Непознанный мир (цикл повестей)

То – серафима Сила была: Несокрушимый Мускул крыла. М. Цветаева.

      Учиться летать оказалось сложнее, чем первоначально представляли себе Чарльз и Престон. Сперва им пришлось изучить теорию: строение крыла на примере драконьего, функции мышц и костей, и много чего ещё, прежде чем их учителя перешли непосредственно к непростой науке летать под названием аэродинамика.       Здесь их обучали уже драконы. Чарльз и Престон наблюдали, как эти животные используют свои крылья в различных фазах полёта, начиная с момента подготовки к взлёту и заканчивая приземлением. Изучая простые и сложные виражи, развороты и пикирования, технику скоростей и методику манёвров, лорд и слуга вскоре полностью усвоили всю теорию лётной науки и наконец-то перешли к практическим занятиям, где действовали уже свои законы и правила.       Разумеется, теоретические знания в немалой степени им помогли, но всё же были в сочетании с практикой как небо и земля в буквальном смысле слова. Поэтому поначалу ни Чарльз, ни Престон так и не смогли хоть на сантиметр оторваться от земли, но не отчаивались, ведь ничто не даётся сразу. И постепенно их старания были вознаграждены и они блестяще сдали свой экзамен, спрыгнув с высоко летящего дракона и воспарив подобно ему в небеса, а затем с триумфом приземлились на лётном поле.       Но тренировки требовалось продолжать, и Чарльз с Престоном стали оттачивать свои навыки с ещё большим рвением, чем прежде.       За эти две недели, что они тренировались, Чарльз невольно начал понимать своего дворецкого, и, если можно было так сказать, сблизился с ним, познав его натуру. Нет, он не перестал быть грозным и сердитым господином, но всё же каким-то особенным чувством ощущал, что сроднился с Престоном, почувствовал, что старый дворецкий на самом деле не сбоку припёка, а играет немаловажную роль в его жизни, будто у них на двоих одна судьба и одна цель. То, что одна цель – это бесспорно, думал лорд Чарльз: поскорее победить этих юнигеров и вернуться домой. Но было и ещё что-то, а что – этого он никак не мог обнаружить. Впрочем, пусть, - мало ли какие сюрпризы порой преподносит нам наше собственное сознание, - отмахнулся от своих мыслей лорд Чарльз. Сейчас его волновало лишь то, что он теперь наряду с Престоном стал правителем Гулсена, да ещё и обязан теперь защитить сие королевство от агрессора. Но чем? Только тем, что он – «Истинный», за которого его по ошибке вместе с Престоном приняли? Вот у его дворецкого хотя бы есть копьё, обладающее какой-то огромной силой, как объяснил ему его старик. А у него что? Этот проклятый меч ему не дался, чем же он будет биться с теми чудищами, которые могут напасть на королевство в любую минуту? И во что он только ввязался?! Надо было ему не слушать Престона и тех рыцарей на драконах, - глядишь, и не было бы ничего этого.       Вспоминая своё уютное поместье, лорд Чарльз теперь часто плакал, чего с ним почти никогда не случалось. Последний раз он плакал, когда скончался его отец, да и то всего лишь пару раз – в день смерти и в день похорон. Потому что считал, что слёзы – это признак слабости и удел бедняков, а он ни тем, ни другим себя, конечно же, не считал. Потому и считал себя выше других, - тех, что льют слёзы над каждым пустяком, - а уж Престона он вообще не мог выносить подле себя, когда видел, что тот плачет без какой-либо на то причины, и считал его и подобных его поведению людей ненормальными в этом плане. И когда он начал плакать сам, то подумал, что и на него напала эта ужасная болезнь. И если бы не осознание того, что он всё же нужен кому-то, а значит, не имеет права быть слабым, лорд посчитал бы себя свихнувшимся ввиду своих слёз, породивших в нём эту слабость.       Лорд Чарльз никак не участвовал в делах королевства, потому что не знал, как им править, и начитанному Престону приходилось всё делать за него – впрочем, как и всегда. Но он был рад этому, потому что народ Гулсена пока не замечал ничего подозрительного в своих новых правителях, а в частности – в лорде Чарльзе. И Престон старался прикрывать беспомощность своего хозяина всеми возможными способами. Если, например, Чарльзу надлежало произнести какую-либо речь в честь того или иного гулсенского мероприятия или собрания перед своей ветвью, Престон прятал лорда куда-нибудь в укромное местечко, где его никто бы не нашёл, а сам перед чужой ветвью проводил выступление, ссылаясь на то, что его господин и соправитель неважно себя чувствует, либо занят очень важными делами. Разумеется, долго притворяться перед народом они не могли, это прекрасно понимал и лорд Чарльз, тем паче, что по королевству довольно скоро поползли слухи, что глава ветви Анкраун якобы недееспособен и страдает слабоумием, а потому уже не в состоянии управлять Гулсеном. Но, к счастью для Лжеистинных, народ не имел права их свергнуть, тем более перед угрозой войны с юнигерами. А потому все только жалели Престона-Дорнтона, которому приходилось всё делать за своего хозяина.       И вот настал тот день, когда с окраин королевства пришла долгожданная и страшная весть: юнигеры собрали все свои силы и выступят к столице Гулсена уже следующим утром. Престон тут же созвал тайный совет из привилегированных господ и слуг Гулсенскасла и военачальников драконьей армии. Один из них тут же доложил, что в бой с юнигерами готовы вступить грифоны. Общий враг объединил их с Гулсеном, и птицельвы уже готовы по первому сигналу прибыть к Гулсенскаслу. Престон был обрадован этой новостью и приказал принять грифонов в армию Гулсена. Но тут же добавил, что использование драконов теперь исключено и нельзя повторять дважды одну и ту же ошибку. Им придётся сражаться с земли – так юнигерам будет сложнее: цель далека и почти невидима с высоты полёта, а на земле юнигеры не сражаются. Значит, есть шанс на преимущество. А грифоны пусть будут осторожнее. Хоть они более лёгкие и ловкие, чем драконы, Престон не сомневался в том, что им придётся намного тяжелее, чем воинам на земле. Но понимал их чувства: пусть грифоны хорошенько отомстят юнигерам за то горе, которые они им принесли, почти вполовину сократив популяцию птицельвов.       На следующее утро войско Гулсена было готово к походу, и когда к ним присоединились грифоны, тот, кто вёл все переговоры с королевством и почти единственный из грифонов, который умел говорить на человеческом языке и являлся королём грифонов, предложил донести воинов до места сражения на их спинах. Это предложение сперва удивило Престона, ведь ожидать подобного повиновения от таких существ было просто невозможно, однако он принял сие предложение, тем паче, что юнигеры уже начали свой поход, рассчитывая добраться до сердца Гулсена, потому у них и не было конкретного места для битвы. А значит, нужно было спешить. И чем скорее они отправятся, тем больше будет выиграно ими времени и собственной территории. В этом и заключалось главное коварство юнигеров – быстрое нападение без всяких правил в ведении войн; их единственное «правило» заключалось лишь в том, чтобы крошить и рубить всё и всех до последнего врага, не останавливаясь и не размышляя, чтобы время работало на них, ведь юнигеры не ведали усталости, поэтому уничтожить их с их нейтронным оружием было практически невозможно, и такую армию, как армия Гулсена, в этом противостоянии могло ждать только одно – быстрая и жестокая расправа.       Поблагодарив грифонов за сотрудничество, Престон построил армию. Воины Гулсена, разделившись на две ветви, сели на грифонов и обнажили мечи и копья. Лорду Чарльзу пришлось сесть на короля грифонов, которого звали Нейгриф, а Престон сел на его сына по имени Милторн. Пора было отправляться.       Как и пятьсот земных лет назад, в небеса взвилась громадная армия – только теперь уже не на драконах. Воздух огласился пронзительными воинственными криками птицельвов, и им ответил хор ликования обитателей дворца и простых жителей королевства, провожавших своих мужей, отцов, братьев и сыновей в опасный путь.       Высоко в небесах теперь парили грифоны. Выше их голов были только флаги Гулсена, освещаемые солнечным светом. Престон, закованный в доспехи со шлемом в виде головы пса, держал в руке копьё Сенджамина и был одновременно и счастлив, и встревожен. Да, он, несомненно, сделался сильнее благодаря силе копья и энергетике этого королевства, но, увы, больше нечем ему было подкрепить свою силу духа. Его крылья, как чувствовал бедный старик, вряд ли хоть как-нибудь помогут ему в этом бою. А уж о его хозяине и говорить было нечего. Ощущение того, что он – монарх королевства и должен сейчас командовать огромной армией в борьбе против непобедимых и превосходящих их всех по силе существ, убивало лорда Чарльза. Он сидел, сгорбившись, и дрожал всем телом. И хотя за латами и шлемом в виде головы льва это было незаметно, Престон готов был поклясться, что если б лорд был сейчас без доспехов, он, несомненно, являл бы собою настолько жалкое зрелище, что это заметило бы всё его воинство. И с ужасом ожидал, что его хозяин сбежит сразу же, как только начнётся бой, или будет мгновенно убит, ведь у него нет зачарованного меча Гулла Первого. А всё из-за его скверного характера, - с горечью думал Престон. Вот если бы его лорд смог измениться в лучшую сторону хотя бы здесь, в Гулсене, но до битвы… Вот хотя бы сейчас… Но на это нельзя было даже надеяться. Вот если бы он хотя бы разок прочёл уничтоженную им книгу про Гулсен, то всё сразу понял бы… Понял, каковы на самом деле главные ценности мира, а не богатство и власть, как до сих пор он думает…       Перед походом Престону удалось кое-что отыскать и прочесть о юнигерах в дворцовой библиотеке. Старый дворецкий хотел найти у них хотя бы ещё одно слабое место помимо камня Хранителя, но только стал бояться этих чудовищ ещё больше. Сила, ловкость, хитрость, и колоссальная скорость полёта в любых условиях – вот в чём были главные достоинства юнигеров, отличающие их от всех остальных живых существ. Но ещё больше ужаснул Престона их вид – в одной из книг было всего лишь одно-единственное изображение юнигера, небольшой карандашный набросок, сделанный наспех и неуклюже. Но даже этого было достаточно, чтобы Престон понял, с кем они имеют дело.       Даже все рассказы Батлера не могли обрисовать портрет юнигера таким, каким он предстал перед Престоном на неумелой зарисовке. В глаза дворецкому глядел с картинки высокий стройный человек с большими перьевыми крыльями за спиной – почти в три раза больше, чем у него самого. Левое крыло было белым, а правое – чёрным. Одет он был в длинные одежды. Престону даже поначалу показалось, что юнигер был вообще без одежды, потому что рисунок был чёрно-белым, и нечёткие контуры на теле были почти не видны. Но более всего старика ужаснуло его лицо и волосы. Они водопадом спускались до плеч юнигера и даже ниже, и так же, как и крылья, разнились по цвету – волосы на левой половине головы были белыми, а на правой – чёрными. В книге же говорилось, что на самом деле юнигеры не распускают волосы, а завязывают их в пучок, - как мужчины, так и женщины. Но и волосы в облике юнигера не были так необычны и не так испугали Престона, как лицо. У старого дворецкого затряслись руки.       Лицо юнигера поразило старика тем, что оно также словно бы раздваивалось на два совершенно разных компонента, поэтому левая половина лица являлась лицом старика, а правая – лицом юноши. И Престон невольно углядел в этом наброске и себя, и своего лорда, только как бы слившихся друг с другом, и у него в голове тут же мелькнула ужасная мысль: вот где юнигеры задействовали свою хитрость! Они вовсе не намереваются уничтожать или колонизировать Гулсен, - на самом деле они хотят использовать жителей королевства для своих экспериментов, - например, чтобы получить такое же существо, как они, в результате соединения двух составных его частей. И с крыльями! Престон вздрогнул. Батлер и остальные даже не подозревают, на что обрекли их с лордом! А что, если и они, так же как он, догадались об этом, и хотят принести их с хозяином в жертву юнигерам для их чудовищных экспериментов, и ценою предательства всего лишь двух человек спасти своё королевство, ведь они – не из их королевства, а значит, их с лордом им не будет жалко?..       Но Престон тут же отогнал эту мысль. Королевство, в котором правят добро и справедливость, не может так поступить с теми, кто уже спас их от одной угрозы – грифонов – в прошлом. Если только… Если только они не догадались, что перед ними вовсе не Истинные, и теперь с готовностью пожертвуют самозванцами!..       Нет, и это не могло быть правдой. Во всяком случае, время покажет. В самом деле, не делать же и союзников своими врагами! Тогда им двоим только скорее придёт конец. Но пусть лучше он придёт не так скоро. И Престон не стал никому рассказывать о своих догадках, - даже хозяину. Будь что будет. Но если лорду Чарльзу будет грозить опасность, он, Престон Бёрн, как настоящий дворецкий, будет обязан защитить его любой ценою!..       Крупный пушистый снег, гонимый ветром, застилал собою всё вокруг. Но грифоны ориентировались на местности куда лучше любого дракона, и буран не был для них серьёзной преградой, разве что вызывал некоторые неудобства, попадая в носовые щели на клюве.       Становилось всё холоднее, а снег валил только гуще, и вся тёплая одежда под доспехами Престона уже давно промокла. Сквозь глазные отверстия в шлеме старик мог видеть лишь узкое пространство впереди, а открыть забрало, чтобы видеть лучше, ему не позволяла вьюга. Он летел во главе ветви Ансерв, а где-то позади него летел Батлер с развевающимся флагом своей ветви. А в ветви Анкраун, которая летела справа от них, флаг нёс Казил, летевший рядом с Чарльзом, не видным Престону из-за большого расстояния и пурги.       Они летели уже около получаса, и, по расчётам дворецкого, должны были пролететь уже четверть земель королевства на север, откуда на них выступили юнигеры. Но то, что этих крылатых полулюдей ещё не было видно, вселяло в душу Престона торжество: значит, значительное количество территории Гулсена уже позади и под защитой их армии. И всё чаще подумывал о том, чтобы отказаться от мысли воевать на земле, ведь в безлюдной местности и в глубоких снегах воины будут практически беспомощны и вынуждены будут наблюдать, как пикирующие юнигеры будут атаковывать их и уничтожать своими нейтронными зарядами. Но другого выбора не было: Престон надеялся на то, что в буране юнигеры не так хорошо будут видеть цель, а значит, и землю, которая сливается теперь с небом до самого горизонта. И тогда велик шанс на то, что значительная часть юнигеров может разбиться или, по крайней мере, увязнуть в снегах, где будут воины Гулсена. Кроме того, из всё тех же книг Престон узнал, что юнигеры, оказывается, выбрали для нападения неудачное время года (впрочем, они и не знали, что в Гулсене сейчас зима, ведь их целью первоначально являлась Земля). Дело было в том, что тело юнигеров очень чувствительно к переменам температуры. Жара или огонь им нипочём, а вот холод и вода – губительны. Попав в холодную среду, - скажем, в снежный покров, - их тело быстро остывает, и они становятся не в состоянии взлететь или пустить в ход своё нейтронное оружие. Они слабеют и быстро погибают от стремительного переохлаждения. Это-то свойство их тела Престон и надеялся использовать в предстоящей битве. Но его главной заботой и неразрешимой проблемой по-прежнему оставалась защита лорда Чарльза. С помощью копья дворецкий надеялся сделать всё возможное, чтобы юнигеры не добрались до его хозяина. Однако постоянно прикрывать его он, разумеется, не сможет. И старику оставалось уповать лишь на то, что его господин соберётся с духом и начнёт защищать себя и других сам. Но для этого он должен поменять что-то внутри себя, пересилив свой страх и свои принципы. И Престон молил, чтобы так и случилось.       Грифоны неустанно работали крыльями, борясь с пургой, которая на таких высотах приобретала особую жестокость. Но они нисколько не устали, подогреваемые общим желанием отомстить обидчику за сотни грифоньих жизней.       Ещё через полчаса пурга стала постепенно ослабевать. И войско опустилось ближе к земле, чтобы осмотреть местность и определить своё местонахождение.       Под ними простиралось бескрайнее поле из ослепительно белого снега. Оно тянулось во все стороны света и ему не было конца. Один из грифонов пошёл на снижение, чтобы позволить своему всаднику проверить глубину снежного покрова. Воин опустил на лету своё копьё в эту белую бездну, и вслед за этим рванулся к Престону.       - Дворецкий его милости Дорнтон Бёрн, - встревоженно произнёс воин, показывая копьё. – Очень большой слой.       Действительно – его копьё длиною в человеческий рост было покрыто слоем искрящегося снега почти до самого наконечника.       - Тем лучше, - довольно ответил Престон. – Это означает, что от наших воинов не потребуется почти никаких усилий. Если юнигеры дадут бой здесь, вам нужно будет попросту спрятаться в снег по самую макушку. Юнигеры будут прекрасно видеть ваши шлемы, и им необходимо будет приблизиться к вам, чтобы попасть в цель своим оружием. Но снег будет слепить им глаза, и они не будут видеть, куда целиться. В этот момент и поражайте их мечами и копьями, погружая в снег и не давая выбраться. Тогда они будут уже безвредны. Передай это всем воинам.       Солдат бросился исполнять поручение, а Престон, продолжив полёт, увидел впереди какое-то большое строение. Спросив у Батлера, что перед ними за здание, Престон получил ответ. Оказалось, что то был недостроенный когда-то Гуллом Первым замок, который должен был стать неким форпостом для защиты королевства от непрошеных гостей из Северного портала, через который как раз и проникли юнигеры. Гибель соправителя Сенджамина помешала тогдашнему монарху осуществить задуманное, ведь именно Сенджамину пришла в голову мысль о замке, и он очень хотел воплотить эту мечту. Но с его гибелью смысл всей задумки был мгновенно утрачен, а Гулл Первый посчитал, что не так уж и нужен им этот замок, тем более, что никто ещё не пытался проникнуть через тот портал. И, не подумав о будущем королевства, убитый горем монарх остановил строительство. Но даже недостроенный, этот замок произвёл на Престона огромное впечатление. Высокий и мрачный, он казался не недостроенным, а полуразрушенным и всеми заброшенным, изуродованный временем и жуткими рубцами на каменных стенах. Полуразрушенная ветрами крепостная стена и тянущийся вдоль неё дворик только ещё более подчёркивали унылое состояние строения. Престон не понимал, отчего у него на душе стало так тревожно, когда он увидел этот замок. И подумал, что, когда всё закончится, он повелит достроить его и залечить все его раны, прежде чем покинет это прекрасное королевство. Только вот каким образом он его покинет – об этом Престон ещё не знал.       Несомненно, половину пути от южных границ Гулсена они уже преодолели, поэтому дворецкий решил больше не тратить сил на дальнейший перелёт и приказал своему воинству начать снижение к недостроенной цитадели.       После того как огромная армия королевства заполнила собою всё пространство перед мрачным фасадом замка и его крепостной стеной, Престон попросил привести к нему его соправителя, тем самым ещё раз вселив нежелательные для них подозрения в души их воинов. А пока приказал всем расположиться на отдых во дворе, который надёжно укрывала крепостная стена, и поэтому никто здесь не утопал в глубоком снегу и не страдал от сильного ветра.       Престон предполагал, что юнигеры должны уже скоро появиться – как-никак, половина пути уже должна быть пройдена и ими, и если они были быстрее армии Гулсена, то давно уже должны были встретиться с ними. Не могло же получиться так, что два огромных войска могли разминуться друг с другом?! Это всё из-за нежелания юнигеров вести переговоры и назначать точное место встречи. Об этой своей тревоге Престон и поведал своему лорду, когда тот, наконец, добрался до него в сопровождении короля грифонов Нейгрифа.       - Я думаю, нам не следует этого опасаться, - возразил ему Чарльз. – Они не так глупы, как ты думаешь. Но не бойся, - усмехнулся он. – Ты на самом деле придумал превосходный план с воинами под снегом. Не так страшен юнигер, как его малюют.       С последним Престон был явно не согласен.       - Всё как раз наоборот, сэр, - сокрушённо ответил старик. В присутствии грифонов им вновь приходилось играть роли Истинных. – Я видел юнигера на картинке в одной из книг, и там он был по-настоящему страшен. И когда вы увидите его своими глазами, то поймёте мой страх.       В ответ на это Чарльз лишь отмахнулся.       - Да, - с усмешкой произнёс он. – Знаю я: недочеловек с крыльями, ну, пускающий какие-то шары, ну и что? У меня тоже есть крылья, и я тоже умею драться.       - Да, вот только чем? – спросил его с укором Престон. – У вас нет меча Гулла, и тем самым вы беззащитны. Даже ваши доспехи не спасут вас, если юнигер выпустит по вам свои нейтронные «бомбы». А посему – постарайтесь держаться всегда рядом со мною, сэр, тогда я смогу вас защитить.       - Да что я, не способен защитить собственную жизнь? – разозлился лорд Чарльз. – Да за кого ты меня принимаешь, Престон?! За ребёнка? Хочешь командовать мною и здесь, да?!       - «Престон»? – прервал его тираду нимало удивлённый услышанным Нейгриф.       Чарльз поспешно поправился.       - Э-э-э… Это его второе имя, уважаемый король грифонов. Я его иногда так называю, потому что произносить имя «Престон» гораздо удобнее, чем «Дорнтон»…       Нейгриф, по-видимому, ничего не заподозрил, поэтому, удовлетворившись ответом Чарльза, обратился уже к Престону:       - Какими будут ваши дальнейшие приказания нам, глава ветви Ансерв?       Престон задумался. Из-за крепостной стены они сейчас не видели горизонта с вражеской стороны, поэтому он попросил Нейгрифа подняться и разведать, что происходит на горизонте, и, по возможности, подняться выше, на случай, если юнигеры летят высоко в снеговых облаках.       Король грифонов взлетел и, облетев замок, стал подниматься ещё выше, планируя широкими крыльями. Престон следил за его полётом всего несколько секунд, а затем отвлёкся на разговор с Батлером и не видел, что, когда Нейгриф поднялся в высоту на уровень самой высокой башни заброшенного замка, в её окне на какое-то мгновенье вдруг вспыхнул ярчайший свет, и в следующий миг раздался громкий, полный боли крик раненого птицельва.       Войско зашумело, но этот шум тут же перекрыл оглушительный крик грифонов, которые в мгновение ока взвились ввысь и пошли прямой атакой на мрачные стены замка.       Нейгриф упал на землю с северной стороны башни, поэтому никто из людей не видел его падения. И только сын Нейгрифа, Милторн, первым из грифонов увидевший то, что произошло, и первым поднявшийся в воздух, уже летел к лежавшему в глубоком снегу телу своего старого отца.       Да, грифоны не были людьми, и именно поэтому при первом же знаке о появлении врага они единой стаей сорвались в атаку, не нуждаясь ни в каких приказах к этой атаке. Напрасно Престон призывал их вернуться и не быть столь безрассудными, но грифоны в силу своей природы не могли понять тактику мышления человека. Ведь первая кровь уже пролилась, а это в их мире и было настоящим приказом идти в атаку. Но, в отличие от них, Престон и остальные понимали, что грифоны идут на верную смерть и подвергают ей не только себя, но и людей, выдавая и предавая их юнигерам.       Престон признал свою несостоятельность как военачальник: юнигеры всё-таки обхитрили их. Как же он мог наивно подумать, что при их скорости и силе крылатые полулюди не успели добраться до центральных земель быстрее гулсенцев! И сам же помог им в их коварном плане, поднеся им свою армию под самый их нос, армию, не подозревающую, что их враг уже здесь, а значит, не способную мгновенно отразить их удар, первой жертвой которого стал король грифонов.       Нет, разъярённых птицельвов уже ничто не могло остановить. Юнигеры не показывались, да и вспышек света больше не было, но примерно четверть из всей армии грифонов уже проникла в замок через множество окон, и о том, что творилось сейчас внутри, можно было только догадываться.       Престон приказал воинам быстро отступать назад, в снега, и приготовиться к битве. Он полагал, что грифонам удастся выманить юнигеров из замка, - иначе и быть не могло. А сам решительно направился ко входу в зловещую цитадель.       - Престон! – вскричал лорд Чарльз, бросившись следом. – Куда ты? Ты что, сошёл с ума? Тебя же убьют!       - Моя задача сейчас – найти Хранителя камня юнигеров, - довольно строго ответил старик, повернувшись к лорду. – А ваша – оставаться здесь и руководить действиями грифонов. – Тут его тон сменился на умоляющий. – Пожалуйста, ваша светлость, ведь мы на войне, не забывайте об этом. Здесь надо действовать жёстко и сурово. Переменитесь хотя бы ради меня.       С этими словами старик развернулся и продолжил свой путь, а лорд так и остался стоять, поражённый тем, как же всё-таки изменился его дворецкий за последнее время. Да и он сам – не в меньшей степени.       - Ну что ж, - сказал он сам себе. – Если это приказ, Престон…       Он взлетел на своих чёрных крыльях и, перелетев стену, увидел за ней короля грифонов и его сына, который, задрав голову, посылал в небеса гневные крики, проклиная невидимого убийцу своего отца.       То, что Нейгриф убит, было видно невооружённым глазом. У него была неестественно выгнута спина и шея, а из ноздрей вытекала кровь. Широко раскрытые глаза с застывшим в них ужасом глядели в пустоту. По-видимому, его убил сильный удар о землю, но обугленное до костей бедро говорило о том, что нейтронный шар юнигера всё же достиг своей цели.       - Милторн, лети за всеми! – скомандовал лорд, у которого при виде поверженного Нейгрифа, на котором он всего полчаса назад летел в небесах, сжалось сердце. – Отомсти за него! Ты нужен им, ведь теперь ты – их король!       Грифон с ненавистью глянул на человека.       - Не говори мне, что делать, мы не подчиняемся вам! Это наша личная месть, а вашими воинами мы никогда не были! Уходи и не мешай мне оплакивать моего отца!       Ответ Милторна по меньшей мере удивил лорда.       - Твой отец осудил бы тебя за такие слова! – с осуждением ответил Чарльз. – Он согласился помочь нам, и вложил в это согласие не только личную месть грифонов. Но если ты не желаешь мне подчиняться – что ж, дело твоё. Сиди тут и плачь, пока тебя вслед за твоим отцом не убьют юнигеры.       В ответ птицелев оглушительно закричал по-птичьи, распушив на теле рыжую шерсть, но затем он вновь впал в уныние, опустив голову, и жалобно заклокотал, склонившись над телом своего отца.       - Ты не достоин называться королём грифонов, - негромко произнёс лорд и взмыл ввысь, беря на себя руководство неуправляемой грифоньей стаей. Теперь он понял, что означали последние слова Престона. И дал себе слово стать таким, каким так хочет видеть его старый дворецкий.       Огромная стая из бело-жёлто-рыжих грифоньих тел буквально облепила древние развалины, но это и пугало лорда: пытаясь выбраться наружу, юнигеры наверняка уничтожат их всех, как преграду на пути к выходу, поэтому попытался заставить их повиноваться и отступить от замка, но тщетно: птицельвы были чересчур упрямы и разъярены, и, пытаясь прорваться целыми группами в небольшие окошечки башен, попросту не слышали из-за собственных криков и шума приказов монарха. Видя всю бесполезность своих действий, лорд Чарльз помчался вниз, пытаясь найти хотя бы одно не занятое грифонами окно, через которое можно было бы пролезть вовнутрь и попытаться найти Престона.       Наконец где-то в глубине цитадели среди многочисленных мелких башенок Чарльз обнаружил полуразрушенный остов одной из них, не замеченный ни одним из грифонов, и быстро проник внутрь.       Оказавшись в заваленном снегом пространстве, он стал искать выход. Здесь царила абсолютная тишина – наверное, стены были слишком толстыми, и из-за этого любые, даже самые громкие звуки терялись в недрах этих стен.       Выход, к счастью, отыскался быстро, но Чарльзу пришлось приложить все силы, чтобы тяжёлая каменная дверь покорилась ему. Открыв её, он увидел винтовую лестницу, уходящую круто вниз. Очень осторожно он двинулся по ней, держась за стены. На всякий случай лорд вытащил меч, который ему выковали. И хотя это оружие было более чем бесполезно перед таким противником, как юнигер, лорд всё же надеялся, что этот меч ему хоть в чём-то послужит. И если не уничтожит врага, то хотя бы поможет владельцу выиграть время и поскорее унести ноги.       Лестнице этой, казалось, не будет конца, а тишина становилась всё более пугающей. Чарльзу на мгновение даже показалось, что он спускается в ад. Но впоследствии он всё же вышел на большое пространство, похожее на зал для бальных танцев. Уж чего-чего, а замок для подобных увеселений – самое неподходящее место, решил лорд, и тут до него наконец-то донеслись звуки, похожие на всплески крыльев. Этот шум появился из другого конца зала. Чарльз на всякий случай расправил свои, и стал медленно приближаться к месту, откуда он услышал шум. Где-то сверху несколькими этажами выше, по-видимому, и происходила яростная схватка грифонов с юнигерами, - их крики и другие звуки были здесь едва слышными, но всё же узнаваемыми.       Дойдя до самого конца зала, лорд выставил вперёд свой меч и громогласно воззвал, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более увереннее и злее:       - Выходи на бой, юнигер! Прячутся лишь жалкие трусы!       В ответ на его зов откуда-то сверху раздался чудовищный грохот, и лорд едва успел отскочить в сторону в то время, как огромная каменная глыба обрушилась прямо на то место, где он только что стоял.       За поднявшейся стеной пыли Чарльз не увидел, как прямо над ним промелькнула большая серая тень, и в следующее мгновенье что-то сильно ударило его сзади.       Падая, Чарльз понял, что медлить нельзя, иначе он погибнет. Позволив себе упасть, он тут же резко вскочил, и так как по-прежнему ничего не видел перед собой из-за пыли, поднявшейся от расколовшейся глыбы, развернулся, прыгнул, и, как только почувствовал, что наткнулся на что-то плотное, на лету всадил в это что-то свой меч, вложив в этот удар всю свою силу.       Очередной удар о землю был уже не таким болезненным, поскольку Чарльз приземлился на то, что поймал. И как только он открыл глаза, чтобы взглянуть на свою добычу, он почти возликовал.       Под ним лежал… настоящий юнигер! С сизыми крыльями, такими же волосами, и обыкновенным человеческим лицом. Совсем не такой, каким его описывал Батлер. Но не это сейчас было важно. А важно было то, что только что он, английский лорд, собственноручно сразил своего первого врага, проткнув мечом его сердце.       Однако юнигер был ещё жив. Более того, Чарльз не ожидал, что он не будет ему сопротивляться и говорить с ним тихим, спокойным голосом. А юнигер именно так и говорил. И хотя он быстро истекал кровью, – а она была такого же красного цвета, как и у обычных людей, - был, тем не менее, ещё в силах ему ответить. И первые его слова, обращённые к лорду, а также интонация, с которой юнигер произнёс эти слова, заставила Чарльза выслушать своего врага.       - Ты победил, - сказал сизый юнигер, спокойно глядя в глаза лорду полузакрытыми серыми глазами. – Теперь я в твоих руках… Только прошу тебя – сойди с меня и вытащи свой меч, мне тяжело дышать… Не бойся, я уже ничего не смогу тебе сделать.       Нимало удивлённый странному, на его взгляд, поведению юнигера, лорд Чарльз повиновался его просьбе. Он встал на ноги и очень осторожно вытащил меч из груди юнигера. И тут же увидел, как у того мелькнула благодарность в глазах, и даже, как показалось лорду, улыбка облегчения.       - Ты нашёл меня, - произнёс юнигер, глядя в потолок зала. – Но это и понятно, ведь ты – монарх, коронованный Светом…       - Кто ты? – спросил испуганный, но весьма заинтересованный его речами лорд, склонившись над юнигером.       Крылатый на мгновение глянул на него потускневшими глазами, а затем вновь отвёл их к потолку.       - Я – Хранитель камня, - тихо и медленно отозвался он. Лорд не поверил собственным ушам и готов был плясать от радости, что избавил Престона от необходимости искать Хранителя. Но что-то помешало ему радоваться сейчас. И это что-то заключалось в том, кто лежал сейчас перед ним, поверженный его рукою.       - Погоди, - с сомнением начал Чарльз. – Но если ты – юнигер, да ещё и Хранитель, то почему же ты так легко мне поддался, и вместо того, чтобы метнуть в меня нейтронным шаром, ты всего-навсего свалил на меня обычный камушек?       Юнигер тяжело вздохнул.       - Я стар, ваше величество. Очень стар, и уже не могу владеть этим даром, да и если б был молод, - тоже не смог бы. Камень юнигеров забрал все мои способности ещё тогда, когда я стал его Хранителем. А теперь им станешь ты. – С этими словами юнигер вновь обратил свой пристальный взор на Чарльза.       Так вот почему он так выглядит, догадался лорд. Просто, наверное, с возрастом одна сторона юнигера стареет, а другая – молодеет. И ему вдруг стало до невозможности стыдно за то, что он отобрал жизнь у несчастного старика. Но последние слова юнигера ужаснули Чарльза, и он всё понял. Нельзя было убивать Хранителя, но, с другой стороны, – откуда он знал, что это именно Хранитель? Он же ударил юнигера мечом вслепую. И что же будет? Что он, монарх Гулсена, теперь станет Хранителем камня и врагом королевства? Нет, не бывать этому!       - Я не стану больше слушать твоих поганых речей, юнигер! – рассвирепел Чарльз. – Я совершил ошибку, напав на тебя, но не собираюсь…       - Правильно, - не дослушав лорда, отозвался юнигер едва слышно. – Нужно было всего лишь этот камень у меня отобрать, тем паче, что я полностью беспомощен перед тобою. Тогда бы и я освободился, сохранив себе жизнь, и ты помог бы своим воинам. Более того, я бы сам пришёл к вам и отдал бы вам свой камень, если бы сегодня вы меня не нашли. Но теперь уже слишком поздно… Вот он! – С этими словами он плюнул себе на грудь, и из его рта вылетел небольшой, зеленоватого цвета камешек, похожий на изумруд, только более круглый. – Бери и владей им. Ты не будешь освобождён от его чар, пока не умрёшь от ранней старости или тебя не убьёт следующий Хранитель. А мне ты оказал большую услугу, освободив меня от власти камня и ужасных страданий. И я благодарен тебе за это. Прощай, монарх Гулсена.       - Подожди, стой! – вскричал лорд, но сизоволосая голова юнигера уже откинулась набок, уставившись потухшими глазами в пол. А скатившийся с его груди камень лежал теперь в ногах лорда.       Чарльз поспешно отступил. Возможно, если не трогать камень и быстро уйти отсюда, то ничего и не случится. Нужно только поскорее найти Престона, а дальше действовать уже по его указанию.       И тут лорду в голову пришла опрометчивая мысль: а что, если ему сейчас попробовать уничтожить проклятый камень? Можно попробовать. Он ведь не будет прикасаться к нему руками.       Отойдя на пару шагов, Чарльз поднял свой меч над головой обеими руками, и со всей силы рубанул им по маленькому зелёному камешку.       Что произошло потом – лорд уже не чувствовал. В буквальном смысле этого слова, потому что у него окоченели все суставы, а по мечу пробежало зелёное пламя и накрыло его с головы до ног, полностью обездвижив. Испуганный лорд попытался позвать на помощь, но не смог вымолвить ни слова. В тот же миг его вдруг резко подняло над землёй, и он разом пробил головою потолок, ничего при этом не почувствовав. Продолжая лететь дальше, он то и дело пробивал потолок одного этажа за другим, пока не оказался в ещё одном зале, который был ещё больше и просторнее, чем тот, где он встретил Хранителя. Над ним в воздухе зависло кольцо нейтронных шаров. Глядя на них, Чарльз подумал, что всё-таки хорошо, что именно он, а не Престон, сразился с Хранителем, иначе Престон был бы сейчас на его месте, чего бы лорду на самом деле очень не хотелось. И, отведя взгляд от этих зловещих орудий, он с ужасом осознал, что попал в самую большую переделку за всю свою жизнь.       Перед ним стоял огромный юнигер, одетый в искрящуюся зелёным длинную хламиду. И Чарльз сразу понял, что перед ним – король юнигеров. И не сизый, как убитый им Хранитель, а такой, каким и описывал его Батлер: чёрно-белый. Наполовину юноша, наполовину старик. И он приветствовал появление Чарльза громким и властным возгласом:       - Приветствую тебя, новый Хранитель камня!       После того как Престон дал распоряжение своему лорду руководить действиями грифонов, он сам решительно направился ко входу в заброшенный замок.       Вход оказался наглухо завален камнями, и старику пришлось попросить одного из грифонов пробить вход – благо их здесь собралось с десяток, и все пытались проникнуть вовнутрь.       Вскоре путь был свободен, и Престон вместе с грифонами очутился в самом пекле грандиозной битвы.       Над их головами велась чудовищная борьба – примерно пять дюжин птицельвов смешались с огромной армией крылатых полулюдей, которые беспрестанно посылали в своих врагов смертельные снаряды, отчего полутёмный замок вмиг наполнился ярким светом, словно вдруг разом зажглись тысячи ламп. Грифоны рядом с Престоном тут же рванулись на подмогу своим собратьям, и дворецкий понял, что если он сейчас же где-нибудь не укроется, один из нейтронных шаров юнигеров рано или поздно настигнет и его. Кроме того, ему нужно было разыскать Хранителя, поскольку вступать в бой было попросту бессмысленно. Вот если бы ему удалось выманить этих юнигеров наружу, к ждущим их в снегу воинам Гулсена, тогда было бы легче искать этого Хранителя, ведь если он в замке, то в бой на открытой местности он не вступит, дорожа главным сокровищем юнигеров. Но эти крылатые твари, как уже убедился Престон, были очень хитры, но и трусливы. Конечно, в ограниченном пространстве им легче уничтожить своих врагов, чем на незащищённой стенами местности. Но ведь сила Винд-фэйтс сейчас с ним, с Престоном, а значит, самое время ею воспользоваться для поиска Хранителя и борьбы с нейтронными шарами юнигеров.       Углядев неподалёку ведущую наверх винтовую лестницу, Престон поскорее рванулся туда. Его копьё ярко горело голубым светом, поэтому старик, поднимаясь, прекрасно видел в темноте каждую ступень.       На каждом этаже он слышал звуки битвы и предположил, что уже всем грифонам удалось проникнуть внутрь и теперь весь замок заполнен бьющимися не на жизнь, а на смерть противниками, и опасался, что из-за этого старый замок может запросто рухнуть, похоронив под собою и тех, и других. Но старался об этом не думать. Его больше беспокоило оставленное своими правителями войско Гулсена, мёрзнущее в снегу и напрасно ожидающее своего врага. Всё шло совсем не так, как дворецкий планировал вначале.       Престон не представлял, где он будет искать Хранителя. Предполагая, что он находится на самой верхней башне замка, из которой был убит король грифонов, старик надеялся только на разум своего копья. Пока оно светилось ровно и неярко, реагируя пока что лишь на звуки битвы, слышные по левую сторону за толстыми стенами. И Престон надеялся, что оно даст ему верный сигнал в нужную минуту.       Несмотря на то, что сила копья придавала ему сил, ближе к концу подъёма Престон утомился и присел на ступени, тяжело дыша. Что и говорить, а всё же подъём по лестницам никогда не был его сильной стороной, особенно в последние пятнадцать лет. Ну ничего, - утешал себя дворецкий, - несмотря на то, что он кажется самому себе таким беспомощным, он сделает всё, чтобы помочь королевству Гулсен справиться со своим грозным врагом.       Неожиданно за спиной у Престона раздались шаги. Старик тут же вскочил, направив копьё в ту сторону, и оно тут же засветилось так ярко, что Престон зажмурился. Если это юнигер, как же им бороться в столь тесном пространстве? Нужно что-то придумать, ведь бежать назад было бы бессмысленно – в таком месте ему ни за что не увернуться от нейтронного шара. Однако он слишком устал для того, чтобы снова бежать куда-либо. Поэтому Престон уповал сейчас лишь на своё копьё и собственную сообразительность, которая, тем не менее, не шла ни в какое сравнение с природной хитростью юнигеров.       Однако ни то, ни другое ему не понадобилось: Престон увидел всего лишь своего хозяина, неторопливо спускавшегося с лестницы.       - О, ваша светлость, - облегчённо выдохнул старик. – Это вы… Вы смогли восстановить порядок в грифоньем войске?       Лорд лишь печально на него взглянул, да и сам он был каким-то странным: меча у него не было, отрешённый взгляд был устремлён как бы сквозь дворецкого, словно Чарльз его не видел. И в ответ на вопрос слуги он только едва заметно помотал головою, а затем медленно опустился на каменные ступени.       - Ваша светлость, с вами всё в порядке? – спросил обеспокоенный старик, и спешно подошёл к хозяину. В ответ на это действие копьё разгорелось таким нестерпимым светом, что Престону пришлось выпустить его. Он не понимал, почему копьё так реагирует на появление того, кто не является врагом королевства. Может быть, всё из-за того, что меч Гулла не покорился Чарльзу, и силу копья теперь не может сдерживать противоположная ему сила меча Импиринт-хоуп? Как бы то ни было, старик всё больше не понимал происходящее, в том числе и происходящее с его лордом.       - Ваша светлость… - в тревоге повторил он, протянув руку к плечу хозяина, но тот в мгновение ока отшатнулся от дворецкого.       - Не трогай меня! – испуганно и грозно воскликнул лорд, вскочив. – Теперь тебе нельзя ко мне прикасаться, ибо я совершил самую ужасную глупость в своей жизни и подвёл тем самым и тебя, и всех остальных воинов. – Старик, слушая, с недоумением глядел своему лорду в глаза. – Всё кончено, Престон! Я теперь тебе не хозяин, и никто больше. Я теперь твой враг.       Услышанное повергло Престона по меньшей мере в замешательство.       - Ваша светлость, вы… бредите? – осторожно спросил он, делая попытки приблизиться, однако всякий раз, когда старик делал шаг вперёд, его лорд пятился вверх по лестнице. – Что с вами? Вам нехорошо? Наверное, обострение вашей простуды?! – Тут старик ужаснулся. – Вас зацепил нейтронный шар?.. – И, не дождавшись ответа, в отчаянии завопил: - Ответьте же мне, ваша светлость, не молчите и не убегайте от меня! – Он заплакал, протягивая к лорду дрожащие руки.       - Нет, Престон, нет, - негромко ответил лорд, в испуге отступая. – Не подходи ко мне, не подходи. Не надо. Мне дали задание уничтожить тебя.       Старый слуга мгновенно остановился, потрясённо глядя в глаза своему господину.       - Что… Кто? – только и сумел вымолвить он в ужасе.       - Король юнигеров, - спокойно ответил лорд. – Я нечаянно убил Хранителя, а этого делать не стоило. Теперь Хранитель – я, и должен исполнять его волю. Если же я этого не сделаю – король юнигеров убьёт меня. И пусть лучше это буду я, но не ты.       - Ваша светлость… - прошептал испуганный старик. – Нет… - Он попятился было назад, но запнулся о ступеньку и покатился вниз.       Камень юнигеров подчинил себе сознание лорда, но не в силах был подчинить его подсознание. Поэтому, когда Престон стал падать, Чарльз позабыл о том, что он только что сказал, и бросился следом за ним. Это и помогло ему освободиться от чар камня.       Он догнал старика через каких-нибудь пять секунд и поймал его, бросившись на колени.       Престон был жив благодаря своим доспехам, которые приняли на себя все удары и тем самым спасли его от верной гибели. Проклиная себя, Чарльз только ещё больше высвобождал своё сознание из плена юнигерского камня, и в конце концов он извергнул этот камень из себя, и с этой минуты перестал быть Хранителем.       Спустя некоторое время Престон стал приходить в себя. Обрадованный Чарльз понёс старика на руках наверх, почти в полной темноте, не переставая благодарить его за это, пока не наткнулся на брошенное дворецким копьё, и тут опустился на ступени лестницы.       - Престон… - склонился над ним встревоженный лорд. – Скажи мне хоть что-нибудь, пожалуйста, чтобы я знал, что ты меня слышишь…       Старик приоткрыл глаза, увидев в слабом свете копья перекошенное страхом и тревогой лицо своего господина, и ответил, слабо улыбнувшись:       - Я слышу вас, ваша светлость. Я сейчас встану, только… Только не уходите от меня больше…       - Я не уйду, не уйду, Престон, я никуда не уйду… - ответил лорд. – Прости меня пожалуйста, я не понимал, что делал…       - Не надо просить прощенья, ваша светлость, вы не виноваты… Это всё камень… - с трудом выдохнул Престон, пытаясь подняться. Лорд помог ему. – Только я очень испугался…       - Присядь, присядь, Престон, не вставай пока… - уговорил его сесть лорд. Голос его дрожал. - Ты шёл наверх, да?       - Да, ваша светлость, - выдохнул старик, опустив голову. – Я не думал, что так всё обернётся и что с вами случится подобное… Как это произошло?       - Неважно, - отмахнулся лорд. – Главное, что я избавился от этого камня благодаря тебе… Ах, он же остался там!.. – Он вскочил было, но Престон его удержал.       - Не стоит, ваша светлость, - произнёс он взволнованно. – Вам лучше его больше не трогать.       - Да, я уже понял, что его не уничтожишь обычным способом, - согласился Чарльз.       - Значит, нужно искать иной способ уничтожить его, - ответил Престон. – Иначе юнигеров просто не победить.       - А если так, то что же нам делать сейчас? – спросил лорд дворецкого. – Мы в опасности, Престон. Король юнигеров ждёт от меня исполнения его приказа и уже наверняка ищет меня, чтобы прикончить за его невыполнение…       - А где вы встретили его? – оживился вдруг Престон.       Лорд ответил:       - В верхней башне. Но как это может нам помочь, Престон?       Дворецкий встал на ноги и подобрал своё копьё.       - Если он сидит в этой башне, - ответил он, - значит, не может участвовать в сражении по каким-то причинам. И эти причины могут быть нам на пользу. Он не ищет вас, а почему – это мы должны выяснить.       - Ты храбрец, Престон, - похвалил его лорд. – Но я боюсь за тебя. И за себя. Ведь он не так-то прост, и, чует моё сердце, ещё успеет нам это доказать.       - Но сейчас у камня нет хозяина, - с улыбкой произнёс Престон. – А это значит, что король, не зная, в чьих руках сейчас судьба юнигеров, рисковать не станет. И в этот период наша задача – попытаться одолеть его не силой, а хитростью, то есть, их же излюбленным оружием.       - Ты думаешь, у нас получится? – засомневался вдруг лорд. – У тебя что, уже есть какой-нибудь план?       Старик загадочно улыбнулся.       - Может быть, - неопределённо ответил он. – Во всяком случае, мне уже не раз за свою жизнь приходилось импровизировать. – И, поймав недоумённый взгляд своего лорда, поспешил добавить: - Со временем будет видно всё.       И они стали подниматься наверх.       Но когда до конца бесконечной лестницы оставались уже считанные ступени, стена, отделявшая их от внутреннего пространства замка, со страшным грохотом раскололась, и что-то большое и белое промелькнуло на мгновенье перед глазами лорда и слуги, после чего лестница ушла у них из-под ног.       «Нейтронный шар», - успел понять лорд Чарльз, но в следующее мгновенье его вместе с Престоном понесло вниз вместе с гигантскими каменными обломками. Вниз, навстречу своей гибели…