ПОЕДИНОК ЧЕРТА С МЛАДЕНЦЕМ

«Предчувствие меня томило", - вертелось в голове у Анны, - "предчувствие меня томило"... Откуда это? Какая-то знакомая фраза... А, ну да. Это же Пушкин – Моцарт и Сальери? Нет-нет, там не предчувствие, а бессонница... Бессонница меня томила. Но Анну томило именно предчувствие. Как только утром за мужем закрылась дверь, Анна уже знала, что попытается вызвать дух покойного Бергмана и узнать хоть что-то. Но – странное дело! – ее, всегда бесстрашную, беспокоило смутное ощущение опасности... Положив руки на доску и мысленно собравшись, она прошептала: - Дух Виктора Бергмана, явись мне... Дух Виктора Бергмана, явись мне... И тут же легкий ветерок, пронесшийся по комнате, пошевелил ее кудри. Не без робости она открыла прижмуренные глаза... Перед ней сидел призрак мужчины весьма приятной наружности. На вид он был вполне безвредным; смотрел на нее любезно. Короче, ничего подозрительного Анна не увидела... - Кто убил вас? – прошептала Анна. - Не понимаю, о чем вы, - отозвался дух Бергмана с милой улыбкой. – Однако я счастлив встретить здесь даму, которая интересуется мною... Похоже, дух покойного вовсе не собирался увидеть трагического аспекта в происходящем. Подойдя к столу, он провел полупрозрачными пальцами по томику с надписью «Posthumous Papers of the Pickwick Club». - Вы читаете по-английски? - благожелательно осведомился он. – Как приятно, однако, увидеть в наше время хорошо образованную юную леди... Затем он уставился на Анну тем особенным, глубоким, очень мужским взглядом, выражающим благосклонное одобрение. Взгляд этот, безусловно, должен был бы польстить любой девице и возвысить ее в собственных глазах. Анне уже и неловко было спрашивать Бергмана о том, кто его убил: разговор приобретал характер несомненного флирта... но дело есть дело. - Так вы не имеете догадок о том, кто мог бы желать вашей смерти? – спросила она, стараясь придать серьезную интонацию голосу. - О! Вокруг меня так много завистников. Люди жестоки к тем, кого ощущают выше себя, - Бергман обольстительно улыбнулся. – Мне почему-то кажется, - шепнул он доверительно, - что вы и сами с этим сталкивались... и много раз... не так ли? Анна промолчала, слегка нахмурившись. Судя по всему, Бергман решил сразу разделить весь мир на «мы – которые небожители, и это нас объединяет» - и всех прочих... - Вы не такая, как все, - прошептал он почти интимно. – Я сразу почувствовал это; вы – одна из немногих, способных понимать мужчину, возможно – единственная... - А другие дамы вас не понимали совсем-совсем? – заинтересовалась Анна. - Не будем о других, - совершенно особым, привораживающим взглядом он смотрел ей прямо в глаза, - что мне до них, когда рядом со мной та, которую я всегда искал? Когда после стольких испытаний, уготованных мне жизнью... - Какой ужас, бедненький, - в тон ему, наполнив голос драматическими интонациями, отвечала Анна. – Я уже поняла: вы - израненный гонимый принц, и только по-настоящему хорошая девушка, совершенно исключительная и неповторимая, может вас исцелить и воскресить к жизни своей Настоящей Любовью... не так ли? Бергман подарил Анну долгим взглядом, затем тихо прикрыл веки... - Да... – прошептал он. – теперь я точно знаю – это вы... та, кого я ждал так долго... вы та, которая способна заслужить подлинную любовь мужчины... - Увы! Тому есть препятствие - я замужем, - отвечала Анна томно. Нахальство собеседника начинало ее забавлять... - Это не имеет значения, - возразил дух Бергмана. – Вы всегда были предназначены мне одному... Анна невольно улыбнулась. Какой, однако, шустрый нынче призрак пошел... - По-моему, теперь уже поздно говорить об этом, - заметила она, разумея, что общение с призраками – это еще куда ни шло, но любовная интрижка – это уже слишком; однако призрак то ли не понял ее, то ли предпочел притвориться, что ее не понимает. - Никогда не поздно начать все сначала, - шептал он. – Скажите, а что, если бы я предложил вам отправиться вместе со мною в путешествие? - Это куда? – недоуменно пробормотала Анна, и хотела уже добавить, что путешествие на тот свет ее не особо привлекает, как дух возразил: - Ну, например, все столицы Европы... Вена, Париж, Рим... - Вы предлагаете это каждой малознакомой даме? – Анна была заинтригована. - Не каждой... Разве можно так сказать про вас? Разве вы – одна из многих? О нет... - И в качестве кого же я поеду с вами? – заинтересовалась Анна. - В качестве моей единственной, моей возлюбленной... - А как же мой муж?... - Это не имеет значения, мы будем вместе и будем счастливы... - Но для меня-то это имеет значение! - Что именно? – удивился Бергман. - Муж. - Да полноте, вы просто в плену условностей. Подумайте, - шептал он, - вам удалось первый раз в жизни встретить того, кто может составить ваше счастье... вам повезло, вы встретили такого мужчину как я... неужели вы откажетесь от собственного счастья ... и ради чего? Общественного мнения? - Хотя бы, - Анна уже веселилась, - меня оно пугает... Бергман уставился на нее взглядом, полным такой укоризны, что Анне стало не по себе. - И вам не стыдно?! – спросил он внезапно так холодно и жестко, что Анна невольно ощутила мурашки по спине и острое чувство вины, - да разве современная женщина будет трусливой рабыней патриархальных заблуждений? Анне вдруг действительно стало стыдно. Жгучий стыд, навалившись, просто раздавил ее - стыд за всю свою жизнь, которая показалась ей в этот момент так нелепо устроенной... такой жалкой, до неприличия жалкой... но чем жалкой? Да поди пойми чем; мелкой, постыдной, и все... Она сгорала от стыда, что она не современна, что не может внушить этому уверенному в себе мужчине почтения к себе... Ей казалось, что уже весь мир питает к ней отвращение; что никогда ни один человек на свете не сможет хоть немного уважать ее... Чувство стыда навалилось, словно наваждение, и она пролепетала виновато: - Ну при чем ту условности? Просто я люблю своего мужа... что в этом плохого? Лицо Бергмана внезапно изменилось; черты его смягчились, словно кто-то разгладил рукой смятую бумажку. Он смотрел на Анну уже совсем другим взглядом – мягким, одобряющим, благосклонным; Анна поняла, что она прощена и может ликовать, как ребенок, которому отменили наказание... - В самом деле, - он кивнул, - вы правы, есть привязанности, которые священны... Вероятно, ваш муж добр, умен и благороден? Взгляд Бергмана, коим он одаривал Анну – это был взгляд милостивый, взгляд-подарок, после которого собеседник обречен был остаться в должниках навеки... Но голос звучал двусмысленно. Когда он произносил: «ваш муж добр, умен и благороден?» - Анне чудилась затаенная злая насмешка, причем не просто насмешка, а словно привкус ядовитой кислоты сомнения, да – ядовитой кислоты, которая потихоньку разъест душу... заставит отказаться от того, что еще вчера, нет – еще сегодня утром было свято и дорого... Анна, замерев с приоткрытым ртом, не мигая, как испуганный кролик, смотрела на Бергмана. - Мы еще увидимся, - многозначительно прошептал призрак и растворился в воздухе; и в этот момент Анна словно очнулась. Подойдя к зеркалу, она вглядывалась в свое лицо, словно в отражении за стеклом пыталась отгадать какую-то загадку. «Что это было?!» – спросила она себя. Неожиданно она вдруг ощутила желание бежать прочь из комнаты. Ей было душно, дурно; словно воздух был отравлен ядовитыми испарениями. Не вполне понимая, что она делает, Анна распахнула форточку, затем, наспех одевшись, бросилась вон из дома... Свежий ветер немного отрезвил ее. Взяв извозчика, Анна велела гнать в центр города; почему – просто так; надо же было ответить на вопрос: «Куды ехать прикажете». Затем, отпустив извозчика, она бесцельно брела по улице, и единственной целью ее было очистить память и душу от чего-то разрушительного, что вошло в ее сознание после разговора с призраком. Что именно? Она сама хотела бы разобраться...