Часть 3. Побеждённые наполовину
Сердитый взор бесцветных глаз. Их гордый вызов, их презренье. Всех линий – таянье и пенье. Так я вас встретил в первый раз. А. Блок.
Глава 1. Меч и копьё
Но руки мне легли на плечи, И прозвучало: «Нет. Прости. Возьми свой меч. Готовься к сече. Я сохраню тебя в пути…» А. Блок.
Джереми проснулся в просторной, богато убранной спальне, которую отвели ему вчера правители Гулсена, с весьма тревожным чувством. Ему казалось, будто он остался совершенно один в этом мире. Молодой граф вскочил с постели, раскидав по полу подушки, и, зацепившись за край одеяла, едва не упал. Спотыкаясь, он вылетел за дверь и ворвался в соседнее помещение – тоже спальню, которую Джастин и Арсент отвели Дорнтону. Каков же был его ужас, когда Джереми обнаружил спальню дворецкого пустой! Не веря в то, что видит, и начал звать старика, метаясь по комнате из стороны в сторону, пока не был пригвождён к месту громким и высоким голосом: - Сэр Джереми?! Граф резко обернулся и увидел стоявшего в дверях Джастина. Монарх был совершенно спокоен. Он стоял прямо и невозмутимо, словно ожидал увидеть здесь подобную картину. Так, будто знал, куда пропал Дорнтон. - Ваше величество… - начал было Джереми, но монарх жестом его остановил. - Знаю, сэр Джереми, знаю, о чём ты хочешь спросить меня, – ответствовал Джастин. – Твой дворецкий жив и здоров, не беспокойся. И в настоящее время он находится в резиденции моего соправителя Арсента, знакомясь с канонами своей ветви. Он вернётся ближе к вечеру, а пока ты, мой друг, познакомишься с моей. – С этими словами правитель Гулсена повёл графа к выходу, чтобы, как он выразился, «подкрепиться и приготовиться», кои слова означали, что они позавтракают и оденутся подобающе для такого важного события. Исполнив всё вышеперечисленное, монарх и граф уселись в роскошную золотую карету, запряжённую пятёркой больших белоснежных коней с богатой упряжью. На козлах восседал личный кучер монарха по имени Винсент, сухощавый темноволосый молодчик в роскошной золотой ливрее со знаками герба Ансерв. Он хлестнул лошадей, и карета бесшумно покатилась вперёд по ровной и гладкой дороге, оставляя позади величественный замок из белого камня, озарённый ласковым алым светом восходящего солнца. Джереми, несмотря на заверения Джастина в том, что с Дорнтоном всё будет в порядке, беспокоился о нём всё сильнее. Его мучила одна мысль: как мог Дорнтон оставить его рано утром, не попрощавшись и исчезнув совершенно бесшумно? Может быть, он не хотел будить хозяина? Нет, это маловероятно. И тут вдруг графа посетила ужасная мысль: а что если Дорнтона силой заставили покинуть его? Джереми с ужасом уставился на монарха, который не заметил его взгляда, молча глядя вперёд с гордой королевской улыбкой. И графу сразу стало ясно, что он обманулся в своих рассуждениях. Правители Гулсена не могли бы так поступить, являясь эталоном добра в параллельном королевстве. Наконец вдали показалось довольно внушительное на вид строение. То был большой замок, выстроенный из некоего бледно-рыжего камня, но по величине своей всё-таки немного уступающий Гулсенскаслу. Карета остановилась прямо напротив ничем не примечательной парадной лестницы, и Джастин с Джереми шагнули за порог резиденции Анкраун. То, что увидел молодой граф внутри, не поддавалось описанию. Поэтому я и не стану об этом говорить, тем более, что на сей предмет сам монарх наложил строжайший запрет, поскольку секреты обеих резиденций, а также всё, что так или иначе их касалось, запрещалось разглашать любому, кто там побывал. Господа не имели права рассказывать о резиденции Анкраун своим слугам, а те в свою очередь свято хранили секреты Ансерва. Это было чётко прописано в главном законе параллельного королевства. Честно говоря, даже если б и не было никакого запрета, всё равно – на одно только перечисление всего того, что скрывалось за могучими стенами резиденций Анкраун и Ансерв, ушло бы восемь таких книг как эта. Проще было бы описать внутреннее убранство дворца Гулсенскасл, поскольку там не было всего того обилия, какое имелось в этих двух резиденциях. Так что с решением автора не обременять читателя дополнительными подробностями вполне можно согласиться. К концу дня Джереми, глубоко потрясённый и восхищённый увиденным и услышанным (всё это время монарх сопровождал их «экскурсию» подробным и обстоятельным рассказом с различными пояснениями), предстал, наконец, перед конечной точкой своего «путешествия». Пожалуй, об этом мы можем вам рассказать, поскольку сей предмет будет действовать в последующих наших главах, а ещё и потому, что ему будет суждено выйти из того, что составляет тайну резиденции Анкраун, а это будет означать, что действие запрета на эту вещь распространяться не будет. Джастин привёл графа в подземную залу резиденции, но там не было ни одного грандиозного пространства, как в Гулсенскасле, а была лишь одна крохотная отдушина, похожая на грот, в глубине которой едва-едва светился алым некий предмет. Подойдя поближе и приглядевшись, Джереми ахнул от волнения: в этой маленькой пещерке алел, играя стальными отливами… вмурованный в столетний камень меч невиданной красоты! Конечно же, он не мог принадлежать земному миру, ибо казался уж слишком необычным хотя бы потому, что светился. Откуда взялось это алое свечение, хотел спросить Джереми у монарха, но тут вдруг понял, что его мысли заняты совершенно другим. За те несколько секунд, что граф пребывал здесь, этот меч приковал его к себе. В буквальном смысле приковал. На мгновение графу даже показалось, что он видит этот меч не впервые и словно давно уже знаком с ним. И чем дольше он вглядывался в его детали, тем сильнее было его желание подойти и освободить пленника камня от чар пленителя. Монарх Гулсена молчал, стоя позади Джереми. Это молчание только ещё больше убедило графа в своих намерениях. Да, этот меч предназначен ему! Он ДОЛЖЕН высвободить клинок из заточения и с его помощью стать в тысячу раз сильнее. Сильнее всех людей мира, сильнее гулсенцев, сильнее даже монарха, ибо его сила – это ключ к победе над злом, угрожающим королевству! И эту силу даст ему меч! Джереми уверенно сделал несколько шагов, пока не оказался вровень с отверстием в камне, и медленно протянул внутрь руку. В то же мгновенье алое сияние отреагировало на изменение атмосферы, его окружающей, и вспыхнуло ещё ярче. И в тот миг, когда графа отделяла от меча всего лишь пара миллиметров, он почувствовал жжение и опасливо отдёрнул руку. Свечение тут же померкло, почти исчезнув. И тут он понял: это не свет, это огонь! Призрачный огонь, что-то наподобие белого пламени Фреммора. Он потрясённо выдохнул. Он всё понял! - Джастин О`Краун! – позабыв от волнения, как надо правильно обращаться к монарху, возопил, резко обернувшись к нему, Джереми. – Этот меч… Он принадлежал первому монарху Гулсена, я угадал? Джастин, ничуть не поразившись его проницательности, важно кивнул и ответил: - Да, сэр Джереми, этот меч принадлежал Гуллу О`Крауну Первому, моему пра-пра-прадедушке. Но не спрашивай меня, отчего его меч запечатан в камень… - Наверное, он не желал, чтобы таким мощным оружием владел кто-то ещё, кроме него, так? – спросил Джереми. – И поэтому он приказал вмуровать его в камень, чтобы когда-нибудь пришёл достойный владеть им и вытащил бы этот меч, ибо только истинному он покорится. - Занятная гипотеза, - с любопытством ответил монарх. – Да, признаюсь тебе, сэр Джереми, ты попал в цель. Я точно так и думал. Вернее, даже знал. Знал, что тебе как Истинному под силу освободить этот меч из камня. И если он не покорится тебе, - увы, силой Импиринт-хоуп обладать ты не будешь, ровно как и твой Дорнтон своей Винд-фэйтс, ведь один из источников этих двух сил – меч Гулла. Но ты должен попробовать. Не бойся. От тебя зависит сейчас судьба нашего королевства. Джереми вздохнул и повернулся в сторону замурованного меча, который, словно бы почувствовав, что граф обратил на него свой взор, вновь стал разгораться ярко-алым. Но тут Джереми вновь спросил монарха: - Ваше величество, а у этого меча было имя, когда он служил Гуллу Первому? Монарх глубоко задумался. - Ты хочешь, - сказал он потом, - чтобы он стал твоим навсегда и служил тебе всю твою жизнь? Если так, то это будет едва ли не самое ответственное твоё решение, сэр Джереми, ведь этот меч – средоточие колоссальной силы, при постоянном контакте с которой можно сойти с ума или стать калекой, а ведь то не просто обычный меч, и сила его не стоит рядом даже с магической. Это сила Импиринт-хоуп, сэр Джереми, она может подчинить себе не только разум отдельно взятого человека, но и разум всего вашего земного мира, если ты доверишь ему свою душу, привязав его к себе, как ты привязал к себе Дорнтона, доверив ему первому свою душу. И прежде чем ты доверишь её кому-то ещё, подумай. Я вовсе не пытаюсь навязать тебе этот меч, но ты должен сам принять это решение. Сила этого меча сделала его живым и мыслящим существом, которое выше тебя и меня. И это одна из известных мне причин, почему Гулл Первый заточил его в камне. Он не смел подвергать опасности жизни случайных людей, которые по незнанию могли завладеть мечом после смерти монарха и погубить тем самым и себя, и весь наш мир. Но я знаю имя этого меча, и если моё предупреждение тебя не останавливает, сэр Джереми, назови этот меч – и владей им с умом и честью! Но с этой минуты ты должен будешь с величайшей осторожностью принимать решения, составлять план без единого просчёта и не совершать плохих поступков, иначе сила меча мгновенно уничтожит тебя. Надеюсь, я сумел передать тебе всю опасность твоего положения, если ты сделаешь это. Да, ты станешь сильнее в сотни раз, если меч признает в тебе достойного хозяина, но если нет – он сожжёт тебя заживо, как только ты прикоснёшься к нему. Решай, сэр Джереми. Имя меча – и тут монарх, наклонившись к уху графа, шепнул ему на ухо: - Сандэстом Коулд. Джереми даже не вздрогнул. Разумеется, он осознавал ту ответственность, о которой говорил монарх, и готов был пожертвовать собою в будущем ради освобождения Гулсена от грозящей королевству опасности, ведь то же самое, как он догадывался, - возможно, даже в это самое время, - предлагают и Дорнтону, и граф не сомневался, что старый дворецкий примет то же решение, что и он – отдать свою судьбу силе Винд-фэйтс. И уже одно то, что он, Джереми Дарлингтон, разделит эту участь со своим слугой, утешало графа и придавало ему дополнительные силы, поскольку меч уже взывал к своему освобождению. И граф покорился его зову. Его руки вновь потянулись к пылающему лезвию и в следующее мгновенье крепко сжались на рукояти у верхнего свода каменных оков. Алое пламя расступилось, не коснувшись рук графа, и Джереми ощутил приятную прохладу и удобство рукояти меча, которая была сделана из прочного, но неизвестного ему металла, щедро покрытого золотом и драгоценными камнями, между которыми змеился причудливый узор из стеблей и цветов, - точно такой же, как на латах рыцарей Ансерва, которые встречали их вчера посреди поля. - О Великий Сандэстом Коулд, - громко и чётко начал Джереми, сжимая рукоять меча всё крепче и не сводя взора с лезвия, будто оно было лицом собеседника-человека. Граф старался представить себе меч одухотворённым и живым существом, как учил его Джастин, чтобы сила Импиринт-хоуп не сочла его невежественным и недостойным себя, и не уничтожила раньше того, как Джереми попробует убедить её в обратном. – Я, граф земной Англии Джереми Дарлингтон, пришёл освободить тебя из заточения и дать твоей силе возможность ещё раз послужить на благо королевства Гулсен, ибо сейчас оно как никогда нуждается в тебе и твоей защите. По сравнению с тобой, Импиринт-хоуп, и твоим пристанищем, великим мечом великого гулсенца и первого монарха королевства Гулла О`Крауна Первого, я ничто. Но я – Истинный. – При этих словах пламя вспыхнуло так сильно, что граф почувствовал жар у самого лица. Но, нисколько этому не смутившись, продолжил: - Да, я Истинный, и поэтому мне была оказана величайшая честь здесь и сейчас просить тебя, о Великий Сандэстом Коулд, и тебя, Импиринт-хоуп, быть моими союзниками против чёрного зла, угрожающего вашему королевству – грифонов! – Языки алого света снова вспыхнули. – И прошу стать моей силой в этом мече отныне и навсегда! Последние слова Джереми почти выкрикнул. Собравшись с духом, он резко рванул на себя рукоять огромного меча. В тот же миг он упал на спину, отброшенный собственным рывком, и по каменному полу рядом с ним гулко застучали обломки каменной породы. Опомнившись, граф посмотрел на монарха, который, возвышаясь над ним, стоял рядом. Его лицо было озарено ликованием. И, взглянув на свою правую руку, Джереми с замиранием сердца узрел в ней… сияющий алым заревом меч, который он вытащил из камня. - Первый монарх Гулсена знал о тебе, сэр Джереми, - произнёс Джастин, присев рядом с графом, чтобы помочь ему встать. – Знал, кто будет владеть Сандэстом Коулдом – имя меча монарх, конечно же, произнёс тихим шёпотом, – после него, иначе сила меча уничтожила бы тебя сразу. Молодой граф разглядывал своё новое приобретение с нескрываемым восхищением. Этот меч покорился ему, что являло собой несомненное чудо. Но Боже, какой же он был тяжёлый, – тяжелее любого другого меча, - и Джереми со страхом представлял себе, как же он будет с ним управляться в бою. - Да, Джереми, забыл сказать тебе, - вывел его из раздумий монарх. – К нему никто кроме тебя не должен прикасаться, запомни это! Меч признал своим хозяином только тебя, все остальные для него – это враги, которых он истребит не задумываясь, если они посмеют прикоснуться к нему. Боевое оружие мыслит именно так, поэтому предупреди Дорнтона, когда мы вернёмся. Джереми поднял удивлённый взгляд на монарха. - Ваше величество, я не ослышался? Мы возвратимся в Гулсенскасл? Но… но вы же говорили, что… Джастин О`Краун ответил, расправив складки на своём плаще: - Да, мы вернёмся туда, сэр Джереми, ибо для того чтобы вы смогли управлять ею, а не она – вами, вы должны будете пройти ритуал Перехода, а это возможно лишь в Гулсенскасле. Пойдём, сэр Джереми. Ты всё увидел и обо всём узнал. Теперь ты – настоящий Истинный. Довольный собою, молодой граф, любуясь мечом, лезвие которого переливалось в свете факелов так, словно при свете дня, то ярко-алым, то серо-стальным, вышел вслед за монархом из подземелья и направился к выходу из резиденции Анкраун. Выйдя из кареты уже во дворе Гулсенскасла, Джереми тут же увидел Дорнтона, который гулял по саду, отчего-то горько вздыхая. В его руке было зажато длинное копьё, на вид довольно грозное, с необычным древком ярко-синего цвета. Молодой граф, по-прежнему сжимая в руке свой тяжёлый меч, испросил разрешения повидаться со своим дворецким у Джастина. Монарх согласно кивнул. - Дорнтон, как же я рад снова тебя видеть! – ещё на бегу выкрикнул Джереми. – Гляди, что у меня теперь есть – зачарованный меч! В ответ старый дворецкий лишь покачал головой и даже не улыбнулся хозяину, словно вовсе не рад был его видеть. Он тяжело присел на край небольшого бассейна и взял копьё наперевес. - Да, сэр, я вижу, - устало выдохнул он. – А у меня – копьё. - Дорнтон, что случилось? – встревоженно спросил граф, опускаясь рядом. – Ведь это копьё, я так понимаю, тебе дали в Ансерве. И сказали то же, что и мне, – что это оружие – источник силы. Так почему же ты не рад этому? Старик тяжело вздохнул. - Ах, сэр, - горестно начал он. - Было б чему радоваться… Я сглупил, назвав копьё его именем, потому что думал: вот стану сильнее – и тогда смогу вас защитить даже от дьявола, что немудрено с подобной силой Винд-фэйтс… Но теперь я очень сильно сожалею, что пошёл на поводу у своих мыслей и не обдумал как следует будущие последствия от своего решения, и боюсь этого копья теперь больше, чем собственной смерти. Что же мне делать, сэр? - Дорнтон, ну что ты, - попытался утешить его Джереми. – Не бойся этой силы и копья, иначе у нас ничего не получится, ведь мы владеем этой силой, запомни, Дорнтон. Мы. А не она нами, какой бы мощной она ни была. Только нам нельзя прикасаться к этим артефактам – тебе к моему мечу, а мне – к твоему копью. А теперь – не грусти. Уверяю тебя, всё будет хорошо. Нужно только поверить в свои силы, Дорнтон, и всё у нас получится. Дорнтон никогда не сомневался ни в хозяине, ни в себе, но в этот час он нарушил свои устои. Его пугало грядущее недалёкое будущее, слишком тяжёлое даже для настоящих героев, а уж о них с Джереми и говорить было нечего. Поэтому больше всего на свете Дорнтон хотел одного - оказаться сейчас дома, в их поместье на окраине лондонских земель, в гостиной у камина, в полной тишине, нарушаемой лишь треском поленьев в очаге, и мирно дремать в кресле – большего он и не желал. И отдал бы всё на свете за эту блаженную мечту. Но, понимая, что в ближайшем будущем этого не предвидится, да и неизвестно, предвидится ли вообще в связи со сложившейся ситуацией вокруг них и их силы, он заплакал. - Нет, Дорнтон, нет, - пытался успокоить его молодой граф, пугаясь от незнания причин его плача. – Я не брошу тебя, что бы ни случилось… Перестань плакать… - Зачем… - всхлипывал старик. – Зачем вы поехали туда вчера… А я, старый дурень, не вспомнил о том, что всегда в том месте, где гибнут слуги, бывает Великий Фреммор… И если его увидит джентльмен, это может очень плохо обернуться для него – болезни, беды… И вот… О, горе мне, горе… - Чепуха, Дорнтон, - произнёс Джереми. – Ни в какие такие приметы я не верю, ты же знаешь. Тем более что монарх рассказывал нам, что Фреммор не просто так явился туда, а пришёл за нами как Истинными… К ним подошли Джастин и Арсент, который только что вышел из дворца. Монарх тронул графа за плечо, заставив поднять взгляд. Молодой граф взглянул на него с полной безысходностью, но Джастин О`Краун улыбнулся ему и произнёс: - Сэр Джереми, то, что я рассказал тебе в Анкрауне о мече, не стоит недооценивать, и мы понимаем ваш с Дорнтоном страх. Но то было ваше решение, и теперь назад уже не повернуть. Вызов врагу брошен, а ваш выбор разумен и правилен. «Не бойтесь будущего, живите настоящим и чтите прошлое» - так сказал когда-то своим подданным Гулл Первый, когда строил наше королевство. - Но ведь мы не гулсенцы, ваше королевское величество, - неожиданно вступил Дорнтон, подняв глаза на монарха. – Мы англичане. - А разве не то же самое вам сказал бы кто-нибудь в вашей стране? – спросил монарх. – Ведь Гулсен – это не другое государство, это всего лишь параллельный мир вашей страны, а это значит, что происходящие у нас события являются параллельными событиями Англии. - Да, сэр Джереми, это так, - вступил в разговор Арсент. – Поэтому, помогая нашему королевству, вы поможете и Англии. - Неужели? – в изумлении вымолвил Джереми. - Именно так, - кивнул монарх. - Поэтому вам как Истинным менее всего подходит ваше теперешнее состояние, - продолжил Арсент. – Негоже вам сидеть здесь и горевать по ошибкам, которых у вас никогда не было. Вы не сделали ни единой ошибки и поступили правильно, призвав артефакты Гулла и Сенджамина и привязав их к себе. Этим вы подарили Гулсену надежду и веру в победу. - Постойте-ка, - произнёс Джереми, вставая вместе с Дорнтоном. – Кто такой Сенджамин? За монарха ему ответил Дорнтон. - Сэр, Сенджамин – это первый глава ветви Ансерв и соправитель первого монарха Гулсена. Я узнал об этом в резиденции. - А Гулл – это первый монарх Гулсена, - в свою очередь сообщил ему Джереми. – Погодите-ка, - он наморщил лоб. – Ваше величество, а что означает слово «Гулсен»? Монарх кивнул головой. - Твои предположения верны, сэр Джереми. Название нашего королевства состоит из имён его первых правителей. Видите ли, первый монарх называл своего слугу сокращённым именем Сен, или Сенд, и постепенно у жителей королевства их имена стали ассоциироваться с землёй, которой они правили. Так его и решили назвать – в честь первых правителей – Гулла и Сена: Гулсен, который при их жизни именовался Гулсендом. Молодой граф обратился к монарху. - Простите нас, ваше величество, мы вели себя недостойно - так не подобает Истинным. У вас прекрасное королевство, и, видит Небо, оно нуждается в защите. И я обещаю, что буду сражаться за свободу Гулсена и во благо Англии, ибо если я борюсь за справедливость здесь, то борюсь за это и на своей родине. Вы правы, мы должны это сделать. С этими словами молодой граф припал к руке монарха, чтобы поцеловать её. Дорнтон последовал примеру хозяина, опустившись на колени перед Арсентом. Оба правителя поспешили поднять их с колен. - Нет-нет, сэр Джереми, Дорнтон, - рассмеялся монарх, переглянувшись с Арсентом. – Правителей королевства Гулсен всегда благодарят словами, а не жестами. А вы это уже сделали. Теперь же нам нужно исполнить ритуал Перехода. От этих слов старый дворецкий весь напрягся, обратив испуганный взор на хозяина. И молодой граф понял, что в резиденции Ансерв ему об этом ритуале ничего не сказали. - Не бойтесь, - заверил их Арсент. – Этот ритуал до вас никто не совершал, но не бойтесь - ничего страшного в нём нет. Пойдёмте за нами. Правители двинулись к парадной лестнице дворца, по обеим сторонам которой высились уже знакомые Джереми и Дорнтону статуи господина и слуги. Но Джастин и Арсент не ступили ни на одну из этих ступеней, оставшись стоять возле лестницы. И монарх обратился к Джереми, указав на статую справа: - Это Гулл О`Краун Первый, сэр Джереми. Ты должен вложить ему в руку свой меч, и тогда он отдаст тебе всю свою силу. Джереми был поражён. Так вот кем на самом деле была эта статуя! Граф вгляделся в суровые и благородные черты лица первого монарха Гулсена, надеясь уловить в этом лице черты, схожие с чертами лица Джастина, но ничего похожего не нашёл. Вероятно, слишком велика была та пропасть из поколений, отделявшая шестого правителя Гулсена от своего пра-пра-прадедушки. Но одно всё же открылось ему: Джереми теперь стал понятен тот необычный жест, который изображал первый монарх, вытянув вперёд руку. Да это же просто хватка руки, держащей невидимый меч! Арсент тем временем объявил Дорнтону, что вторая фигура – это Сенджамин, дворецкий первого монарха, и что Дорнтон также должен вложить в вытянутую правую руку статуи своё копьё остриём вверх. Граф и слуга подошли к изваяниям и одновременно вложили артефакты в неподвижные ладони первых правителей Гулсена. Джастин и Арсент с каким-то необъяснимым трепетом в голосах попросили их отойти от статуй на три шага и глядеть не отрываясь им прямо в глаза, что Джереми с Дорнтоном не помедлили сделать. В то же самое мгновенье «вооружённые» статуи… открыли глаза! Джереми и Дорнтон вздрогнули, но не двинулись с места, опасаясь, что если попытаться сбежать или даже сделать шаг назад, изваяния испепелят их тем призрачным пламенем, что светилось сейчас в их глазах. Да, этот нереальный свет исходил от глаз статуй. Причём у Гулла Первого глаза светились алым, а у Сенджамина – ярко-синим. В следующее мгновение этот свет превратился в яркие лучи, которые, упав на артефакты, соединились и заставили их светиться. Теперь меч в руке Гулла напоминал раскалённую докрасна сталь, а копьё Сенджамина сияло голубым так, словно чистейший сапфир. Но не успели Джереми и Дорнтон опомниться, как сильнейшая волна захлестнула их обоих, словно ураганный ветер, и ослепила их своим светом. То был мощный заряд сил артефактов, который немедленно устремился на своих будущих носителей, впитываясь в них. Джереми и Дорнтон едва держались на ногах, сопротивляясь потоку и ничего не видя и не понимая. Со стороны же это выглядело так, словно невидимую стихию – ветер – раскрасили в два цвета – красный и синий, и теперь эти два ветра атаковали и накрыли собою двоих человек, сделав невидимыми уже их, словно бы в отместку за то, что стихия ветра стала видимой. Огненно-красный поток атаковывал Джереми подобно урагану, и молодой граф едва держался на ногах, не в силах даже думать. А ярко-синяя буря терзала одежду и волосы Дорнтона, из последних сил пытавшегося сохранить равновесие на нетвёрдых своих ногах. Граф и слуга вынесли это испытание молча и с достоинством, не согнувшись перед диким ветром, как и подобает настоящим воинам. Но, наконец, сила обеих артефактов иссякла, прекратившись так же внезапно, как и началась, и Джереми с Дорнтоном тут же рухнули наземь, тяжело дыша. Впрочем, почти сразу же они поднялись и бросились друг к другу, желая убедиться, что всё в порядке. - Дорнтон, ты как? – испуганно спросил граф ещё слабым после пережитого голосом, ощупывая старика. – Ты цел? Всё в порядке? - Со мной всё хорошо, сэр, - сбивчиво выпалил тот. – Вы как? Не ушиблись? Правители Гулсена подошли к ним и, к удивлению графа и слуги, опустились перед ними на одно колено и склонили головы. - О Истинные, - воззвал к ним Джастин. – Теперь вы те, кто спасёт наш мир. Позвольте же нам воздать вам за это должные почести. Сегодня вы будете есть за лучшим столом рядом с нами и спать в лучших спальнях. - Сегодня… - задумался Джереми. – А что же завтра? Ваше величество, не сочтите за грубость, но… как долго мы будем здесь находиться? Ведь в нашем мире тоже есть войны, и я хорошо знаю, насколько продолжительными порой они могут быть. И ввиду этого я вспомнил, что Флёр угрожает вам давно, и до сих пор ваше противостояние не сдвинулось ни на дюйм – ни в хорошую, ни в плохую для вас сторону. Не сочтите нас за безразличных к чужой беде людей, ваше величество, мы, конечно же, хотим вам помочь, но мы не можем остаться в Гулсене на слишком долгий срок, мы хотим вернуться домой как можно скорее, ведь, несмотря на всю красоту вашего мира, он не сможет заменить нам нашу родину – Англию, ведь мы не знаем, сколько ещё времени займёт это противоборство Гулсена и грифоньего войска Флёр. Нам бы хотелось узнать в этом случае хотя бы примерный план ваших действий против неё, ваше величество, ибо без этого, боюсь, даже наши новообретённые силы Истинных будут бесполезны. Ведь каким бы мощным ни было орудие, нужно знать, как и куда его направлять, иначе войну не выиграешь, чем бы ты там ни преобладал над своим противником. Монарх Гулсена кивнул. - Не беспокойся, сэр Джереми, затянувшееся противостояние вовсе не явилось причиной отсутствия плана действий. Этот план существует, но дело в том, что применить его к противнику мешает сам этот противник. - Как это? – не понял граф. - Ты назвал наше противостояние войной, - продолжил Джастин. – Но войны как таковой ещё не произошло. А причина вся кроется… в трусости Флёр. Да-да, не удивляйся. Каждый раз, как только мы предлагаем этой проклятой француженке разрешить конфликт мирным путём, она отказывается, мотивируя это тем, что не приемлет мирных переговоров. Каждый раз, как только мы предлагаем ей разрешить конфликт силой оружия, она опять же отказывается, говоря, что слишком неравны наши силы. Кого она при этом имеет в виду, - себя или нас, - непонятно. Вот причина всего этого – её боязнь бросить нам прямой вызов, а все эти бесконечные убийства наших подданных – лишнее тому подтверждение. Убивая безвинных, она тем самым даёт себе повод для насмешки над нами и нашей якобы слабостью. Она хочет, чтобы народ Гулсена восстал против нас, поскольку мы не можем положить конец этим убийствам. Да, мы пробовали посылать вслед грифонам своих воинов после очередного кровавого рейда Флёр, но те тут же улетали прочь. Они стали трусливы, как и их предводительница. А между тем наши подданные боятся выходить из своих домов, а те, кто всё же отваживается в силу крайних обстоятельств, - постоянно следят за небом. И мы решились на жёсткие меры. Отныне мы не позволим какой-то трусливой девчонке издеваться над нашим великим королевством! Уже довольно много времени мы всё это терпим, и мириться с этим больше не желаем. Час пришёл – и это ваш час! Вы поможете нам избавить Гулсен от угрозы и позора, ибо вы призваны к нам выбором высших сил. И как скоро к нам придёт победа, зависит только от вас. Молодой граф глубоко задумался. С одной стороны то, что сказал им монарх, вполне оправдывает его опасения. И то, что они с Дорнтоном теперь обладают могучими силами, способными быстро расправиться с врагами королевства, решает исход противостояния в пользу Гулсена. Но с другой стороны, они же не могут знать всё о своём противнике! Наверняка ведь у Флёр помимо трусости есть ещё и хитрость – оружие, которое в некотором плане будет посильнее и Импиринт-хоуп, и Винд-фэйтс… Ведь на свете существует немало примеров, когда именно хитрость и родственная ей смекалка, а также обман оказывались сильнее любой тактики и любого оружия. Вполне возможно, что и в данной ситуации без этого не обойдётся. И непредсказуемость женского ума пугали Джереми больше, чем целая армия её грифонов, которой он ещё ни разу не видел. Но если решится вступить в бой – увидит непременно. Однако план действий, как сказал Джастин, у Гулсена есть, и это уже обнадёживает. И только что полученные им и Дорнтоном силы – не повод к отступлению, когда настоящая война ещё даже не началась. И поэтому граф ответил монарху: - Ваше величество, вот окончательное наше решение: мы с вами и с Гулсеном! Ибо ваше благополучие – это и наше благополучие тоже! - Я рад, сэр Джереми, вашему согласию и вашей уверенности, - твёрдо ответил монарх. – Мы с Арсентом горды тем, что вы приняли наше предложение и стали настоящими Истинными. Меч и копьё – отныне это ваше оружие, и в будущих сражениях они помогут вам использовать ваши силы против врага. Вы можете взять их у их первых обладателей, - с этими словами Джастин указал на статуи Гулла и Сенджамина. Джереми и Дорнтон поклонились правителям и, подойдя к изваяниям, одним рывком освободили артефакты из их ладоней. - Ну, Дорнтон, - подмигнул дворецкому Джереми, опираясь на свой меч, - вот мы и на пороге величайшей миссии в нашей жизни. - Я бы не назвал то, что нам предстоит, миссией, сэр, - угрюмо отозвался старик. – Скорее я назвал бы это добровольными похоронами нас живьём. - Ну что ты, Дорнтон, - рассмеялся молодой граф. – Не стоит тебе так рано сдаваться, - клянусь, что я буду защищать тебя в бою так же, как защищал тебя в нашей мирной Англии. Не думай, что нас бросят, оставив одних лицом к лицу с опасностью. За нами – армия и народ Гулсена, и теперь поздно уже отступать. Дорнтон в задумчивости взглянул на своё копьё. Потом вздохнул и произнёс: - Ну, если так, сэр, то знайте: несмотря на то, что здесь мы оказались по воле высшего разума и укорять за это нам некого, я в этом королевстве, впрочем, как и в любом другом месте, всецело буду доверять только вам, поскольку всё остальное для меня – абсолютно чужое и неизвестное. - Ну конечно, Дорнтон, это справедливое мнение, и я тебя понимаю, - ответил граф. – Я поступлю точно так же, ведь мы всего два дня в этом мире. Нужно держаться друг за друга и не слишком расслабляться, пока мы не узнаем здешние нравы и устои достаточно хорошо, чтобы всецело довериться этому миру. А теперь – пойдём-ка туда, куда нас приглашают – на вечерний ужин и чай. И вслед за правителями они проследовали по ступеням в величественный дворец Гулсенскасл, где их уже ждал аппетитный ужин и мягкие постели. После того как они отужинали, за окнами уже стояла непроглядная тьма, и огромный дворец погрузился в сонную тишину. Джереми и Дорнтон устроились в спальнях на одном из верхних этажей Гулсенскасла. Но им отчего-то не спалось. Джереми встал и, зажгя факел, стал разглядывать свой чудесный меч. Он легонько водил пальцами по лезвию, схватывал меч за рукоятку то одной, то другою рукой, пытаясь привыкнуть к его тяжести, и пару раз даже взмахнул им, на мгновенье представив себе, что ведёт войско в бой. Но меч этот был настолько тяжёлым, что граф тут же его выронил, вдруг с горечью осознав, что не сможет владеть им как обычным мечом. Необходима была долгая тренировка, чтобы он мог привыкнуть к конструкции и весу меча, но если ему предстоит вступить в бой уже завтра (хотя правители Гулсена им этого не обещали), как он сможет биться, если не в состоянии совладать с этим мечом? И неужели гулсенцы не дадут ему время на тренировки и сразу поведут в бой? А Дорнтон с его копьём? Да, с копьём гораздо легче, но тут уже дело не в копье, а в самом Дорнтоне, он ведь старик. Джереми с трудом представлял себе, как будет выглядеть Дорнтон в доспехах и с копьём наперевес. Наверное, он уничтожит Флёр и её грифонов одним своим видом, поскольку те умрут со смеху, когда его увидят. О Небеса, на что же они согласились?! И что бы на его месте сделал лорд Мак`Саллигер, как бы поступил, если бы они с Сидженом были на их месте? Увы, ответа на сей вопрос Джереми не знал. Дорнтон в своей спальне тоже не спал. Он молча взирал на Луну и звёзды, сидя в постели. И Луна, и звёзды, конечно, были теми же, что и всегда, и светили Гулсену точно так же, как и всему земному миру, только казались чуть ближе. Дорнтон сидел и думал о доме. Вот уже два дня их нет там, в своём родовом гнезде. Прислуга, наверное, уже ищет их повсюду. Об их пропаже знает уже вся округа, в том числе и лорд Ричард Мак`Саллигер, и Сиджен, его дворецкий… И все, наверное, думают, что их тоже убили драконы, - так же, как и Лайтенвудов. Возможно, что уже нашли их коляску на том поле, и надежда на то, что они живы, тут же исчезла. Значит, их уже не ищут, и даже, может быть, уже символически похоронили, и ходят теперь к ним на могилу друзья и приятели, и поминают их добрым словом… Дорнтон помотал головой. Его скорбные мысли завели его слишком далеко. Да, там, в Англии, и не подозревают, где они с Джереми теперь находятся. Думают, наверно, что они погибли. О, как хотел Дорнтон вернуться назад, чтобы обрадовать соседей и показать им, что они живы и здоровы! Но, к сожалению, теперь они с хозяином скованы обязательством помочь королевству Гулсен и сделать так, чтобы оно не превратилось в империю грифонов под предводительством безумной француженки Флёр. Дорнтон взял своё копьё, провёл рукой по древку и тихо шепнул его имя. В ответ копьё слабо засветилось нежно-голубым, но через несколько мгновений свет угас. Старик улыбнулся, утешившись тем, что сила Винд-фэйтс не оставит его в предстоящих испытаниях. Но эти его мысли вскоре прервал долгожданный сон, тихий и спокойный, словно Дорнтону снилось, что он снова дома.