Единство. Возмездие. Тишина

*** Сарутоби должна была уже уйти. Но тогда откуда это неуютное чувство? Словно сами стены пялятся в спину? Уже около часа Котаро бродит по коридорам ужасно-огромного дома, не переставая удивляться, как кто-то вообще способен в нём ориентироваться. Особенно ночью, когда свет горит лишь у входа и в нескольких комнатах. И эта ужасная тишина… Вчера тоже не было особенно шумно – но и сегодня, после утреннего переполоха, местные обитатели снова держатся тише воды, ниже травы. Даже двое дежурных у крыльца лишь молча мечут ножи в полосы света. Хотя возможно, тихо ещё и потому, что по приказу вакагасиры большая часть бойцов отправилась на улицы – выспрашивать-выслеживать возможных организаторов нападения (Котаро лично видел, как штаб покидали даже те, кому утром досталось от взрывов и газа). Так что теперь этот дом скорее напоминает растревоженный, но опустевший улей, выславший все свои войска в погоню за неприятелем. «Как легкомысленно…» – …кто вообще этот новичок? «О, неужели наконец-то чьи-то голоса?» – …и почему ему так просто позволили уйти?! – Но Вака! В его поведении не было ничего подозрительного… Неприятно-высокий женский голос явно принадлежит Азарни, а отвечает ей, похоже, тот крепыш с ёжиком на голове – Рисуноске. – Идиот! Что если это именно он и организовал нападение, чтобы в последний момент «спасти» молодого господина и тем самым втереться к нам в доверие?! Как чужака вообще подпустили к наследнику?!… «А ведь она задаёт очень правильные вопросы…» Котаро вздыхает, щёлкает языком и останавливается у поворота – там, за ним, тускло мерцает свет, пробиваясь сквозь тонкую бумажную стену комнаты и высвечивая несколько силуэтов по другую сторону. Какое же тут всё древнее, традиционное и ненадёжное… – Азарни, – вдруг раздается голос Шинске. – Разве Сакату Гинтоки нанял не лично отец? Моим телохранителем? – Первый раз об этом слышу, ботчан, – женщина не скрывает удивления. – Почему вы так решили? Шинске не отвечает. А Котаро принимается задумчиво пощипывать верхнюю губу. Очень похоже, что белобрысый – тоже засланная кем-то птичка, как и он сам. Вопрос только: кем? Кому мог понадобиться наследник мелкого клана? Обычно людей похищают ради выкупа или иной цели шантажа… но чтобы так нагло? Посреди дня? Больше похоже на нелепый фарс, на разыгранное представление… так что предположение вакагасиры не лишено смысла. Только вот шпионов не учат в первый же день привлекать к себе столько внимания, а потом сваливать в неизвестном направлении. – А где ваша слепая нянька, ботчан? – снова раздаётся голос Азарни. – Может, ему что-то известно? – Моя «слепая нянька» способна нашинковать на сашими любого из ваших лучших бойцов, нее-сан… – Возможно, так оно и было раньше, но годы идут, и даже самые умелые бойцы отнюдь не молодеют… – …и всё же, как я уже сказал – я сам разберусь со своими людьми. – Простите, Шинске-доно, но одному «своему человеку» вы уже позволили спокойно уйти… а другой – сбежать. Не стоит упрямиться. Просто позвольте вашей покорной слуге- – Я же сказал, что сам разберусь! – самый низкий из силуэтов за стеной вдруг вскакивает на ноги. – А теперь… если вам больше нечего со мной обсудить… приятной ночи! Котаро отступает обратно за угол, чтобы не попасть в прямоугольник света от отодвинутой двери – однако без особого проворства, так что вышедший в коридор Шинске, конечно же, сразу замечает его. Замирает на миг. Но вот уже решительно задвигает за собой сёдзи, снова погружая коридор в полумрак, и молча направляется прочь… Котаро бесшумно пристраивается следом. Подобный навык: ходить по старым половицам, чтобы те не скрипели – выработался у него не так давно: в доме, очень похожем на этот и тоже принадлежащем якудза, став залогом если не выживания, то здравого смысла… – Ко-тян, ты знаешь, что подслушивать нехорошо? Несмотря на отстранённый тон, Шинске выглядит напряжённым. Он явно подозревает Котаро, но кажется, пока не собирается ничего предпринимать – и что бы не было тому причиной: желание трахнуть его, фамильное упрямство или намерение по-прежнему оставаться больше зрителем, чем участником событий – Котаро это устраивает. По крайней мере, пока. – Шинске-сама, вы никогда не замечали, что ваш вакагасира… не прочь стать следующей главой вместо вас? Они уже достаточно отошли от той комнаты со светящимися стенами, и коридор снова погрузился в темноту, но невысокий наследник клана продолжает идти вперёд довольно уверенно – так что похоже, хотя бы в вопросе ориентирования на местности Котаро может на него положиться. Касаемо же всего остального… – Даже если и так, – отзывается Шинске спустя почти целую минуту, – то вряд ли у неё это получится… В таких старых семьях, как наша, ведущих свою историю ещё от вассалов дома Токугава, унаследовать власть можно только по праву крови. – Как и в клане Ямагучи… однако это не помешало женщине встать там у руля. Котаро произносит это не случайно. И конечно же, подобное замечание не остаётся без внимания – Шинске останавливается. Но не оборачивается. – Откуда ты знаешь? В коридоре темно, но всё равно глаза способны различить, где пол, где стены, а где фигура Шинске. И Котаро даже кажется, что он видит, как напряжена его спина. Конечно, наследник клана не глуп – он может быть не заинтересован в борьбе за власть, но это вовсе не значит, что подобная осведомлённость вроде бы постороннего человека не заставит его насторожиться. Опасно. Прошло всего два дня, как они познакомились… и всё же Котаро готов рискнуть. И показать этому молодому господину, что является не просто смазливым слугой, годным лишь на роль подстилки. Ведь когда миссия подойдёт к завершению, это знакомство может принести не плохие плоды. Ну или просто хотя бы остаться в памяти, как приятная передышка. Тем более, что в первый же день Котаро так прилично помяли, что новое задание ему точно поручат не скоро. По крайне мере – пока не восстановится его товарный вид. – Так что… – продолжает Котаро, проигнорировав вопрос, – если Азарни выйдет замуж за вашего отца… или хотя бы станет его женщиной… Мысль он не заканчивает. Но всё равно ждёт хоть какой-то реакции – однако Шинске продолжает молча стоять посреди коридора. «Я перегнул палку?» – Как насчёт того, чтобы стать моей женщиной этой ночью, а, Ко-тян? – вдруг раздаётся в темноте. «Тц!» Всё-таки, ещё слишком рано. И тем не менее – обидно. Когда вот так вот ставят на место, да ещё и низводя до роли «женщины»… С другой стороны, почему он наделся на что-то другое? – Это приказ? – Приказ. Но приказ, от которого ты волен отказаться, Котаро. «"Но тогда я откажусь от тебя и отдам на растерзание всяким Азарни и Джибо", верно?.. Что ж, ладно, мы всё равно уже ступили на этот путь, так пойдём же по нему до конца…» Не став дожидаться ответа, Шинске сдвигается с места, и Котаро тоже пускается следом – в конце концов, Сарутоби права: ему не стоит забывать про приказ, но и просто задержаться тут немного подольше – будет совсем не плохо. И пусть от такого наследничка многого ждать не приходится, но всё же лучше он, чем… Лишь бы не понадобилось его убивать. Коридор постепенно светлеет, тут и там появляются освещённые комнаты и даже мелькает пара слуг. А вот уже и нормальная лампа под потолком и даже знакомый рисунок на ширме более или менее плотной двери. Значит, они наконец-то пришли. – Раздевайся, – приказывает Шинске, едва переступив порог своей спальни. Он не был таким решительным и нетерпеливым даже днём. Что-то случилось? Или тот минет так повлиял на него? Задвинув за собой дверь, Котаро остаётся стоять у входа, молча наблюдая, как хозяин комнаты сначала склоняется над столом и включает квадратный ночник с узором из кленовых листьев, а потом направляется к свёрнутому футону и пинком разворачивает его. И принимается развязывать пояс. Шёлковая юката фиолетовой волной спадает на пол, открывая взгляду полностью обнажённое тело. Котаро ещё вчера заметил, что этот мелкий и тощий парень – не такой уж и хилый, как может показаться в одежде. Конечно, не спортсмен, но несомненно, как наследник клана, он проходил (или всё ещё проходит) какие-то тренировки. Возможно, даже такие же, как и Котаро: обращение с ножом и борьба. Хотя кто знает… Такасуги-старший мог заставить сына заниматься кендо или каллиграфией. Только вот внутренние мышцы бёдер и внешние ягодиц не развиваются от рисования иероглифов, да и плечи… Достаточно вспомнить, как Шинске удерживал его на полу прошлой ночью и сегодня днём. Нет, всё же он довольно силён и привлекателен внешне. Котаро ещё не приходилось соблазнять кого-то, младше себя, но отчасти, ожидая встретить избалованного и властного мальчишку, он не ошибся. Шинске действительно трудно назвать обычным восемнадцатилетнем парнем. Однако стоит только взглянуть на его комнату, на этот островок современной реальности посреди старого, затянутого паутиной и заросшего плесенью мира, как становится ясно: здешний наследник – лишь пленник в собственном клане. Щенок. Которому в процессе дрессировки позволили заиметь немного игрушек. Его строгий отец даже закрыл глаза на случившееся прошлой ночью. Вероятно, оябуну уже давно донесли о нестандартных предпочтениях сына (в этом-то доме с почти прозрачными стенами и вездесущими слугами), но до сих пор он удерживал Шинске на коротком поводке. Интересно, что изменилось? Что заставило Такасуги-старшего ослабить хватку? Неужели страх, что второй сын тоже не выдержит и сбежит, последовав примеру брата? Вполне возможно. Хотя более вероятно, что он просто не хочет выступить против Котаро. А точнее – против тех, кто за ним стоит. Старичок ведь понятия не имеет, какие именно приказы он получил… …вот и получается, что своим молчанием оябун даёт сыну дозволение на нарушение запрета. Ведь правила якудза не допускают подобного разврата. Конечно, в основном они касаются отношений внутри семьи, но в клане Такасуги однополые связи с посторонними тоже табу. Впрочем, это совершенно не мешает им крышевать гей-бары и гей-клубы, и даже отправлять туда на отработку должников… – Чего ты ждёшь? Кажется, Шинске взбешён – то ли затянувшимся молчанием, то ли отсутствием каких-то действий со стороны слуги – он стоит в пол оборота и смотрит на Котаро через плечо, сузив глаза, острые лопатки выступают на узкой спине, подобной обрубкам крыльев, разделённые чёткими бугорками позвонков, и под кожей то и дело напрягаются и расслабляются мышцы. Котаро снова ему не отвечает, и тогда в комнате раздаётся новый вопрос: – Я тебе противен? Шинске выглядит совсем беззащитным. И почему-то даже более обнажённым, чем если бы сорвал с себя не только одежду, но и кожу. Котаро вздыхает. И почему он вдруг почувствовал себя виноватым? – Нет, – отзывается наконец. – Тогда почему? Шинске поворачивается всем телом, и становится видно, что он совсем сексуально не возбуждён. Но вот зол – это да. Какое ребячество… – Или ты предпочитаешь партнёров поопытнее? Или постарше? Что это? Ревность? Или попытка морально унизить? – Почему ты молчишь? Шинске не выдерживает, делает шаг к нему – и Котаро прижимается спиной к двери. Вновь позволяя загнать себя в угол. Принудить. И пусть это глупо… Расстояние между ними всё меньше. – Я не хочу. Взгляд Шинске тяжелеет. Проходит мгновение – он поджимает губы и вздёргивает подбородок. Его ключицы проваливаются глубже, пресс напрягается, проступая под кожей… мигает мышца бедра. – Что за чёртову игру ты ведёшь?! Котаро хватают за плечо и за запястье. Удар, рывок. Шершавая циновка режет скулу, в ягодицы упирается колено, а в поясницу – кулак собственной заломленной руки. Шинске сжимает её так, словно собрался раздавить. И почему все так и норовят вывихнуть ему плечо?! Причем – одно и то же?!! Юкату задирают, лезут в трусы… Как же гадко! Но не от осквернения тела – оно и так уже осквернено, куда уж больше? Но почему-то именно ему, этому наследнику якудза, отдаваться по приказу – словно пытка. Ведь не прикажи он, а просто попроси… Да, Котаро собирался его соблазнить. Да, собирался использовать по-полной. Но не становиться куклой для утех! Как для всяких там старикашек! – Разве… вы не сказали… что я волен отказаться? В ответ слышно лишь пыхтение. Ягодицу до боли сжимают, горячее и влажное елозит по коже и становится всё твёрже и твёрже. – Шинске-сама! – ещё одна бесполезная попытка достучаться. Но раскалённая головка уже упирается в неподготовленный анус. «Вот идиот… ему же самому будет больно…              …чёрт возьми, я просто должен позволить это ему…                                      …да твою ж мать!» Зажмурившись, Котаро резко упирается в пол свободной рукой и отталкивается изо всех сил. Под веками тут же вспыхивает фейерверк. «Ксо! Ксо! Ксо!» Удаётся подсечь колено Шинске. Но это ещё не конец, приходиться давить, давить назад спиной, несмотря на всё дальше выходящий из плеча сустав и разгорающийся в нём огонь… В какой-то момент Шинске сдаётся – просто отпускает его и скатывается на пол. – Я… не понимаю, – доносится хриплое за спиной. – Ты ведь сегодня… А Котаро пытается восстановить дыхание. С трудом сев, он вправляет себе руку и прикрывает бёдра подолом юкаты. Чтобы натянуть трусы обратно – сил пока нет. Даже перед глазами ещё мельтешат какие-то пятна. Но вот они постепенно рассеиваются… и то, что представляется взгляду, заставляет Котаро вскочить и загородить собой Шинске. Сквозь окно пялится круглое лицо, наполовину скрытое чёрной маской. Рама издаёт протяжный скрип, распахиваясь, и в комнату заглядывает дуло пистолета. – Только не надо кричать, – просит надтреснутый голос. – Но если хотите, можете продолжить. Неужели началось? Это продолжение утреннего спектакля? Котаро чувствует шевеление за спиной. Шинске позади, у двери, и пусть та не настолько хлипкая, как большинство внутренних перегородок в этом доме, но если толкнуть посильнее – наследник мгновенно окажется в коридоре. – Но сначала отойдите-ка от двери. Оба! «Пшик». Неожиданно последовавший за окриком звук довольно негромок. Но в старой циновке, совсем рядом со ступнёй, вдруг появляется дымящаяся дыра. Глушитель? Так вот почему такое длинное дуло… На плечо ложится рука. Надавливает. Котаро хватается за неё, но Шинске уже выходит вперёд. – Да, да, вот так, – доносится одобрительное от окна. – А теперь можете лечь и продолжить свои упражнения… – Хфафиф! Оказывается, незваных гостей двое. Вот вторая морда уже маячит за окном, на ней тоже маска, но взгляд острый, лицо вытянутое, и судя по шепелявости, выбиты передние зубы. – А ты не командуй, – недовольно толкает его круглолицый. – Фремени мало! Эй, фы! – шепелявый втыкает взгляд в Шинске. – Офефайфя и на фыхоф! Да кто же они такие, раз посмели сунуться в штаб?! Конечно, охраны сейчас здесь даже меньше, чем было вчера, но откуда… Или следили? – Шинске-сама… – Котаро поднимает руку, но понимает, что ему не за что даже схватить этого парня. Поэтому просто касается ладонью между его лопаток. – Эти стены такие хлипкие… я отвлеку внимание, а вы… Он говорит еле слышно, а вот ответ получает довольно громкий: – Хорошо. Сглотнув, Котаро выпрыгивает из-за Шинске в сторону шкафа. И тут же в комнате снова раздаётся тот тихий звук, а в ногу жалит пчела. Колено подгибается, заставив упасть на полпути. И всё же Котаро уверен, что этого мгновения должно было хватить… однако он не слышит треска или ещё какого-то звука, означающего, что Шинске проломил стену или дверь. А стоит оглянуться… – Шинске-сама! Тот действительно собирался сбежать, даже уже развернулся, но почему же тогда вдруг застыл и смотрит сейчас на Котаро? – Разве я просил не кричать? – гневно восклицает круглолицый. И пистолет в его руке чуть вздрагивает. Теперь пуля клюёт под ребро. Ткань юкаты мгновенно начинает тяжелеть. Да и с ноги уже вовсю льётся кровь на циновку. Что же делать? – Нам приказано взять только вас, Шинске-доно, так что вашу зазнобу я могу превратить в решето, если вы вдруг опять попытаетесь дать дёру. Ну что? Всё ещё намерены сбежать? – Офефайся и ифи фюфа! – вклинивается шепелявый, шире распахивая окно. – А фо мофем фабрафь и голым! Котаро заставляет себя подняться. На раненую ногу толком не опереться, но может ему удастся как-то иначе использовать своё тело? Но пока он собирается с силами, Шинске уже разворачивается. Подняв в пола юкату, он набрасывает её себе на плечи. И завязывая на ходу пояс, действительно направляется к окну. – За…чем… – Умный мальчик, – лыбится под повязкой круглолицый, и вокруг его глаз разбегаются сотни мелких морщин. Шинске подходит к окну слишком покорно, но когда похититель начинает отодвигаться от подоконника, предоставляя ему свободное место, чтобы вылезти, тот вдруг накрывает ствол в его руке ладонью и бьёт коленом по локтю. Хруст. Рык. И новый «пшик». Видимо, Шинске выполнил приём неверно, и пистолет всё же выстрелил вновь. И пусть четвёртая пуля оставляет лишь новое отверстие в полу – Шинске замирает и оборачивается. И в этот же самый момент шепелявый опускает на его затылок второй пистолет. «Практики… слишком мало практики…» Шинске падает на пол плашмя. Шепелявый перелезает через подоконник и принимается стягивать его руки за спиной чем-то тонким, вроде нейлоновой нити, а круглолицый, баюкая руку, переводит тяжёлый взглядом на еле стоящего на ногах Котаро: – Ещё не подох? «Я должен закричать… должен позвать на помощь, пока они не ушли… но боже, как же больно… и страшно.» – А ты ничего так, если приглядеться… прям конфетка… – посторонившись, чтобы пропустить товарища, уже взвалившего потерявшего сознание Шинске себе на плечо и перелезающего обратно во двор, круглолицый вновь поднимает глаза на Котаро: – Давай-ка ты тоже сюда погребай. – Нам нуфен фолько офин! – возражает второй похититель. – Да ладно тебе, – кривится обладатель целых зубов. – Всё равно нам особо нечем будет развлечься… Да и наш драгоценный заложник явно смирнее себя будет вести? – Фелай фто хофеф… Кивнув, круглолицый запрыгивает в комнату. Его сломанная рука повисает плетью вдоль тела, когда тот хватает Котаро за шкирку и толкает к окну. Он что, совсем не чувствует боли? А вот Котаро уже давно так не страдал. Простреленная нога подгибается, в боку словно засел стальной ржавый прут… Если он сейчас упадёт, изобразив беспамятство, его же оставят в покое? Заберут Шинске и просто исчезнут? Нет, ему пока нельзя отключаться. Никак нельзя… «Чёртова миссия!» И всё же он предпринимает попытку наклониться и подобрать с пола свои трусы. Однако даже этого ему не позволяют, снова вздёрнув за ткань юкаты у шеи: – Они тебе не понадобятся, хе-хе.