Единство. Возмездие. Тишина

**** Они столкнулись на узкой тропинке в саду камней. Окита, видимо, приехал раньше, и теперь вышел встретить их, словно дорогих гостей, и глядя на уверенную улыбку парня можно даже подумать, что тот не снял в гостинице несколько комнат, а купил её всю. Мазнув взглядом по зевающему Сакате, умудрившемуся продрыхнуть весь день и проснувшемуся только перед самым отъездом, юный глава Ямагучи приветливо поворачивается боком и приглашающим жестом освобождает путь, ведущий к главному входу в большое, старинное, но явно ухоженное здание – сквозь морозный воздух до Котаро доносится запах свежего дерева и жарящейся рыбы. Хиджикату, всё-таки приехавшего с Окитой, кажется, тоже волнуют запахи, потому что мужчина всё время косится в сторону здания, совершенно не глядя на приглашённых его приёмным сыном гостей. А когда делегация заходит внутрь, и Шинске вежливо раскланивается с приветствующей их хозяйкой онсена, Хиджиката обходит всех стороной и молча скрывается из вида. Шинске вроде бы упоминал, что «паппи» и «мамми» Окиты поссорились, но это их игнорирование друг друга кажется чем-то даже более худшим, чем если бы мужчины кромсали друг друга гневными взглядами. Однако зачем их «сыночку» просить Котаро соблазнять одного из своих «родителей»? Если так хочется побыть с Хиджикатой наедине, зачем вообще организовывать эту поездку? Ну допустим, коп не захотел бы поехать сюда просто так, за компанию, но ведь дома-то он всё равно бы остался? И пока Саката продолжал бы тусить в штабе Такасуги, у Окиты бы оказалась полная монополия на господина полицейского, верно? Неужели ему действительно важно, чтобы кто-то соблазнил Сакату на глазах у Хиджикаты? Не слишком ли это жестоко? Ведь не просто так эти двое до сих пор были друг с другом. Любовь не любовь, но между ними явно серьёзная связь, иначе двум независимым взрослым просто незачем оставаться вместе… по крайней мере, Котаро ни разу не слышал, чтобы случайные любовники жили под одной крышей, да ещё и терпели чужих приёмных детей, если только не зависели от партнёра финансово или морально. Почувствовав, что слишком углубился в анализ чужих отношений и упустил большую часть из объяснений дотошной служанки, как раз ведущей их по широкому коридору, Котаро мысленно хлопает себя по щекам, заставляя вспомнить, кто он и зачем здесь. – Окита-сан, я к вашим услугам, – заняв позицию позади своего временного хозяина, он обращается к нему так тихо, чтобы не потревожить других людей. – Приказ Шинске? – косится тот через плечо. – Хм, как благородно… Котаро кажется, что он знает, о чём подумал этот парень: что Шинске хочет помочь Хиджикате и Сакате помириться, а если Саката будет охранять Окиту, это произойдёт вряд ли. – Он ведь не приказывал меня отвлечь? – мгновение спустя интересуется Окита, подтверждая догадку. – Ну или там развлечь как-нибудь? На этот раз от ухмылки главы Ямагучи отчётливо веет заносчивым презрением, но почему-то Котаро уверен, что тот ведёт себя так не из-за обычной прихоти, однако очков ему это, естественно, не добавляет. – Нет, господин, никаких особых приказаний Шинске-сама не отдавал. – …во сколько прикажете подать ужин? …в одну комнату или в каждую отдельно? …онсен забронирован специально для вас с восьми до одиннадцати часов вечера, пожалуйста, имейте в виду, что в другое время там могут быть и другие постояльцы нашей гостиницы… – Так, ладно, – едва дождавшись окончания инструктирования от служанки, Окита хлопает в ладони и оборачивается к приглашённым: – Мы с Хиджикатой уже бросили вещи в одну комнату, кто где будет спать – можем решить и позже, а пока почему бы нам всем вместе не попробовать местную водичку? «Он что, на школьной экскурсии?» Сам Котаро ни на каких экскурсия во время учёбы в школе не был, но в манге читал, так что сейчас у него складывается отчётливое ощущение, что всё это больше похоже на совместную поездку элитной школоты, чем на встречу двух глав преступных кланов. Впрочем, Шинске ненамного старше Окиты, так что… возможно, ему это даже понравится, но вот глядя на скучающего Сакату, так и хочет мысленно примерить ему на плечо ленточку воспитателя. – Я – за, – как ни странно, но именно белобрысый соглашается первым. Шинске кивает вторым. Никаких вещей они с собой не взяли, так что и кидать в комнату нечего, разве что переодеться в гостевые юкаты. Зайдя в ближайшую из трёх снятых комнат, они, не сговариваясь, разбредаются по углам. При этом Окита остаётся стоять у закрытых дверей, словно карауля их и одновременно наблюдая за переодеванием гостей. И когда замечает, что Котаро тоже только стоит и смотрит, его светлые брови мгновенно сходятся над переносицей, и недовольный мальчишеский голос звонко фыркает: – А ты чего ждёшь? Или в одежде в онсен со мной нырять собрался? Глянь, Саката-сан уже разделся – вот что значит военная подготовка! – Вам и там потребуется телохранитель? – тем не менее вежливо уточняет Котаро, прежде чем начать расстёгивать пиджак. Окита кивает. И вдруг восклицает: – Ух ты, Шинске! Это дракон? – Да. – А почему кожа вокруг красная? Недавно набил? – Угу. – Хм… О чем-то задумавшись, Окита опять переводит взгляд на Котаро. Тот, в отличие от Сакаты, таскающего кимоно поверх рубашки и обычных брюк, как и остальные члены клана, вне штаба носит чёрный костюм. И избавление от одежды занимает у Котаро не в пример больше времени, чем у Шинске, облачившегося перед выездом лишь в дополнительное кимоно. В результате троим людям, двое из которых почти что настоящие оябуны, приходится его ждать. И почему-то все трое не находят лучшего способа скоротать время, как начать глазеть на него. За шрамы становится стыдно. За худобу. За недостаточно выступающие мышцы, за тут и там выпирающие кости. В какой-то момент Котаро даже приходит в голову тоже сделать татуировку, чтобы хоть как-то придать своему телу немного больше мужественности. Когда же мучение публичного переодевания заканчивается, всё ещё погружённый в размышления Окита приоткрывает дверь перед Шинске, и все четверо выходят обратно в коридор, где их всё ещё ждёт служанка. – Я провожу вас в онсен… Чтобы добраться до горячих источников, им приходится покинуть главное здание гостиницы и пройти по не слишком широкому деревянному коридору через сад камней, и уже только после этого попасть в крытое помещение, окружающее естественный водоём с минеральной водой. Раздевалка, ополаскивание и только потом степенное погружение в горячий источник. Пар поднимается высоко, но только у поверхности он кажется очень густым. Котаро даже не сразу замечает, что тут уже кто-то есть. Но Окита с обвитым вокруг бёдер полотенцем тут же направляется к этому кому-то, и сквозь развеянный пар проступает довольно мускулистое тело и голова с копной коротких, но торчащих по все стороны чёрных волос. Хиджиката. Судя по запаху, он и надымить тут успел. Правда, плотный пар не даёт сигаретному дыму распространится, и сизая лента тянется строго вверх, но желание приблизиться к никотиновому наркоману кажется Котаро странным. Вот и Саката остаётся рядом – забравшись в воду, он тут же садится и расслабленно раскидывает руки по камням, выложенным вокруг источника. А Шинске пока не спешит в воду. Стоя у самого края, он задумчиво рассматривает белесую дымку, словно та способна его отравить. И Котаро тут же вспоминает, что Шинске не переносит горячую воду. – Эм, господин… Вам наверное пока лучше не распаривать спину… Вскинув взгляд, Шинске несколько секунд смотрит на Котаро, потом кивает. И просто садится на край водоёма, погрузив в него ноги только до середины икр. Откинувшись назад на руки, он поднимает голову к тёмному небу. Звёзд на котором совершенно не видно. Но Котаро нравится любоваться Шинске. Пусть тот тоже не выглядит мускулистым, как, например, Саката, но его плечи не так уж узки – через несколько лет они раздадутся шире, да и сам Шинске наверняка вытянется и станет если не крепышом, то всё-таки красивым мужчиной с развитым телом. Сейчас же он пока скорее изящный юноша. Однако в Шинске нет ни грамма женского очарования: линии рук, плеч, скул скорее угловатые, но почему-то кажутся Котаро слишком прекрасными, чтобы быть настоящими- – Что ты дальше собираешься делать? – вдруг ни с того ни с сего спрашивает Саката. Он даже голову положил на камни позади и, так же как Шинске, пялится на небо. Присутствуя, но не загораживая Котаро вид. И сначала даже непонятно, к кому именно обращён этот его вопрос, однако вот Саката поворачивает голову, и Котаро тут же покрывается мурашками под одновременно ленивым, и в то же время пронзительным взглядом красных, словно кровь, глаз. – О… о чём вы? – О солнце, – многозначительно протягивает мужчина, и вновь запрокидывает голову. – Его совершенно не видно. – Так ночь же. – Ночь, – соглашается тот. И радужки его глаз смещаются вниз, туда, где продолжает курить Хиджиката. Тот не так уж и далеко: где-то пять-шесть шагов – но из-за пара кажется, что между ними клубится мутная стена. – Хиджиката-сан, что там насчёт моего дела? – вдруг подаёт голос Шинске. – Я понимаю, что прошло всего полдня, но… – Если что-то есть, мои ребята это отыщут, – отзывается тот, но так вяло, будто сквозь сон. – Что вы ищите? – оживает Окита. Возле него в деревянной лохани, словно в подносе, плавают стаканы с соком, взяв себе один, он подталкивает судно по направлению к Шинске, уже бросившего попытки рассмотреть на небе хоть одну звезду. – Врага. – А что, больше некому? – не отстаёт парень, несмотря на лаконичный ответ. – Ну вот в твоём клане сколько людей? – Не знаю… миллион? – Вот… а в моём… около двухсот. – Зато ты их всех знаешь. И можешь им доверять, – бормочет Окита, понизив голос и будто себе под нос. – Толку-то? Власти и денег это не прибавляет… Двое перебрасываются фразами, потягивая какой-то красноватый сок и словно забыв про остальных находящихся тут людей. Однако Хиджиката вдруг опять подаёт голос: – Далась вам эта власть… просто живите нормальной жизнью, мальчишки. Окита хмыкает и закатывает глаза, Шинске же переводит взгляд на погружённого почти по самую шею в воду мужчину, раскрасневшегося и расслабленного, и ничего не отвечает. Зато реагирует Саката: – У некоторых всё так просто, да? – Просто эти некоторые умеют расставлять приоритеты и понимают, что действительно важно, – выпрямляется Хиджиката и тушит сигарету в раскладной пепельнице на краю водоёма. – А если пытаться угодить всем и вся, на свои желания уже не останется ни времени ни сил. – И с каких это пор ты стал проповедником идей эгоизма? – С тех самых, как познакомился с величайшим их представителем! Несмотря на почти гневный выкрик, голос Хиджикаты по прежнему еле слышен. Да и не слишком ли он красный? Котаро в этой горячей воде всего несколько минут, но сердце уже бьётся учащённо и мышцы всё больше начинают ощущаться как желе, а этот коп сколько уже тут торчит? Но прежде, чем Котаро решается что-то сказать, Хиджиката вдруг соскальзывает в воду с головой. Окита громко фыркает, словно став свидетелем чего-то крайне нелепого, а вот Саката подрывается с места, обдав горячими брызгами и Шинске и Котаро, и мгновенно оказывается возле Хиджикаты. Вытаскивает его из воды. И сжав зубы, выпрыгивает из источника. И только когда мужчина со своей ношей исчезает за тряпичным пологом, ведущим в раздевалку, на лице Окиты проступает ошарашенное выражение. Широко раскрыв глаза, он смотрит на ещё колеблющиеся занавески, не доходящие даже до середины дверного проёма, и вдруг резко отворачивается. И втыкает горящий взгляд в Котаро – словно в чём-то его обвиняя. – Мда, старость – не радость, – поджав губы, комментирует произошедшее Шинске. Он тоже смотрит вслед Сакате. – Хиджикате ещё нет и тридцати, – угрюмо возражает Окита. – Разве ты сам не называешь его стариком? – Тц… – Ну и чего ты сидишь? – теперь уже хмурится Шинске. – Если волнуешься? – Не говори так, будто что-то понимаешь! С треском опустив пустой стакан на каменные плиты, Окита выпрыгивает из воды, и Котаро тоже выбирается на берег. Шинске бросает на него удивлённый взгляд, но тут же, видимо, вспомнив, что одолжил главе Ямагучи своего телохранителя, вздыхает. И хотя опасности в онсэне вроде бы нет никакой, Котаро всё-таки колеблется некоторое время, не желая оставлять Шинске одного. Однако если он не последует за Окитой, это бросит тень на репутацию всего клана Такасуги. Ещё одну. Саката обнаруживается у душевых кабин. Удерживая у стены барахтающегося и матерящегося Хиджикату, белобрысый поливает его из душа ледяной водой. Замерев на пороге, Окита тупо смотрит на них обоих, но когда Саката наконец-то ослабляет хватку и Хиджиката всё-таки умудряется вырваться из-под его руки, пацан вдруг разворачивается и врезается в не ожидавшего подобного манёвра Котаро. – Если бы не их перепалка, я бы первым заметил, что что-то не так! Словно ребёнок, пытающийся оправдаться. – Да, я понимаю, господин… – Я отправлю Хиджикату отдыхать, – продолжает тот сквозь сжатые зубы. – А ты займись Сакатой! – Насчёт этого, гос- Договорить ему не удаётся, потому что Хиджиката вываливается из кабинки совершенно голый, пытаясь одновременно прикрыть пах и схватиться за стену, но то ли поскальзывается, то ли это приступ головокружения, но Котаро лишь чудом удаётся поймать его, не дав грохнуться на пол затылком. С другой стороны копа подхватывает Окита. – Я сам. – Я сам. Они произносят это одновременно. И Котаро, и Саката остаются стоять на месте, словно попав под заклятье окаменения. Причём если Котаро как-то всё равно, то Саката впервые в жизни кажется ошеломлённым. Словно на него вылили ушат воды. Похоже, Хиджиката наговорил ему что-то… – Как насчёт того, чтобы выпить? – вдруг поворачивает голову Саката. – Ты ведь совершеннолетний? – Я здесь не для этого, – отступает Котаро, опуская взгляд. – Я здесь как телохранитель Окиты-сана. – Не похоже, что ему нужен телохранитель. – И тем не менее, это приказ Шинске-сама… Вернувшись в раздевалку и накинув гостевую юкату, Котаро находит своего временного господина в одной из снятых комнат. Служанка как раз укладывает на лоб Хиджикаты ледяной компресс. – Вам нужно поспать, – уговаривает она мужчину. – Да говорю же! Я в порядке! – А ваш пульс говорит об обратном! От вас пахнет сигаретным дымом… вы ведь не курили в источнике? Вы ведь понимаете, что температура воды в нём выше пятидесяти градусов? Людям даже со здоровым сердцем не рекоменд- – Боже, женщина! Ты замолчишь или нет?! Не слишком ли грубо? Или Хиджиката просто не доверяет словам какой-то служанки? – Может, вызвать врача? – осторожно вмешивается Котаро, пока женщина продолжает пытаться удержать мужчину в лежачем положении. И судя по тому, как долго ей это удаётся – тому действительно плохо. – Она сказала, что она врач, – угрюмо отзывается Окита. И только тогда Котаро обращает внимание на раскрытый портфель у футона, из которого торчат какие-то инструменты и лекарства. А ещё от его взгляда не укрывается, как именно Окита сейчас смотрит на своего приёмного отца. Этот взгляд очень знаком. Котаро тут же вспоминается бабушка. Конечно, она – настоящая старушка, но даже если дорогой человек – здоровый и молодой мужчина, беспокойство, когда ему нездоровится, вряд ли будет меньше. Потому что возраст не важен. Важен лишь страх его потерять. – Я останусь здесь, а ты… можешь быть свободен, – заявляет Окита, когда служащая гостиницы уходит, а обессиленный или просто сдавшийся Хиджиката остаётся послушно лежать на футоне. – Простите, – качает головой Котаро. – Я не думаю, что смогу выполнить ту вашу просьбу… – Да-да, – отмахивается Окита. – Я собирался чем-то отвлечь Шинске, но сейчас… в общем, сейчас не до этого… иди. «Кажется, он не так меня понял.» Вздохнув, Котаро дожидается, пока Окита скроется за дверями, и развернувшись, видит, как служанки заносят подносы с едой в комнату чуть дальше по коридору, третью по счёту, если считать от этой, где расположился Хиджиката. «Она ведь тоже наша?» И правда, заглянув в проём между оставшимися раздвинутыми створками дверей, Котаро обнаруживает в помещении Шинске и Сакату, усевшихся друг напротив друга. Вообще, Саката, похоже, понятия не имеет, как должен вести себя телохранитель. Или он забыл, в качестве кого его сюда привезли? Ещё раз вздохнув, Котаро присаживается у дверей, но Шинске уже хлопает по циновке рядом с собой. Подзывает. «Мне кажется, или тут только я забочусь о всяких условностях?»