Дрифт

      Май в этом году выдался на удивление жарким. Апельсиновое солнце поджаривало с самого утра, распыляя свой желтый сок лучами-струйками на пышно распустившиеся соцветия сирени. Трава в его свете казалась ярко салатовой и такой бархатно-мягкой, что хотелось разуться и гулять по ней прямо босиком.       По городу уже проехали поливные машины и дороги после них блестели, как зеркало, разнося по округе умопомрачительный аромат свежести и мокрого асфальта.       В это утро было очень тихо: люди отсыпались в свой законный выходной, студенты, празднующие, начиная с пятницы – сейчас нежились в своих постелях. В городе неспешным шагом прогуливались пожилые пары, не переносящие обеденную жару, да владельцы собак, выгуливающие питомцев по цветущим тротуарам и аллеям.       Я подъехала к дому подруги почти в десять, но на улице, где располагался элитный таунхаус, в котором жила семья Ритки – не было ни души. Должно быть, еще не проснулись или разъехались кто куда. Здесь жили семьи, которые как в американских фильмах таскались на уик-энд куда угодно, лишь бы не торчать в четырех стенах.       Дверь открыла сама Марина Орлова – мама Риты и, улыбаясь, пригласила в дом.       - Здравствуй, Тиночка! Проходи на кухню, там Рита завтракает. Присоединяйся к нам.       - Здравствуйте, Марина Владимировна, - улыбнулась я в ответ. – Спасибо, но я недавно позавтракала. Нам с Риткой нужно поговорить и съездить по магазинам – прикупить что-нибудь на вечер. Я приглашаю вас на мой день рождения в Сорренто. Праздновать начинаем в восемь.       Марина вытерла руки о фартук: должно быть готовила завтрак. Несмотря на возможность нанять постоянную кухарку, она обычно готовила сама. Лишь пару раз в неделю приходила женщина, которая убирала дом и стряпала пару блюд на день. Все остальное время – домочадцы были предоставлены сами себе. Хотя они и дома то бывали редко…       Отец Ритки пропадал на работе, а у матери была своя фирма по оказанию психологической помощи, где она тоже частенько задерживалась допоздна, лично работая с некоторыми клиентами. Ее образование психолога помогало и Ритке и мне, потому что мы со школьных лет были частыми ее «клиентами». Она давала мудрые советы и успокаивала, если случалось что-то выбивающее из колеи.       - Да, девочка моя… Рита мне сказала о торжестве. Ты уже такая взрослая, - она подошла и по-матерински прижала меня к своей груди. – С днем рождения, милая… Вот и еще один год пролетел. А сколько их будет... Все у вас молодых впереди. Кажется, только недавно мы были на вашем месте, а теперь вот… - она едва слышно всхлипнула – расчувствовалась. Дома можно позволить себе слабость, в отличие от работы, где ты должна быть твердой, как скала и внимательной к чужим проблемам.       Я поспешила ее успокоить:       - Вы самая молодая, Марина Владимировна! Не зря вас с Ритой иногда принимают за сестер, - напомнила я ей случай на улице, когда их с Риткой пригласили на фотосессию, на которую искали двух сестричек шатенок.       Марина засмеялась:       - Ну что ж, это убедительный аргумент. Помню этот случай. В душе я еще такая же девочка, как и вы. Может поэтому, еще немного благоухаю, - пошутила она, проводя меня на кухню из которой доносились ароматы булочек и свежесваренного кофе. – Ну, располагайтесь девочки. Пейте кофе, он сегодня получился изумительным, - похвасталась она с улыбкой и вышла из комнаты.       Мне нравилась кухня Орловых. В отличие от нашей, она была более светлая и уютная. Стиль Прованс навевал мысли о теплых французских булочках, свежем средиземноморском ветре и плетеных креслах на открытой веранде, где собирается вся семья, чтобы вечерком выпить чаю и поговорить о том, как прошел день.       Теплые бежево-персиковые оттенки в сочетании с белоснежными шторами в мелкий цветочек вызывали желание что-нибудь съесть или выпить чашку горячего шоколада. Наверное, поэтому кухня – излюбленное место Ритки, которая вечно тут отиралась.       Вот и сейчас, она восседала за огромным столом, как на Железном троне из известного сериала и поедала обильный завтрак, хватая то булочку с корзинки, то кусок пирога и запивая все это огромнейшей кружкой с кофе.       - Доброе утро, обжора, - поприветствовала я подругу, плюхаясь на мягкий стул, обитый тканью цвета карамели.       - Жобвое утво, - пробубнила с набитым ртом Ритка, усиленно пытаясь прожевать его содержимое, а прожевав, исправила, - я не обжора, а любитель поесть. Это разные вещи. К тому же, сегодня у нас намечается вечер встреч и особо активных боевых действий, так что нужно быть во всеоружии. Как говорится, выигрывать войну на пустой желудок – не комильфо. - Она сделала последний глоток из кружки и, сыто жмурясь довольной кошкой, потянулась. – Ну вот, теперь готова встретиться хоть с самой армией Мордора.       Я хмыкнула.       - Не с армией Мордора, детка. Я бы сейчас предпочла встретиться именно с ней, а не со своим будущим муженьком. Именно сегодня вечером… - я сделала паузу, глядя как расширяются глаза подруги и продолжила – И именно сегодня состоится наша чертова помолвка.       - Это хреново, подруга, - протянула Ритка. – Так испоганить твой праздник.       - А кто думает обо мне? – задала я риторический вопрос. – У отца на уме только выгодные сделки и удобные моменты. Сегодняшний вечер как раз входит в число наиболее удобного времени: куча народу и все – высокопоставленные шишки. Где, как не на этом вечере объявить о «продаже дочери», - пожаловалась я. – Ума не приложу как себя вести. Я жутко зла и в то же время – боюсь. Иногда накатывает такое отчаяние, что я хочу взять первые попавшиеся шмотки, денежную заначку и свалить подальше в закат.       - Ты свалишь в закат со своим мужем. Скоро, – пообещала подруга, - А пока – никаких глупостей. Оценивай ситуацию трезво. Во-первых, ты не знаешь, что это за фрукт, может он не так уж и плох, как ты себе навоображала, так что есть смысл познакомиться. Чего ты, в любом случае не сможешь избежать. Во-вторых, ты целиком и полностью зависишь от родителей. У тебя еще нет профессии, чтобы начинать самостоятельную жизнь в бегах. К тому же, со связями твоего отца – тебя найдут в два счета. А уж у твоего муженька могут быть глаза по всему земному шару, поэтому - такой вариант отметаем. – Ритка на секунду задумалась. Я так и видела, как шевелятся ее извилины и серое вещество в черепной коробке. – В-третьих, это очередной брак по расчету. Сама прекрасно понимаешь, что нужные связи твоему отцу лишними не будут. Может быть, ты и дома его не увидишь. Небеса услышат твои молитвы, и муженек будет драть шлюх, пропадая в гостиницах и не докучая своим присутствием. Все, что от тебя потребуется – выйти с ним в свет под руку, покрасоваться перед народом и показать брюлики.       - В этом ты права, - согласно кивнула я, - но я ведь даже не знаю кто он! Никаких намеков на то, кто станет моим спутником жизни. Боже… - я замолчала. Осознание болезненной волной накатывало в самый неподходящий момент. Ведь этот человек действительно будет идти со мной рука об руку и, возможно, до конца моих дней. Во рту стало горько. – Знаю только одно: у него сеть отелей по всему миру, так что насчет глаз, ты права. Ритка умным жестом потерла лоб.       - Уж не знаю, для чего твоему отцу связи с отельным бизнесом, ведь это не его сфера. Но… У взрослых свои причуды, - она скорчила смешную рожицу, изображая ребенка. – Но ты хотя бы знаешь, что он сможет обеспечить твою безбедную жизнь.       - Я совершенно не хочу зависеть от него, - возразила я, хмурясь, и представляя, что буду ему за это должна. – Закончу универ, получу специальность и буду работать. Не зря же я торчу там и прилагаю усилия. – В этом я была права. Несмотря на прогулы и громкую фамилию, которая помогала при сдаче экзаменов и зачетов, я старалась учиться и думать своей головой. В жизни все будет полезно, в том числе и эта учебная ступень.       - Хорошо-хорошо, - Ритка согласно подняла руки. – Независимая ты наша. Будешь работать и зашибать бабло. Но пока, не руби с плеча и не поднимай истерик. Сегодняшний вечер покажет, в каком направлении и как плыть. – Она, довольная своими умозаключениями сидела, как королева, решающая вопросы простых холопов.       - Чует мое сердце, что плыть долго не придется, - поделилась опасениями с подругой. – Скорее всего, я дам ему по голове веслом и столкну за борт.       Ритка прыснула, покачав головой.       - Если бы все было так легко, я бы давно пришибла своего братца. Но, дело пахнет статейкой и небом сквозь решетку казенной комнатки от государства. – Ритка упомянула брата, который бесил ее больше всех на свете. Они постоянно цапались из-за мелочей. Очень похожие и внешне и по характеру, уживались под одной крышей с трудом, поэтому частенько подруга делала ему гадости исподтишка, на что брат в скором времени отвечал с не меньшим энтузиазмом и изобретательностью.       Андрей учился на медицинском, любил философию и в свободное время бренчал на гитаре в «горе-группе» Аритмия, которая собиралась в маленьких кафешках, на квартирниках и во всех подобных местечках, где не нужна была известность и особый талант. Это был способ приятно провести время и отдохнуть от рутины. А Ритка неизменно насмехалась над его времяпровождением, говоря о том, что ему уже поры бы завести девушку, а не дергаться как паралитик с гитарой перед лузерами, которым эти выступления вовсе не нужны.       Мы росли вместе, поэтому эти войны между братом и сестрой стали привычными, как дыхание. Повзрослев, они не изменились, лишь их стычки стали чаще, а месть – изощреннее…       В отличие от моего брата, который был слишком серьезен с ранних лет и ставил себя выше меня, несмотря на разницу в возрасте в два года, Ритка с Андреем были по-своему дружны, и несмотря, на все домашние войны – на людях стояли друг за друга горой. Я с детства предпочитала проводить больше времени с ними, словно нас было трое. Ритка вывела меня из задумчивости, звякнув пустой тарелкой.       - В общем так, радость моя, - подруга забарабанила наманикюренными ногтями по столешнице, - сейчас мы поедем и прикупим шмоток, договоримся со стилистами на вечер и будем обдумывать дальнейшие планы. Трепаться смысла нет - надо действовать. - Она встала из-за стола и проворно потянула меня за собой. - Сейчас я приведу себя в божеский вид и поедем. Ты на коне? - спросила Ритка, имея в виду мою машину, и на мой утвердительный ответ, довольно кивнула.       За что я любила Ритку, так это за то, что она не трепыхалась вечность, тратя драгоценное время на сборы, поэтому уже через полчаса мы ехали в один из самых дорогих бутиков, где были постоянными клиентами.       Шопиться я любила, как и большинство женщин, ну и золотая карта, с постоянно пополняемой суммой, давала определенную свободу в походах по магазинам и покупках брендовых вещей, большая часть из которых лежала нетронутой в огромных шкафах наших с Риткой гардеробных.       Мы частенько таскались по магазинам нижнего белья, чтобы вылечить расшатавшиеся нервы и привести в порядок душевное равновесие. От скуки дарили друг другу комплекты в красивых перламутровых упаковках, часть из которых так и стояла нераскрытой, как сюрприз на будущее.       Одинаковые в росте и телосложении, мы часто менялись одеждой.       Ритка была мне сестрой, пусть и не кровной, и с самых ранних лет стала для меня опорой.       Она заступалась за меня, а я не давала в обиду ее.       Мы росли вместе, ходили в один лицей, частенько одевались, как близнецы и Риткина мама шутила, что скорее всего и мужья будут у нас одинаковые. В детстве, мы как в одной известной комедии мечтали о свадьбе в один день... Вот только теперь, я разрушаю эту маленькую детскую мечту, готовясь выскочить к алтарю вперед нее. Ну и дела...       Мое привычное хорошее настроение при совершении покупок, сегодня куда-то улетучивается, и я, скорее за компанию, плетусь рядом с подругой, которая взглядом профессионала привычно рассматривает витрины и вешалки с одеждой, отметая неудачные цвета, фасоны и то, что уже не в тренде на сегодняшний день.       Она перебирает, кажется, с сотню платьев, прежде чем вытаскивает на свет Божий что-то изумрудно-блестящее, с изумительной отделкой кружева и вышитыми вставками цветочных узоров на полупрозрачной телесной сетке, закрывающей зону декольте, но с совершенно обнаженной спиной вплоть до поясницы.       - Это оно, - торжественно сообщает Ритка, - вижу даже без примерки.       И в этом она оказалась права. Спустя пару минут, выйдя из примерочной и кружась перед зеркалами, она удовлетворенно заявила:       - Беру. Заверните вместе с теми черными туфлями, - дает она указание консультантам и те, срываясь с места, начинают суетиться перед клиентом.       Ну вот, хоть одна из нас рада, думаю я, без интереса осматривая измененный интерьер - рекламный ход бутика для завлечения покупателей, и медленными глотками пью холодный мохито: знак внимания к нам - девочкам с набитым кошельком.       Ритка с довольной улыбкой плюхается возле меня на диван, бросая пакеты с покупками рядом.       - Ну что, принцесса, теперь давай выбирать тебе. Наряд должен быть сногсшибательно-умопомрачительно-убийственно-сексуальным, - заявляет она, отбирая у меня мохито и жадно припадая к бокалу. Наверное, похмельный синдром еще дает о себе знать. Мы начали отмечать мои именины уже ночью в клубе, так что Ритка, как обычно - первый человек, поздравивший меня с очередным улетевшим в трубу годом жизни. Напившись, и как следует промочив горло, она добавляет, - Именинница сегодня стала совсем большой девочкой, поэтому должна ослепить всех своей красотой и затмить блеск чужих камней. Нужно выбрать то, от чего закачается пол и потолок в вашем Сорренто.       Я останавливаю ее болтовню жестом и протестую:       - Нет, Марго. Сегодняшнее платье должно быть скромным. Не хочу светить прелестями на весь честной народ.       Ритка усмехается:       - Да ты никак хочешь показать себя, как будущую послушную жену? Так может того, паранджу найдем?       Я отрицательно качаю головой.       - Нет, паранджу не обязательно. Но мне не хочется выставлять напоказ то, чем природа наградила перед этим неизвестным претендентом на право называться моим мужем. Вдруг я его заинтересую? - спросила я подругу. Не хватало еще, чтобы он исходил слюной весь вечер и искал повод оказаться рядом. Я итак чувствовала себя раздетой душевно: отец во всеуслышание заявит о правах на меня какого-то левого мужчины. Если буду раздета еще и физически, то просто не перенесу этот вечер фарса и фальши.       Я встала и пошла вдоль рядов, завешанных платьями всевозможных фасонов. Нежно-зеленые цвета сменяли бежево-карамельные, а следом шли светло-бирюзовые, напоминающие морскую волну. Я почти наугад остановила руку над чем-то розовым, больше напоминающим цветы сирени и вытащила длинное вечернее платье. Оно понравилось мне с первого взгляда и я, сделав Ритке знак, направилась в примерочную.       Мягкая тончайшая ткань легко скользнула по телу, будто невесомый легкий ветерок, едва касающийся весенних недавно распустившихся лепестков.       Я вышла к зеркалам, полукругом расставленным возле небольшого возвышения-подиума, и принялась рассматривать свое отражение.       Где-то сбоку замаячила Ритка, нахваливая мой выбор:       - Ну что, это конечно не наряд соблазнительницы, но какие твои годы, Тинка. - Она придирчиво осмотрела меня со всех сторон и вынесла вердикт, - Пожалуй, тебе и правда лучше побыть сегодня принцессой. Этакой скромняшной девочкой, как в сказке про красавицу и чудовище. Глядишь, он и передумает тебя сожрать, - подвела итог сказанному подруга. - В общем, платье прелестно и как ни странно, отражает твой истинный внутренний мир.       Я хмыкнула:       - Хочешь сказать я похожа на одну из тех тупых слюнявых блондинок, которые из всевозможных цветов неизменно тянутся к розовому?       - Дура! - ласково проговорила Ритка и объяснила, - Просто в нем ты такая милая и настоящая, без прикрас. Обычная девочка, которая, как и все особи женского пола, нуждается в ласке и сильном плече.       - Вот уж чего не хватало! - возразила я с содроганием. - Я - сама себе плечо и забота.       - Ну-ну, - иронично фыркнула Ритка.       Я внимательно всмотрелась в зеркало и отметила, что все сильнее становлюсь похожей на мать: не низкая, но и не длинноногая модель, что обычно компенсировалось высокими шпильками.       Волосы у нас двоих морковно-рыжие, но мы обе, совершенно не сговариваясь, красим их в более благородный медно-красный цвет.       У меня почти нет веснушек, лишь по весне, когда начинает припекать яркое солнце, пара предательских точек выскакивает возле носа. Брови, следуя моде, я делаю широкими и графитно-черными, обманывая свою природу, которая казалось переборщила с оранжевой краской. Спасибо благам цивилизации: небольшие штрихи вроде покраски бровей и ресниц помогают поддерживать изящный образ.       В остальном - я вполне естественна: никакого силикона и тонн гиалуронки в губах. Ни Ритка, ни я даже не рассматриваем подобные вмешательства и издевательства над своим телом, чем в очередной раз отличаемся от многоликой толпы, потерявших свою индивидуальность людей.       Не могу назвать себя красоткой: просто приятная внешность, которую легко подчеркнуть правильным макияжем. Серые глаза передались от матери, как и тонкий прямой нос, а вот слегка полноватые, мягко очерченные губы - от отца.       Что до тела, то я не отношусь к нынешним фитоняшкам, помешанным на спорте и подсчете калорий: обычная стройная фигура, с достаточно выраженной талией и не очень широкие бедра.       Спасибо за наследственность: можно есть торты, запивать все это газировкой и не поправляться. Зал для нас с Риткой скорее средство поддержания тела в тонусе, а всякие спа и массажи - баловство для кожи, за которой лучше ухаживать смолоду.       Ритка, как я уже говорила, практически такого же роста и телосложения как я, вот только ее волосы в отличие от моих, вьющихся мягкими волнами до талии, - прямые и шоколадные, слегка подчеркнутые краской для блеска и насыщенности. Серо-зеленые глаза, темные брови вразлет, слегка курносый нос и пухлые, как у обиженного ребенка губы – портрет девочки-ангела, а на деле – та еще оторва, способная заткнуть каждого, кто неосторожно скажет лишнее, и отрываться похлеще любого мужика. Вот такая она – Маргарита Орлова.       Я еще раз поворачиваюсь, осматривая платье и нахожу его вполне подходящим: невесомая юбка, спускается мягкими волнами и расширяется от талии; розово-сиреневый подъюбник задрапирован сверху прозрачным тончайшим тюлем с переливами блесток, таких ярких, словно в ткани спрятались сотни маленьких светлячков; лиф отделан вычурными резными цветами разных размеров, пришитых к телесной сеточке. Изящный, глубокий, но не пошлый вырез, по краю которого рассыпаны лепестки цветов, отсутствие рукавов и тонкий атласный поясок поверх расшитого корсета платья. Оно и вправду похоже на те наряды, что носили диснеевские принцессы. Вот только в старых добрых мультфильмах все заканчивается признанием в любви, свадьбой и типичным "жили они долго и счастливо", что к моей ситуации вряд ли применимо.       Что ж, в данном случае остается плыть по течению... По крайней мере, до вечера.       Мы, не тратя время зря, подбираем к платью туфли и упаковав наши немногочисленные покупки идем к машине.       - Ну что, куда теперь? - я поворачиваюсь к подруге. Ритка скидывает туфли и бурчит о проклятых шпильках и мозолях, а потом поудобнее устраивается, поджав под себя одну ногу - неисправимая привычка.       - Тааак, - медленно тянет она, посматривая на часы и прикидывая что-то в уме, - у нас до прихода стилистов еще четыре долбаных часа. Давай завернем домой, скинем платья, чтобы их привели в адекватный вид и поедем в одно местечко, - Ритка таинственно улыбается, а я пытаюсь понять, что она задумала. - Это сюрприз, но тебе понравится.       Я соглашаюсь и следующий час мы колесим, решая последние мелочи с подготовкой к празднику.       Когда наконец я выруливаю в центр города, Ритка дает указание:       - В Клеопатру, - и видит, как загораются мои глаза от удивления. От удивления и предвкушения. Она смеется, довольная своей задумкой. - О да, Крис... Я знала, что ты соскучилась и готова встряхнуться, поэтому позвонила Нике и договорилась. Через час, - многозначительно добавила она, хитро посматривая в мою сторону.       Готова - не то слово. Я не была там пару месяцев.       Клеопатра - стрип-клуб для вип клиентов. Самые лучшие девочки - профессионалы своего танца выступают на его сцене. Этот клуб исключительно с женскими выступлениями, поэтому - никаких парней в стрингах.        Но я иду туда не для того, чтобы посмотреть на полуголых девчонок, скользящих по пилону с такой легкостью и грацией, будто они на нем родились...       Нет...       Я иду туда выступать.       Это наш с Риткой маленький секрет.       Так уж вышло, что несмотря на большое количество всевозможных кружков и секций, на которые с раннего детства нас возили родители, толк из нас двоих вышел, а вот бестолковость - осталась. Мы не заблистали ни в легкой атлетике, ни в художественных делах, да и пели так, как большинство наших звезд без фанеры - то есть хреново. Но пару лет назад, увидев объявление о наборе на курсы танцев на пилоне, мы единогласно порешали - идем.       Родители знали об этом, но думали, что девочки в очередной раз поймали дурную идею и скоро это пройдет. Они считали, что немного поразмяться нам не повредит: подтянуть тело и развить пластику для нас не грешно. Но... На одних лишь занятиях мы не остановились.        В один из вечеров, когда мы с Риткой отрабатывали очередные движения и повторяли старые, одна из тренеров, она же владелица клуба, подошла к нам и рассказала о непредвиденной ситуации: две девочки, что ехали на выступления, около часа назад попали в аварию и обе - оказались в травме, так что танцевать они не смогут не только сегодня, но и в ближайшие пару месяцев.       Новых найти было нетрудно, но точно не в этот вечер. Время поджимало, а заменить выступающих было некем. Она любезно попросила нас выступить инкогнито вместо девчонок, пообещав железную конспирацию в виде париков и макияжа.       Мы - две сумасшедшие обезьяны, ослепленные возможностью наконец то испробовать свои умения на людях - согласились. И я ни разу не пожалела. Как оказалось, танец умел убивать и возрождать за какие-то жалкие несколько минут.       Мне не забыть ту бешеную энергетику, что испытала я в свое первое выступление. Это не был четко поставленный танец по сценарию, скорее импровизация, но зал сидел, то затаив дыхание, то судорожно выдыхая, жадно поедая глазами наши полуодетые тела.       Парики сделали свое дело: я превратилась в жгучую брюнетку с макияжем в стиле Клеопатры, под стать названию клуба, а Ритка - примерила образ невинной блондинки, однако, вытворяя на пилоне такое, что заставляло некоторых сидящих зрителей вытирать испарину.       После выступлений, мы совершенно обессиленные морально получили поздравления от танцовщиц и тренеров. Так было пройдено боевое крещение.       С тех пор, хотя бы раз в месяц, мы тайно выступали на пилоне, извиваясь под томную музыку и приглушенный свет софитов. По-прежнему выступая в стиле импровизации, мы нашли своих поклонников, которые часто спрашивали про Клеопатру и Монро, как окрестили Ритку.       Мужчины хотели хлеба и зрелищ, мы - драйва и необъяснимого адреналина от танца.       Последние месяцы мы тренировались "на бегу", посвятив время учебе и походам по новооткрывшимся клубам и барам. Но я уверена, что не растеряла сноровку и гибкость, занимаясь растяжкой в зале.       Пальцы в легком волнении сжимали руль, и я уже видела себя на сцене, извивающуюся под медленную мелодию с минимумом одежды и максимумом жара внутри.       Мы зашли через привычный служебный вход, показав пластиковые пропуска, оказавшиеся в сумочке предусмотрительной Риты.       Ника встретила нас теплыми объятьями и типичными для представительниц слабого пола троекратными поцелуями в щеки.       - Девочки мои! - она радушно и искренне улыбалась, проводя нас в святая святых - гримерные комнаты, где новогодней мишурой переливались многочисленные костюмы и на подставках в виде безликих голов висели парики. - Я знала, что рано или поздно сцена потянет к себе. Она так просто не отпускает, - Ника махнула рукой девушке, что занималась костюмами и та неслышно вышла в коридор.       Ритка привычно по-хозяйски плюхнулась на кожаный диван.       - Сегодня твой вечер, - сообщила подруга. - Я танцевать не буду - времени недостаточно. -       Она потянулась за париком цвета переспевшей сливы и аккуратно заправив свои волосы и заколов их заколками, нацепила парик на себя. - Это для конспирации. Сегодня посмотрю на тебя из зала, - предупредила она.       Ритка не боялась выделиться из толпы мужчин: в клуб приходили и женщины, которые выбрали другую дорогу в ориентации. Они посещали это место с целью поглазеть на эротические телодвижения и, если повезет - подцепить себе партнершу.       Некоторые девочки продавали свое время и тело за приват танцы, и кое-что похлеще, если кто-то из клиентов желал продолжения зрелища.       Ника была не прочь выступить в роли сутенера, поэтому в клубе располагались отдельные комнаты для "особенных" гостей. Все с виду благопристойно и законно. Нужные связи и деньги прикрывали истинный разврат, скрытый от чужих глаз.       Меня это нисколько не пугало, потому что танец заканчивался на сцене. В комнаты ни я, ни Ритка никогда бы не сунулись, да и Ника давала резкий поворот желающим нас купить, а таких было предостаточно. Особо активных она предупредила о том, что Череп - местный авторитет раскроит им их собственные черепа, если узнает, что нас - его девочек кто-то пытается снять.       Кличка Черепа и наша липовая легенда отвадили лихих ухажеров и тем оставалось глазеть на сцену из зала.       Денег мы с Риткой не брали принципиально - это означало бы продажу озабоченным извращенцам времени, в течении которого они возбужденно пялятся на раздетые тела, поэтому, все купюры, что летели под ноги или оказывались за поясом трусиков - отдавали Нике, которая после выступлений угощала нас в гримерной изысканным шампанским и конфетами.       Мы делали это ради удовольствия. Наверно, так себя чувствует человек, играющий на сцене театра или выступающий на собственном рок-концерте: волнение, но вместе с тем удовлетворение от мысли, что ты имеешь способности и возможности делать это.       Я думала обо всем этом, пока гример работала над моим лицом, делая его неузнаваемым для зрителей и в свою очередь, воплощая в жизнь сценический образ, который я сегодня решила сменить. Ритка высказала опасения, что меня могут узнать, потому что сегодня огненно-рыжий парик должен был заменить привычный черный.       - Ты уверена? - вопросительно посмотрела подруга, когда на моей голове закрепили новую шевелюру, прикалывая к собственным волосам шпильками-невидимками. - Грим гримом, но рыжие волосы и твои черты лица слишком бросаются в глаза.       - Да брось, - отмахнулась я, - никто и не заподозрит во мне дочь самого императора Невского, - передразнила я отца, которого так называли в шутку и друзья и конкуренты.       Сегодня мой день, несмотря ни на что, а в особенности - эти минуты на сцене, которые никто не отнимет.       Сейчас, я не Кристина Невская - девочка богатых родителей, готовая преподнести себя на блюде во имя семейных интересов. Сейчас - я Гретель, охотница на монстров и чудовищ, что прячутся в дымке ночных кошмаров и скрываются за темными зарослями таинственного леса.       Хотелось бы верить, что этот танец убьет всех монстров страха, что живут сейчас внутри и поможет стать храбрее.       Ритка убегает в зал, занять место за столиком и впервые посмотреть на выступление со стороны зрителя.       Я в предвкушении дергаю липучки на черных кожаных перчатках без пальцев и проверяю крепко ли держится хлыст, тонкой змейкой обвившийся вокруг талии.       Сегодня я - как в песне Ромы Зверя "охотник, и я - опасен", что подчеркивается черным кожаным бельем, сидящем на теле, словно вторая кожа. Угрожающими пиками на бюстгальтере и крошечных трусиках-шортах торчат многочисленные шипы, которые на деле - вполне безобидны и не мешают телодвижениям.       Наряд достаточно откровенный и в то же время - скрывает слишком интимные части тела, оставляя возможность для полета фантазии. Темный цвет отлично сочетается с моей загорелой после солярия кожей и придает образу шарм и сексуальность.       Все эти прелести прикрыты длинным черным плащом с разрезом на бедре, поэтому я напоминаю себе подарочную коробку - красивую и притягательную, но скрывающую в себе гораздо более интересные секреты. Довершают образ черные туфли на платформе и огроменной шпильке, от которых я избавлюсь в процессе раздевания.       Свет в зале становится приглушеннее и в калейдоскопе синих и бледно желтых загораются красные лампочки. Я слышу первые звуки музыки и уверенно медленным плавным шагом выхожу на сцену.       - Удачи, Крис, - успевает сказать мне вслед Ника, скрытая от глаз зрителей за кулисами.       Удача мне не потребуется. По крайней мере в танце, в котором я уверена, больше, чем в себе.       Я двигаюсь грациозно, словно кошка, контролирующая добычу и знающая, что та от нее никуда не сбежит.       Музыка непривычным потоком льется со всех сторон и окутывает невидимой паутиной, но это помогает заглушить все лишние мысли в голове. Они сейчас только отвлекают, а я должна сосредоточиться. И вот, я ловлю тот момент, когда все окружающее прекращает существовать и я остаюсь наедине с движениями. Я руковожу и рождаю танец.       Десятки глаз жадно следят как черный плащ скользит с плеч, словно вода стекает к талии и, наконец, на секунду замерев у бедер, - сползает к ногам... Я скидываю туфли и переступаю кучку одежды, ставшей ненужной. Зачем каблуки? Я охотник, поэтому крадусь босиком, неслышно, чтобы не потревожить свою жертву...       Хлыст почти незаметной змеей движется по талии и тут же оказывается в моей ладони... Делаю взмах и почти слышу, как вздыхают сидящие в зале.       Поворачиваюсь к наблюдателям спиной и медленно наклоняюсь к ногам, демонстрируя отличную растяжку и аппетитные ягодицы, едва прикрытые узкими трусиками. Так же медленно, прогнувшись в пояснице поднимаюсь обратно и делаю мягкие шаги к пилону. Начинается самое интересное.       Разум отключается, дыхание становится частым, а движения сексуальнее и эротичнее. Шест и я сливаемся в одно целое и уже непонятно, где начинается он, а где - мое тело, извивающееся под ритмы музыки. Хлыст еще при мне, и двигается вместе с моим телом, как тонкая ленточка гимнасток на их выступлениях. Вот только сейчас во мне нет ничего невинного от тех малышек, посвятивших себя спорту. Весь образ пропитан порочностью и опасностью. Рыжие волосы парика ярким пятном выделяются в приглушенном свете софитов. Музыка заставляет двигаться чувственнее, что вызывает похоть в глазах сидящих. Сейчас я не могу видеть их, но знаю, о чем они думают.       Танец подходит к концу, и я впервые начинаю чувствовать себя неуютно. Яркий свет, бьющий в глаза, не дает рассмотреть сидящих, но я ощущаю на себе тяжелый взгляд, снимающий с меня остатки белья. Это звучит смешно, ведь в зале сейчас почти все хотят забраться в мои трусики, но этот взгляд отличается от других: он словно окатывает кипятком, а после, как будто жалея, с насмешкой обливает ледяной водой.       Эти глаза пробирают до самых потаенных глубин, исследуя все сокрытые от чужих глаз секреты. Может у меня паранойя, но я отчетливо чувствую этот взгляд - желающий обладать и в то же время - осуждающий. Наверно, пора показаться психотерапевту.       Музыка затихает, и я опускаюсь возле пилона в позу готовой к прыжку кошки. Раздаются аплодисменты и улюлюканье голодных самцов, а рядом со мной падают свернутые купюры - чаевые за танец.       Наконец то. Всего каких-то полминуты после возникновения этого странного чувства, а я уже ощущаю себя раздетой и использованной.       Свет почти гаснет, и я ухожу за кулисы. В теле приятная усталость, а бешеный пульс - доказательство того, что танец прожит и прочувствован душой.       Ники рядом нет, должно быть организовывает следующие выступления или сводит девочек с клиентами.       Мимо меня проходит ярко накрашенная девушка, в индийском сари. Представляю, что скрывается под ним, ведь в отличие от меня, она скорее всего оголит не только грудь, но и ягодицы, прикрытые лишь тонкой блестящей ниточкой.       Я иду по тускло освещенному коридору и почти на повороте врезаюсь в высокую фигуру.       Должно быть кто-то из рабочих, успевает промелькнуть мысль.       - Извините, - я пытаюсь отойти в сторону и пропустить идущего, как вдруг, его пальцы крепко обхватывают мое предплечье. Он поворачивает меня к себе, и я смотрю снизу-вверх, отмечая его значительный рост и наконец замечаю, что это вовсе не рабочий. На нем дорогой костюм: застегнутый темно-серый жилет, сидящий в облипку, но нет пиджака. Мой взгляд поднимается выше, перебегает от пуговицы к пуговице, к вырезу, в котором виднеется черный галстук, повязанный идеально ровным узлом, а над ним заметно выпирает адамово яблоко. Бледно голубая рубашка, выглаженная с особой тщательностью, подчеркивает смуглость кожи мужчины, и я поднимаю глаза выше, к его лицу.       Он напоминает иностранца: волевой тяжелый подбородок, да и все черты лица - крупные. Темные густые брови широкими дугами нависают над набрякшими веками, глаза при недостаточном освещении кажутся черными, но скорее всего - темно-карие. Нос выглядит чужеродным: слишком большой, к тому не неудачно сросшийся, должно быть, после какой-то травмы. Но вот губы наоборот притягивают взгляд: идеально очерченные, слегка полноватые и слишком чувственные для мужчины.       Я за пару секунд урывками пробегаю взглядом по его лицу, отмечая недельную щетину, которая, однако, ничуть его не портит, а придает некий шарм, а также густые каштановые волосы, отросшие больше, чем нужно, но аккуратно зачесанные. На вид ему не меньше сорока, потому что лицо бороздят достаточно выраженные морщинки. Он кажется очень зрелым. И прямо-таки излучает опасность. Это я понимаю, когда встречаюсь с его глазами и меня окатывает знакомой горячей и ледяной волной почти одновременно. Я сразу понимаю, кто раздевал меня, жадно пялясь на то, как мое тело извивается на пилоне.       Это был он. И он сейчас стоит передо мной, раздетой почти догола и сверлит пронизывающим взглядом. Чувствую, как в горле пересыхает, а пульс еще сильнее, чем после выступления ускоряет ритм.       Он слегка ослабляет хватку своих пальцев и произносит низким с едва заметной хрипотцой голосом:       - Мне понравился танец... Но слишком откровенно для такой принцессы, как ты. - Его глаза опускаются на выступающие бугорки грудей, едва прикрытых тканью, и я чувствую, как соски под ней напрягаются, словно смущаясь его чересчур откровенного взора.       Я вдруг замечаю, как тяжело дается каждый вздох и слегка открываю рот в надежде вдохнуть больше кислорода.       Его теплые пальцы вдруг становятся невыносимо горячими и он, будто почуяв мое смятение, начинает медленно поглаживать кожу, не отпуская мое предплечье.       То ли полусумрачная обстановка, то ли мое состояние эйфории после танца, а может и этот странный мужчина, от которого ненавязчиво пахнет дорогим одеколоном, действуют на меня странным образом, заставляя облизывать сухие губы и дышать чаще. Я вглядываюсь в его глаза, пытаясь найти в них ответ. Нет сил что-то сказать.       Я просто стою и пялюсь на него.       Не знаю сколько мы простояли бы так и куда нас завели эти переглядывания, но внезапно на меня ледяным потоком обрушился его вопрос, тысячей иголок впиваясь в тело:       - За сколько я могу купить тебя?       Что? Мне послышалось или он спросил о цене?       Лицо вмиг залила краска и я почувствовала, как медленно накатывает волна праведного гнева. Он принял меня за шлюху! Каким-то образом пробрался в служебные помещения, чтобы лично предложить мне продаться.       Молодец, Тина! Теперь тебе самой придется отшивать очередного жаждущего утех и личных приватных танцев самца.       Помимо гнева внутри зарождается и другое чувство, старое, как сам мир, толкающее и шепчущее "беги" - страх, первобытный и дикий. Он опутывает каждый сантиметр моего тела и мне хочется отозваться на зов инстинктов и бежать сломя голову от этого человека. Дура! Еще пялилась на него, чуть ли не пуская слюни.       Ругая себя последними словами, я пытаюсь увернуться от него, но он снова сжимает пальцы и отрезает все пути к побегу, держа меня теперь уже двумя руками.       Я еле слышно выдавливаю из себя:       - Простите, но вы ошиблись. Я просто танцую и... - сил закончить предложение нет и я оглядываюсь в поисках хоть одного случайного прохожего. Скоро закончится танец и здесь кто-нибудь появится, а я смогу вырваться из рук этого помешанного.       Ему, кажется, наплевать на окружающую обстановку и возможных свидетелей, которые вот вот объявятся в поле зрения. Он чувствует себя хозяином положения.       - Да нет, я вижу, что не ошибся. Ведь ты танцуешь в самой Клеопатре, а значит - тебя можно снять, - он на мгновение замолчал, задумчиво осматривая меня сверху вниз и будто не замечая, как мое лицо снова начинает пылать от злости. - Ну же, девочка... Я люблю строптивых, но лучше, когда мы доберемся до постели, - он провел языком по нижней губе, заставив меня вздрогнуть от нахлынувших картинок разврата, что были написаны на его лице. - А сейчас, не могла бы ты не сопротивляться и назвать цену. Уверяю тебя, я заплачу в разы больше, чем твои предыдущие клиенты.       Руки так и чешутся дать ему по наглой роже, но он слишком крепко держит меня, и я вынуждена стоять, сгорая от стыда и гнева.       - Отпустите меня! - мой полукрик звучит очень громко в пустом коридоре. Музыка стихла, а значит сейчас мимо пройдет та "индианка", но проходят секунды, кажущиеся вечностью, а в поле зрения ни души. Что за черт! Где Ритка в конце концов? Она что не заметила моей пропажи или уже подцепила кого-то в зале?       Я дрожу от негодования, а этот обнаглевший в край мужлан, слегка улыбаясь, сообщает:       - Можешь не дергаться, как дикая кошка. Здесь не сцена. - Он вдруг резко прижимает меня к своему торсу и меня словно прошивает током. Прикосновение грубой ткани его брюк к почти обнаженному телу вызывают бурю ощущений: от необъяснимой дрожи, до первых истерических вздрагиваний в попытке применить любое средство защиты от домогательств.       - Больной ублюдок - выкрикнула я, в надежде что хоть кто-то придет на выручку, а он наклонился и прошептал прямо в ухо, слегка касаясь заросшей щетиной щекой моей щеки:       - Не услышат, принцесса. Я об этом позаботился, - доверительно выдохнул он куда-то в область моей шеи и отстранился. Должно быть на моем лице был написан такой ужас, что он искренне засмеялся и спросил, - Ну чего же ты боишься, Кристина? Выступать перед такой огромной аудиторией возбужденных самцов, готовых отодрать тебя прямо на сцене по очереди, ты не боялась. А меня одного – боишься, - Он поцокал языком и глядя в мое ошарашенное лицо продолжил, - Да да, сладкий мой ребенок. Нужно будет спросить у Дмитрия, почему его дочь выросла такой бесстрашной и одновременно пугливой...       Если бы в меня сейчас ударил разряд тока - я не шелохнулась. Но эта речь сразила под корень и словно боксерская перчатка выбила весь воздух из легких. В голове зазвенело, а перед глазами поплыли круги, и я бы точно упала, если его руки не удерживали меня в вертикальном положении.       Как???       Откуда он узнал, что я - дочь Невского?       Я считала свой замаскированный облик железной конспирацией. На ум как назло пришел Риткин обеспокоенный вопрос: не узнают ли меня с рыжими волосами? Узнали. А я даже не знаю, кто он.       Проболтался кто-то из девчонок? Но они подписывали бумаги о неразглашении всего, что узнали и услышали в этих стенах. Неужели кто-то рискнул? А что, за большие деньги, которые он предлагает, кто-нибудь, да и согласился в жажде наживы. Еще бы, такая сенсация: дочь Дмитрия Невского опозорила фамилию семьи, танцуя в стрип-клубе и продавая тело богатым клиентам. И ведь никого не смутит то, что в деньгах я вовсе не нуждаюсь. А значит, выставят дешевой шлюхой.       В голове запульсировала боль и я в отчаянии представила, как отец рассматривает фотографии моего тела в крошечных отрезках ткани. А если об этом станет известно жениху? Я конечно плевать хотела на его мнение обо мне, но он должно быть нужен отцу, раз возникло это решение о браке. Что меня теперь ждет? Десятки вопросов проносились в голове и не находилось ни одного ответа или намека на то, что мне делать дальше.       Я и не заметила, как обмякла в руках этого урода, следившего за моими танцами в Клеопатре. Уверена, он следил не один раз и только сегодня окончательно убедился, что я - это я.       Я с ненавистью уставилась в его лицо. Отрицать бессмысленно. Я на крючке.       - Что тебе нужно от меня? - удивительно спокойным голосом поинтересовалась я у него. Скорее всего начнет шантажировать. Может, это человек одного из конкурентов отца? Или он хочет... О боже, только не это... Краска отхлынула от лица при мысли, что за молчание придется платить телом, ведь в его глазах я - девица, запросто продающая пару часов своего времени.       Он пожал плечами и ответил так просто, что я опешила:       - Да я еще сам не знаю. У меня все есть, а скоро будет еще больше. - Он хвастался, самодовольно щурясь и раздевая меня глазами. - Просто хотелось увидеть твою реакцию. Не бойся, я не буду шантажировать. Может быть... - задумчиво сообщил он, слегка отстраняя меня и расслабляя хватку рук.       Я почти выдохнула с некоторым облегчением, когда он нагло добавил:       - Но, чтобы сохранить память о нашей первой встрече, я сделал пару снимков на телефон. Как ты заходишь в клуб, в гримерную, а после выходишь из нее. Ну и самый сок - когда двигаешь своей сексуальной попкой на сцене. - Он чуть ли не облизывался как кот, которому щедрая хозяйка наливала сметану, но переборщила и вылила всю.       - Мразь, - прошипела я, дернувшись в его руках, а потом, сама не знаю, как, умудрилась освободить руку и звонко ударила его по небритой щеке. - Ты вонючий, старый, законченный извращенец! - выкрикивала я в его лицо, а он вмиг предусмотрительно скрутил мои руки и завел за спину. - Ты мерзок и жалок, тупая скотина! Что, никто не дает себя трахнуть, что ты решил выследить и сделать мои фото? А может, собрался передергивать на них по утрам? - моему терпению пришел конец, и страх вперемешку с гневом вылился в грубые слова, которые я выкрикивала, уже без надежды быть кем-то услышанной, но лишь для того, чтобы побольнее задеть это ничтожество.       Как так получилось, что из пантеры, выслеживающей добычу я превратилась в мышонка, дрожащего перед стальным взглядом совы?       Я успела заметить, как изменилось его лицо и между бровей появилась угрожающая складка, говорящая о том, что хозяин отнюдь не в благодушном настроении.       За какие-то доли секунды он резко развернул и толкнул меня к стене, совершенно не думая о причиненной боли.       Ошарашенная, я смотрела как он угрожающе наклоняется к моему лицу и шепчет возле самых губ, задевая своим дыханием:       - Я долго сомневался насчет тебя. Казалось, ты обычная девочка, избалованная деньгами и вниманием родителей, – его голос звучал так, словно он рассказывает страшную сказку на ночь и вот вот сорвется на крик, чтобы добиться желаемого эффекта и испугать насмерть, - но ты такая же, как и все остальные. Такая же маленькая, порочная и дешевая шлюшка, готовая вертеть задницей перед денежными мешками. – Он на секунду замолчал и понимающе усмехнулся, - О, прости. Забыл, что у вас денег, хоть вместо обеда жри… Значит, - он многозначительно уставился на мою грудь, - тебе просто напросто хочется трахаться, как малолетней нимфоманке, что ты и делаешь, приходя в сию обитель разврата. Будь осторожна Кристина. Мужья любят послушных и тихих жен, - предупредил он, намекая на мое будущее замужество.       Вот как. Значит, все-таки - это человек, который хочет помешать будущему союзу, судя по всему так необходимому отцу. Он ясно дал понять, что я к категории хороших жен не отношусь, а, следовательно, на этот брак мне рассчитывать не стоит. Бог знает какой еще компромат у него припрятан на меня, а может и на всю семью.       Я уже не обращала внимания на боль, причиняемую его сильными руками. В душе поднималась такая волна отвращения и ненависти к этому бессовестному ублюдку, совершенно меня не знающему, но посмевшему оскорблять.       Кажется, все медленно рушится, по кирпичику падает сверху, и я это остановить уже не смогу. Безумная ярость вперемешку с ледяным спокойствием переплетается внутри, вызывая чувство храбрости. Что ж, раз терять нечего…       Я смотрю в его глаза, сейчас почти черные и выказывающие незаслуженное презрение.       - Мразь, которая высматривает исподтишка, пытается выведать чужие секреты и не гнушается копаться в чужом белье, едва ли заслуживает права называться человеком. Так что, ты – ничуть не лучше меня. - тихо говорю я, совершенно не думая о последствиях. Его дыхание близко, слишком близко, чтобы не заметить, как раздуваются от гнева ноздри и двигаются желваки, сигнализируя о еле сдерживаемой злости. Он дышит так, словно в следующую секунду опалит меня огнем дракона.       - О праве называться человеком, спроси лучше у своего папочки, детка, - дает он совет голосом, от которого бегут мурашки.       Я смело поднимаю подбородок.       - Такое ничтожество как ты, не может приплетать сюда еще и моего отца. Ты ничего обо мне не знаешь, - холодно отвечаю я, пытаясь не дрожать от переполняющего калейдоскопа чувств, - и, если ты рассчитываешь сорвать мою помолвку или свадьбу, знай, что такому уроду как ты, никто не поверит. В том числе и мой жених. Так что можешь оставить фотографии себе на память. – Я конечно блефовала насчет того, что ему могут не поверить. Могут. Еще как могут. В нашем мире, где правят деньги, любой неверный шаг толкает тебя с обрыва, а вслед летят помои и камни от тех, кто еще вчера любезно расшаркивался и сыпал льстивые речи тебе под ноги. Ему поверят.       Сплетники высшего общества во все времена любили грязные новости, накидываясь на них, точно голодные собаки на долгожданную кость. Но попытка – не пытка. В бою, как известно – все средства хороши.       Я ожидала чего угодно от этого разряженного под джентльмена двуличного мудака, но только не смеха.       Он удивленно прищурившись прошелся по мне глазами и… заржал. Именно, заржал, как довольный жеребец, выгнанный на пастбище. Его мерзкий хохот набатом звенел в моих ушах, вызывая лишь неприятие. Что смешного я сказала?       Он, отсмеявшись, уставился на мои губы, хитро, будто зная какой-то секрет, скрытый от глаз простых людей и доступный ему одному.       - Даа, принцесса… С тобой может быть весело, – признался он. – Ну, а с мужем – ты сама разбирайся. Мое дело – донести правду в массы. – Он наконец отпустил мои руки и наклонившись максимально близко прошептал, - Надеюсь, мы скоро увидимся. Я бы хотел еще раз взглянуть на твою попку сзади, - смачно цокнул языком и впился в мои губы резким, жадным поцелуем, больно царапая щетиной.       Мой мозг взорвался мириадами огней, но не таких светлых и романтических, какие описывают в книгах. Нет. Это был шок, злость, страх, бешенство, дикая неуемная энергия. Никогда в жизни я не чувствовала столько всего и сразу.       Я сильно зажмурилась, как в далеком детстве, когда казалось, что под кроватью и в шкафу живут монстры, готовые в любую секунду выскочить и унести с собой в темные миры. Мне хотелось через пару минут открыть глаза и понять, что весь этот сумасшедший день – всего лишь один из кошмаров, которые постепенно развеиваются с утренними лучами персикового солнца.       Но когда я открыла глаза, реальность ударила по натянутым тонкими струнами нервам и разочаровала окончательно. Увы, это не сон… Во рту слишком отчетливо и реалистично чувствовался привкус сигарет и миндаля: следы преступления – поцелуя, украденного против моей воли.       Он ушел, так быстро и незаметно, словно его и не было…       Я стояла у стены одна, в жутком смятении. Неспособная сделать ни шагу, просто сползла вниз, обхватывая колени руками. Тело прошил озноб, разливаясь по кончикам нервных окончаний, заставляя поеживаться и растирать дрожащими пальцами кожу в безуспешных попытках согреться.       До сознания наконец стали доноситься звуки музыки со сцены и посторонние шумы в соседних складских помещениях. Он ушел и все волшебным образом снова оказались на своих местах.       Не знаю, сколько просидела вот так, согнувшись, прежде чем меня обнаружила Ритка, громко цокающая каблуками по темному кафелю коридора.       - Тинка!!! Боже, что за дерьмо? – ее испуганный голос раздался откуда-то сверху и до меня донеслись знакомые ароматы ее духов и крема для тела. Она бросилась ко мне, заботливо и осторожно поднимая под руки, попутно оглядывая тело в поисках чего-то, может быть – ран, или следов домогательств? – Розовые черти! Объясни, что тут произошло? Тебя кто-то обидел? Говори же, Тинка! – она тараторила, а сама продолжала судорожно осматривать меня со всех сторон. – Если кто-то посмел притронуться к тебе, мы найдем его, клянусь, и я лично заставлю его откусить и проглотить собственные яйца!       Я горько засмеялась и покачала головой. Искать его не нужно. Скорее всего, он сам найдет меня, причем в очень недалеком будущем.       Сжав пальцы подруги, я, продолжая невесело улыбаться, поведала:       - Ритка… Я в большом дерьме.