До крови оголенная душа

Вокруг мерцали разноцветные вспышки проклятий. Глухой звук падающих на мрамор мёртвых тел, и тихий шелест палочек, выкатившихся из холодеющих рук. Смрад сгущался над этим местом, попадал в лёгкие и отравлял кровь. Слышался жуткий смех, будто бы звучавший дюжиной разных голосов. И голос монстра, окружённого чёрной дымкой с горящим взглядом: — Я убила Сириуса Блэка!!! — и вновь гудящий смех.       Гарри не верил своим глазам и не мог сдвинуться с места. Ногами он словно прирос к холодному мрамору, по щекам текли слёзы горечи. Его крёстный начал падать, обратив на него свой предсмертный осуждающий взгляд. Это все из-за него! Это он виноват…       Подскочив на кровати, Гарри схватился за голову. Холодный пот стекал по вискам, в глазах застыли слёзы. Он немного перевёл дух, пытаясь убедить себя, что это всего лишь сон и ничего более. Просто дурной сон. Сбоку послышался шум. Повернув голову и близоруко прищурившись, Гарри понял, кто его разбудил. Хедвиг металась по клетке, задевая крыльями прутья. Попытавшись утихомирить птицу, он просунул руку и погладил её. Часы показывали без четверти двенадцать. У него оставалось примерно пятнадцать минут, чтобы раздобыть еды с кухни, если он хотел успеть до полуночи.       Выглянув из комнаты, Гарри услышал звук работающего телевизора из гостиной. Несмотря на риски, гриффиндорец не был бы гриффиндорцем, если бы не попытал удачу провернуть задуманное. Будь у него мантия-невидимка, это не составило бы труда. Но, к сожалению, она, как и остальные его волшебные вещи, была заперта в чулане.       Прокравшись на кухню незамеченным, он шустро завернул в полотенце два помидора, несколько хрустящих лепёшек и кусок ветчины. В кастрюле он нашел оставшуюся с ужина варёную картошку. Голод заставлял забыть об осторожности и поддаться жадности. На выходе Гарри обо что-то споткнулся, слепо пошарив в темноте, он нащупал нетронутую бутылку пива. Воровато оглянувшись, он захватил с собой и её.       Когда Гарри вернулся в комнату и плотно прикрыл за собой дверь, он расстелил полотенце на кровати и разложил на нем свой скромный ужин. Чуть потрёпанная шоколадная лягушка заняла свое место в центре, вместо торта. Поделившись с совой кусочком ветчины, он устроился рядом, сев по-турецки около импровизированного стола. Часы пробили полночь. — С Днём Рождения, Гарри, — сказал он, открыв бутылку пива и сделав сразу несколько больших глотков. Его мучило детское любопытство. Горечь напитка оставила мерзкий привкус, который Гарри поспешил заесть помидором. Он отставил бутылку в сторону, не решаясь больше к ней прикасаться. Отчего-то немного закружилась голова. Гарри был голоден, потому очень быстро съел свой нехитрый ужин. С легким сожалением смяв фантик от съеденной шоколадной лягушки, он снова потянулся к початой бутылке. Вдруг он не распробовал? Или, может, потом становится терпимей? Сколько бы он не пил, вкус не становился лучше, но останавливаться на полпути Гарри не собирался. День Рождения у него, в конце концов, или нет?!       Допив, он убрал все в сторону и лег на кровать, сложив руки под головой. Гарри сам не заметил, как начал дремать, пока не обнаружил проблему. Как говорил Рон — «Природа зовет!». Он повозился на кровати и понял, что все-таки придется встать.       С первого этажа уже не доносилось звуков телевизора, лишь храп Вернона. Видимо, напившись, он уже давно лег спать. В коридоре отчётливо слышался запах курева. Стараясь не дышать вонью, Гарри тихо пробирался в вожделенную комнату. Отчего-то на середине пути его немного повело и захотелось смеяться. Закрыв дверь уборной, он зажал руками лицо и захихикал. Чем-то эта ситуация его определенно веселила.       Успокоившись, он вышел и неосмотрительно расслаблено направился назад в темноту коридора, пока неожиданно не получил удар по затылку. Схватившись за голову, он рухнул на колени; в глазах двоилось; гулко пульсировала боль, разгораясь огнём на месте удара; в ушах стоял шум. — Щенок… — Сплюнул рядом с Гарри Вернон и, замахнувшись, нанёс еще один удар, который вырубил парня.