Единство. Возмездие. Тишина

*** Кофе оставляет желать лучшего, но даже если этот капучино – растворимый из пакетика, он всё равно слишком жидкий, будто растворилась лишь половина. Шинске прячет смартфон в рукав, снова опускает взгляд на свою чашку и несколько минут сидит, просто глядя на неё. Окита Сого… тот подросток, родился в обычной семье, но его судьбу изменили. И пусть якудза – лишь отбросы для всех нормальных людей, но крупные кланы – это также ещё и сила и власть, с которыми приходится считаться даже правительству. Всё дело в деньгах. В больших деньгах, ставших частью экономики страны. И вот этому мальчишке уготовано в наследство нечто настолько масштабное… но вместо того, чтобы сидеть на попе ровно и ждать своего часа, он вторгается на вражескую территорию ради мести. Рискует головой. А ведь очень скоро станет лишь разменной монетой, пешкой в игре, если конечно, уже не стал ею давным-давно. Использовать парня вполне разумно. Правда, даже пешка из Окиты довольно тяжёлая, так что самостоятельно сыграть ею не выйдет, разве что отдав более крупному игроку на выгодных условиях. Э-эх, как же это недальновидно… словно продать сундук с сокровищами по цене обычного ящика… Но выбора нет. Шинске вздыхает и оглядывается: Саката обнаруживается всё там же, в пяти столиках к выходу, кажется, слишком занятый гигантской порцией парфе, чтобы даже заметить его приближение. Однако подойдя ближе, Шинске обнаруживает, что отправляя в рот одну ложку с лакомством за другой, «мастер» с не менее завидной сноровкой умудряется ещё и эсэмэситься с кем-то. Среди иероглифов мелькает слово «Ямагучи». – Эй, за все эти годы мог бы и мне разок написать! – Шинске приземляется в мягкое кресло совсем рядом с мужчиной. – Я так хотел завести друга по переписке! Небольшое лезвие выскальзывает из рукава и клюёт Сакату между рёбер. Точнее, должно было клюнуть, но откуда-то на его пути возникает преграда. И судя по донёсшемуся из-под стола скрежету – стальная. – Шин-чан, галактика в опасности, – даже не взглянув на него, мужчина складывает веер, умудрившись защемить между пластинами лезвие ножа. – Хочешь поиграться… давай в другой раз. Правда при этом ему приходится прервать поглощение сладкого и перебросить раскладушку в другую руку. «…или что там тебя так утомило, что ты проспал целые сутки?!» – вновь принимается мелькать большой палец над старой кнопочной клавиатурой. – «В прятки играли? "Входит-выходит"?» Шинске вынужден прищуриться, чтобы разобрать мелкие, быстро появляющиеся на маленьком экране символы. И вдруг перед глазами возникает ветка вишни на стальных пластинах. – О… – Шинске трогает подушечкой пальца край раскрытого веера, пробуя на остроту. – Я смотрю, вы с Азарни нашли общий язык? Или ты с ней тоже поиграл немного? – И почему все подростки такие озабоченные… Мы просто сошлись во взглядах на образцы холодного оружия, и мне сделали небольшой подарок. Веер опускается на стол, прямо перед тремя пустыми фужерами с разводами шоколада и цветного мороженного, Саката же, спрятав телефон, возвращается к прерванному занятию – опустошению четвёртого. А Шинске косится на свой нож, всё ещё сжатый в руке и почти приставленный к рёбрам «мастера»… но подумав, отправляет его обратно в карман в рукаве. – Кхм… так что там… про галактику? – интересуется довольно миролюбиво. Но не получает никакой реакции, пока Саката не приканчивает свою четвёртую порцию. И не отваливается к спинке кресла с осоловелым видом, обводя взглядом забор из ещё даже не начатых десертов. – Я ведь могу всё это взять с собой? Шинске игнорирует его жалобный тон, он всё ещё не получил ответа на свой вопрос. Тогда Саката вздыхает, облизывает блестящие губы и косится на него: – Охо-хо… Шин-чан, думаю, нам надо расстаться. Конечно, это полное свинство с моей стороны – заявлять подобное после столь прекрасного аперитива… но наши отношения… знаешь, я устал от них. – Прости, я с трудом улавливаю, о чём ты… – Я увольняюсь. Пара секунд требуется Шинске, чтобы вновь достать нож. И вогнать в стол прямо перед Сакатой. – Хера с два! Только если сначала расскажешь мне всё, что знаешь о том сопляке! – Он младше тебя всего на пару лет, – хмыкает мужчина, приподняв бровь. И в этот самый момент его карман неожиданно начинает вибрировать. Саката медленно опускает взгляд, потом вновь поднимает, встречаясь со взглядом Шинске, медлит какое-то время, но всё же вытаскивает раскладушку. – Да. Да… Когда? – отвечая кому-то, он продолжает смотреть Шинске в глаза. – И где это? …спасибо, горилла. Напомни мне заехать и завезти тебе бананов. Шинске поджимает губы. А когда мужчина уже было начинает вставать, явно собравшись уйти – откидывается в кресле, упирается ногой в сидение по другую сторону от стола и тем самым загораживает выход в проход. – Да-да, я уже понял, что стал тебе дорог, Шин-чан… – Саката запускает в затылок пятерню, – но мне правда нужно уйти. И ещё – тачка. Так что домой тебе придётся возвращаться на обычном такси… или вызвать ребят? – Саката-сан… – вместо того, чтобы опустить ногу, Шинске закидывает на неё вторую. – Поправьте меня, если ошибусь… но у вашего друга, кажется, угнали служебную машину? Красные глаза на миг прищуриваются. Мужчина облизывает самый край губ – кончик языка исчезает, даже не успев появиться – и «мастер» вновь приземляется в кресло. Его рука проползает по мягкой спинке, забирается Шинске под затылок, колено же вдруг касается бедра. – Твоя собачка что-то узнала? Шинске становится несколько неуютно. Оказавшись вот так вот в самом центре внимания, он чувствует себя угодившим в крепкий капкан и едва сдерживается, чтобы не отодвинуться. Не проявить слабость. Однако присутствие этого человека неожиданно становится слишком довлеющим. Слишком обильным. Несмотря даже на кажущуюся интимность его прикосновений. От шевельнувшихся у затылка пальцев Шинске даже прошибает волной колючих мурашек, едва не заставив поёжиться. И всё же он умудряется спросить всё с той же насмешкой: – Как насчёт того, чтобы помочь друг другу? В ответ Саката придвигается ближе и его свободная рука ложится Шинске на колено: – Сейчас этот малец нужен нам обоим. Так что рассказывай всё, что знаешь, Шин-чан. – Х-ха… – покосившись вниз, Шинске меняет ноги местами, тем самым скидывая с них чужую ладонь. Потом достаёт свой смартфон, включает и открывает последнее сообщение с вложенным фото, кидает на стол. – Сейчас эту тачку сложно узнать, но вообще-то это полицейская машина. Одна промышляющая угонами бандами недавно отметилась в Накано, что естественно не понравилось нашим ребятам, так что они выследили парней в Синдзюку… ну как выследили… нашли вчера избитыми в переулке. И обнаружили у них это фото. Как оказалось, едва те успели перекрасить машину твоего копа, как на них налетел какой-то подросток и заставил проваляться в отключке несколько часов. – И во сколько это было, Шин-чан? Голос мужчины стал неожиданно низким, вибрирующим на каких-то демонических частотах. Шинске даже едва не сбивается с мысли, а в голове рождается странное: «Саката уке или семе?» – однако он быстро берёт себя в руки. – Вчера около восьми вечера. В ответ «мастер» морщится. *** Префектура Канагава, город Сагамихара. Здесь много зелени, школ, парков и просто огромное количество буддийских и синтоистских храмов. А ещё есть пансионат, где обучают верховой езде. И именно в нём сегодня, двадцать пятого ноября, должны встретиться главы большой тройки мира якудза. Сого пересёк границу Токио и Сагамихары в десять утра. Вообще-то, сначала он думал, что придётся ехать аж до Косю, но стоило сделать один звонок домой, как выяснилось, что место встречи перенесли. Так что у него даже осталось время заскочить в «Мир сладких грёз» – отстойник, в котором они с ребятами скрывались до того, как пришлось перебазироваться в «Тайную страсть»… К сожалению, взрывчатки в тайнике не осталось. Зато Сого забрал несколько дымовых шашек из тех, что использовал в переулке, правда без сонного газа, и радиодетонаторы, собранные из пультов управления детскими игрушками. Не густо, совсем не густо, но для его замысла должно хватить. И вот в десять тридцать он проникает на территорию пансионата. Больших шишек здесь ещё нет, но охрана со всех трёх сторон уже оцепила периметр, однако униформа способна сделать невидимым кого угодно. В конюшне сильно пахнет свежим сеном. Наверно, персонал ещё засветло позаботился о лошадях, а потом хозяева распустили большую часть работников по домам… Скорее всего, остались только кухарки да прислуга, но во дворе пока шатаются лишь чёрные костюмы, и Сого, пережидая, пока двое таких пройдут мимо, делает вид, что возится в открытом стойле. А потом подбирается к основному дому – хорошо, что это традиционная постройка – не на фундаменте, и между землей и самим домом есть пространство. Туда он и бросает первую дымовую шашку. Честно говоря, найти обычные, а не дебильные цветные, было той ещё задачкой… Чёрт, из-за угла выныривает новая парочка охранников. Сого плотнее надвигает на глаза синюю кепку и взваливает рюкзак на спину. Не торопясь. Не поднимая головы. Судя по звуку шагов, охранники прошли мимо… Но вдруг со спины доносится хруст гравия, и по плечу хлопает рука. – Соичиро-сама? Это же вы? Вот же придурок… Напугал. – За мной, Удо, – командует Сого, не оборачиваясь и направляясь обратно в конюшню. Удо послушно топает следом. Вот бы ещё делал это молча… – Соичиро-сама, откуда вы здесь? У нас прошёл слух, что вы сбежали! Неужели в Токио?! Нет, вы не могли, это же не наша территория… На вашем месте я бы отправился на Хоккайдо, там крабы… – Заткнись, Удо. – Но молодой господин, госпожа беспоко- – Удо! Краем глаза проследив, как напарник говорливого охранника сворачивает за угол, Сого резко разворачивается и впечатывает в солнечное сплетение Удо кулак. А когда тот обмякает и начинает заваливаться на него, укладывает на сено. Раздевает. Забирает рацию и значок клана, но если первое цепляет на себя, то второе прячет в карман – раз тут собрались три стороны, велика вероятность, что его не разоблачат раньше времени… Блин, рукава длинноваты, а пиджак широк в плечах. Но ему нужно лишь обойти дом, а потом проникнуть внутрь, ведь совсем скоро появятся главные действующие лица. Но пока Сого стоит над телом своего… как назвать его? Не другом, точно. Спарринг-партнёра? Почему-то среди якудза ему так и не удалось найти ни одного товарища по тренировкам, даже Удо, хоть и сопровождал его в спортзал, сам особого рвения к спорту не проявлял, но зато умничал постоянно: – Как махание руками и ногами поможет против ножа? Или пистолета? Вы фильмов с Джеки Чаном пересмотрели? Или с Брюсом Ли? – С Жан-Клод Ван Даммом… Висящая на гвозде уздечка – отличная штука, если нужно кого-то связать. Потом ещё кляп из носка. Но на улице не лето, так что Сого прикрывает раздетого до трусов Удо попоной, найденной тут же рядом – перекинутой через перегородку, наверное, сушиться. И чешет за ухом. А потом, вытащив из брошенного рюкзака оставшиеся дымовые шашки, выходит во двор. Нет, он совсем-совсем не подозрительный. Ведь эти штуки выглядят как простые картонные трубки. А три часа спустя, после того, как на территорию пансионата въезжают кавалькады чёрных машин, а боссы трёх крупнейших кланов скрываются внутри дома, в рациях всех охранников неожиданно раздаётся треск. А потом хриплый голос сообщает, что в пансионате заложена бомба, и она непременно взорвётся, если кто-то попытается покинуть здание. И почти в то же самое время из-под дома начинает валить дым. Густые светло-сизые клубы проникают на кухню сквозь окна, раздаётся женский визг и почти тут же – топот. Сого дожидается, пока помещение опустеет, потом подходит к вентилю на газовой трубе и бьёт по нему огромным гаечным ключом, взятым в подсобке. Это последняя, пятая точка. Запах появляется не сразу. Потребуется около получаса, чтобы заполнить газом весь дом достаточно, чтобы хорошенько подорвать. Конечно, вонь одоранта все, кто остался внутри, почувствуют намного раньше, но… – Кто ты, грязный ублюдок?! Да кто будет с тобой торговаться, козёл? Быстро притащил свою жопу сюда! И признался, где бомба! Иначе несдобровать ни тебе, ни твоей семье, ни их друзьям и родственникам!!! Шум в наушниках просто адский. Сого достаёт из кармана последний переключатель – тот мигает жёлтым, сигнал слишком слабый, приходится подойти к окну – и ура, лампочка загорается зелёным. Сквозь ещё стелющиеся клубы дыма можно смутно различить знакомую шевелюру у ворот… но палец уже жмёт на кнопку, и припаркованная у забора машина взлетает на воздух. Конечно, вышло не так феерично, как с джипами в переулке, но тоже вполне ничего. – У меня серьёзные намерения. Десять миллионов долларов наличкой. В течение часа. Опоздаете хоть на минуту – и боссов своих будете собирать по кусочкам, а попробуете вывести их – случится кое-что помасштабней. Блеф. Ва-банк. Но ему больше нечего терять. Так почему бы и не захватить с собой на тот свет кучку ублюдков, чьи игры в богов уже порядком достали? *** – Никаких уступок! Филиппины – это наша территория, и я не позволю влезать на неё всяким выскочкам… Это просто какая-то жесть. Насколько же надо быть тупым и наглым, чтобы требовать возмещения убытков после того, как сам наехал на вербовочный пункт! Айка вздыхает и поднимает взгляд на зеркало перед собой. Сплит в машине работал то на охлаждение воздуха, то на обогрев, и теперь лицо вспрело, тональный крем на переносице высох, пудра облетела, помада стёрлась, да ещё и ремешок на новеньких гета успел натереть между пальцев. Сплошное разочарование. Подняв голову, она смотрит на свой кадык в отражении. Касается пальцем – операция не избавила от него полностью, но всё же… для женского великоват. И почему она родилась мужчиной? Это так несправедливо. А ещё и этот глупый обычай… Даже если Кейко завещал ей всё, что имел, его замы заявили прямо: женщине главой клана Ямагучи не стать. И нашли какого-то двоюродного брата… Шесть лет назад ей удалось избавиться от этой угрозы. А то, что один отпрыск выжил – даже принесло свои плоды: благодаря мальчишке, за последние годы её положение стабилизировалось, так что сейчас надобность в Оките отпала. И осталось лишь дождаться вестей о его скоропостижной кончине – и можно объявлять войну. Войну, которая объединит клан под её началом. Ведь это будет благородная война во имя отмщения. А если вдруг удастся ещё и столицу взять под контроль… что же, тогда уже никто не посмеет вякнуть, что женщине нельзя быть у руля. Но почему нет вестей? Эта встреча – лучшая возможность для начала военных действий… Телефон… надо позвонить. – Алло? Сайка-чан? …да, давно не болтали. Слушай, мне тут сорока на хвосте принесла, что позапрошлой ночью из какой-то ночлежки полиция вывезла кучу трупов. А в новостях об этом совсем ничего… О, какая ночлежка, я, к сожалению, не знаю… Что-то вроде «Тайной любви» или «Любовной страсти»… Да-да, проверь, может, получится сделать годный репортаж… Да брось, какие благодарности, мне самой интересно… вдруг полиция опять решила что-то скрыть? Неожиданно стены вздрагивают. И откуда-то доносился грохот, эдакий приглушенный «бум». – Прости, Сайка-чан, у меня тут возникли кое-какие дела, давай созвонимся потом, когда ты всё разузнаешь? …да-да, чмоки-поки! – Госпожа! Дверь падает внутрь комнаты, и внутрь вбегает Джино. – Госпожа, дом заминирован. Надо уходить! Подтянув ноги ближе к животу, Айка хмурит брови, рассматривая его густую седую бороду. Из всех мужчин, которых она знает, этот старик, наверное, единственный, кто носит такую. – Что за чушь? – Преступник вышел на частоту наших переговоров и сообщил, что хочет десять миллионов долларов в течение часа или пансионат взлетит на воздух! Его голос очень громкий. Начинает стучать в висках. Айка прижимает к ним пальцы и закрывает глаза – значит, тот взрыв был чем-то вроде предупреждения? Как забавно… десять миллионов? Но почему так мало? В банкомате, конечно, не снять, но в банке – без проблем. Хотя наличкой это сколько же выйдет? Нет-нет, сейчас важнее не это. – Как отреагировали остальные? – Господа Инагава и Сумиёши уже в обеденном зале. И кажется, пока остаются на месте… Но преступник вряд ли наблюдает за всем домом, так что я могу попробовать вывести вас незаметно! – Идиот! Думай хоть иногда головой, а не задницей! Ну почему у некоторых дерьмо вместо мозгов? – Госпожа? Медленный долгий выдох… нет, спокойствие так не вернуть. – Сбежать – значит расписаться в собственной трусости. Да меня после такого и свои и чужие на смех поднимут! – Госпожа… Больше не глядя на Джино, Айка возвращает взгляд к своему отражению и достаёт пудреницу. – Иди в зал. Скажи, что я скоро присоединюсь. И пусть наши пока поищут… эту бомбу. И бомбиста. Слышно, как мужчина пытается вернуть дверь на место. Как уходит по коридору. Какое-то время в комнате царит тишина, только в воздухе начинает чем-то вонять… И вновь шаги. – Передал? – Что и кому? – голос принадлежит не Джино, слишком юный. – Если привет от вас отцу, то очень скоро, Айка-нее-сан, вам представится возможность сделать это лично. Неожиданно, конечно. Откуда он здесь? А-а-а, так вот кто устроил весь этот бардак. – Соичиро-кун, – Айка опускает пудреницу и оборачивается к двери. – Разве я не просила звать меня «мамми»?