НОЧНЫЕ КОШМАРЫ СПАСИТЕЛЯ

У Эммы ночное дежурство. Тишина, которую нарушает только богатырский храп Лероя. Помощник шерифа задремала с газетой в руках и поэтому даже вздрогнула, когда услышала знакомый голос. — Как ты тут? — Что, уже утро? Но на часах было только три утра и за окном ещё сумрачно. — Что ты так поздно? Или так рано? Нос подсказал Эмме ответ раньше чем сама Регина успела ответить. Она поставила корзинку на стол и откинула салфетку. Аромат такой, что у Лероя меняется тональность храпа — Ворчун даже начинает причмокивать во сне. — Не спалось. — Спасибо, — Эмма улыбается и, наконец, спохватывается. — Ой, прости. Присаживайся. Хочешь кофе? Хотя ты вряд ли захочешь пить растворимый, а другого просто нет… — Ничего. Грэм меня им поил и не раз. Не так страшно и к такому можно привыкнуть со временем. Кстати, мы расстались. — Из-за чего? — Точнее будет сказать из-за кого. Из-за тебя. Но не раскатывай губу, Свон. Просто я наконец окончательно осознала, что Грэм это только неважная замена вибратору. Такая же бездушная машина для секса. Надоело. — Может вернёшь ему…? — Эмма обрисовала в воздухе овал — Регина легко её поняла. — Я пока не могу, а вот ты… Эмма предостерегающе подносит палец к губам и кивает на камеру где продолжает храпеть Лерой. Регина переходит на шёпот: — У тебя магии хватит, а я проконтролирую. — Ладно. Мы ещё об этом поговорим. Эмма ставит перед Региной кружку с кофе и садится сама. Лерой ворочается в своей камере, бормочет невнятно под нос и снова засыпает. Регина немного смущённо улыбается каким-то своим мыслям. — Мне очень понравилось как ты обняла меня. Грэм… Это был просто секс. Если он обнимал меня то это было… как-то дежурно, почти равнодушно. Меня давно уже никто не обнимал просто так, по дружески. Как ты. Меня или боятся или подлизываются. А чаще всего совмещают. — А Генри? Регина печально вздыхает. Как она тоскует по прежнему Генри — милому мальчугану, который не сторонился её, не смотрел как на врага рода человеческого… Не дичился. Так не хватает его искренней, тёплой улыбки обращённой к ней, Регине… Будь у неё даже магия — не помогло бы. Нельзя заставить любить даже при помощи магии. Она даже спросила об этом у Тёмного. — Думаешь, если бы при помощи магии можно было заставить кого-то любить тебя, испытывать к тебе привязанность я бы не воспользовался бы этой возможностью — вернуть свою семью? Но в лучшем случае я получил бы живых кукол, имитацию… А это было бы… чудовищно… - скривился Тёмный. — А Генри? — Эмма повторяет вопрос и внимательно смотрит на Регину, а в глазах… сочувствие? Регина вздыхает и делает большой глоток из своей кружки. — Стал отдаляться… И помимо прочего — немного стесняется? Эмма фыркает. — Подростки… А сейчас он окончательно запутался — думал, что вернёт меня в город и я с тобой вцепимся друг другу в глотку, а вместо этого… Ведём себя как старые подружки. Я с ним поговорю. Ты у нас не такая страшная злодейка, а я совсем не святая. Не светоч добра. Парень не может понять, что происходит. — А что у нас происходит? — спрашивает Регина с деланным удивлением и лукавой улыбкой на губах. Эмма склонив голову смотрит на неё, встаёт и подходит к Регине и обнимает за плечи, целует в щёку. — Происходит то, что я наново влюбляюсь в тебя. — Даже так? — Ага. Ты не рада? — Любовь это слабость. — Что Кора понимала в любви? Бессердечная… Регина оборачивается, смотрит Эмме прямо в глаза и крепко целует в губы. Обе женщины не обращают внимания на кряхтение Лероя и громкие шорохи, шуршание из его камеры. Слышно как Лерой встаёт, кряхтит и потом раздаётся громкое журчание. Эмма разрывает поцелуй и почти задыхается от смеха. — Ну Лерой даёт! Испортить такой момент! — Ладно. Я уже пойду… — Регина поднимается из кресла. — Уже светает. — Спасибо, любимая, — Эмма целует Миллс на прощание. — Скоро увидимся. Эмма дожидается пока Регина покинет участок и подходит к самой решётке камеры Лероя. — Ты слишком много слышал, Лерой… Того, что тебя совсем не касалось. — И что? Эмма протягивает между прутьев руку. — Теперь ты всё забудешь. Спи. — Эпическая битва Бобра со Злом будет у меня не с твоей мамой, пацан. Она не Абсолютное Зло. А я совсем не воплощение Добра, — говорит Эмма Генри за ужином. — Я сама успела много чего натворить. Недоброго. — А с кем тогда? — Не знаю ещё. Когда узнаю — сообщу всем заинтересованным лицам. Генри смотрит на Регину, на Эмму, снова на Регину, набирает в грудь воздуха и, наконец, решается. — Это ещё и потому, что вы теперь вместе? Эмма совершенно серьёзно кивает. — Отчасти. Я люблю твою маму. Всегда любила. — А она? Регина чувствует, что сын сейчас очень серьёзен. И требует от неё предельно честный ответ. Без игр и увёрток. Она молча обнимает Эмму и целует. — А я люблю Эмму. Эмма разводит руками. — Так что извини, пацан. Никаких эпических сражений между нами не ожидается… Разве что с тобой. За последний блинчик. Регина насмешливо улыбается. — Не отбирай последнее у нашего сына, Свон. Сейчас ещё пожарю.