среди них делать? И на какие, простите, шиши мне купить то, в чём туда ходят? Ну да, да. Перед каждым отъездом Дима вкладывает пачечку купюр в «Справочник молодого официанта». Я, бывает, вынимаю оттуда купюру-две, но стрёмно мне деньги оттуда тратить. Они же не мои. А у родителей на платье для корпоратива просить… И ещё на туфли! И сумочку! Ох… Спит!.. Дрыхнет, как ни в чём ни бывало! Впрочем, ладно, он всегда такой, когда из тура приезжает. Проснётся завтра — и ух, я его… А что бы мне с ним сделать? Вадик говорит, что мы скучно живём? Вот и повеселимся! *** Ага! Завозился. Уже утро. Сейчас я его накажу, а потом поведу платье покупать! Утром я проснулся от того, что по мне елозила Маша. Елозила и тискала. Ну я же говорил! Пока я выдирался из паутины сна, до меня начало доходить, что что-то было не так. За левую руку меня что-то тянуло вверх и не давало её опустить. Я открыл глаза. Так и есть. Какой-то лохматой бечёвочкой Маша ухитрилась прикрутить мою кисть к чему-то тяжёлому, находящемуся на полу за спинкой дивана-уголка. Как потом выяснилось, всё было проще: бечёвочка была притянута к ножке. Другая рука аналогичнейшим образом была примотана к Машиной половине дивана. — Ты наказан! — водрузившись на меня верхом, объявила Маша. — Ага… — хмыкнул я и поелозил под ней. — Готов делом искупить, — я подёргал за верёвочки. А ведь крепко привязала, чёрт побери! — В наказание пойдёшь сегодня со мной покупать платье. Я хотел было высказаться по этому поводу, но не стал. Ещё воспримет это как-нибудь не так. Она же учится, а не работает, и в этом не виновата. Я решил не рыпаться и посмотреть, чем всё закончится. Но на всякий случай я поелозил под Машей ещё и потёрся о её ягодицу своей заинтересованностью. И добавил: — Давай, не стесняйся. Надеюсь, свет выключать не будешь? Должен же я сполна насладиться таким зрелищем. И тут Маша бросила взгляд на светленькие прозрачненькие занавесочки, за которыми светило солнце. Потом — на лежащего под ней меня. Снова — на окно и… покраснела. Вся. От лба до, видимо, пяток, съехала с меня на диван и уткнулась мне в бок. Чёрт… Надо было следить за языком! Как я мог забыть! Она же жутко стесняется и прежде, чем самой меня на что-то раскрутить, предварительно выключает свет. — Маш, — легонько постучал правым локтем ей по макушке я. — Отвяжи… У меня рука затекла, — я даже подёргал левой, но бечёвочка лишь впилась в кисть и не развязалась. *** Нужно ли говорить о том, что когда мы всё-таки выбрались из кровати, Маша протаскала меня по магазинам целых пять часов! В знак протеста я пошёл на корпоратив в джинсах и футболке с длинными рукавами. Они лучше скрывали проступившую на левой руке синюшную полоску. Маша мучилась на каблуках, сидела, словно проглотив аршин, но, невзирая на это, натёрла новой туфлёй ногу. Корпоратив был — супермегазашибись! Мне понравилось! Было весело, вкусно и клёво. Правда, Роман, видимо, обратился в какое-то агентство или подписал договор, не читая, так как к прочим развлечениям прилагался шоу-балет, который мы бесстыдно обстебали, вытолкали за дверь и зажгли сами. Когда мы расходились по домам, уже в гардеробе, я услышал от Вадика: — А ничё так вы с Машей отжигаете. Я проследил направление его взгляда. Чё-ё-ёрт… Я уже давно снял длинную футболку и красно-синие полоски на левом запястье были видны, надо полагать, всем. Вадик с уважением посмотрел на невозмутимо стоявшую рядом со мной Машу. И да, Маша ошиблась. Остальным жёнам было ещё далеко до тридцати пяти. И в вечерних платьях до пола и на аршинных каблуках не пришла ни одна. Вам интересно, с кем пришёл Вадик? Да как обычно, с двоюродной сестрой, обладательницей пятого, а, может, и шестого размера. Глядя на тоненького Вадика, стоявшего в гардеробе рядом с обладательницей этих форм, я почему-то опять задумался о виктимности и интраммамарном сексе.