НОЧНЫЕ КОШМАРЫ СПАСИТЕЛЯ

Словно в компенсацию за неделю холода и дождей в Сторибруке установилась необыкновенная жара. Парило. По ночам было полегче — тем более, что Лерой тоже размяк и пребывал, как большинство горожан, в полусонном состоянии. Какие тут скандалы и дебош… Эмма нахмурилась — лавка Голда нараспашку. Остановила служебный автомобиль, вышла и у самой двери обнаружила бледного мистера Голда. Живого, но без сознания. — Доктор Вэйл? Вэйл был крайне недоволен и прочёл Эмме и собравшимся вокруг зевакам краткую лекцию на тему поведения в жару: — Много питья. Воды, а не пива, Лерой! Эмма аккуратно изъяла из кармана антиквара ключи и заперла лавку, опечатав её. — Что там с нашим Тёмным? Эмма ухмыльнулась: — Тебе уже доложились? Обезвоживание, тепловой удар. В его лавке давно стоило повесить кондиционер. А у Голда даже вентилятора не было. Вэйл хочет понаблюдать за нашим Румпелем пару дней. … — Я уже в раю? — Голд сморгнул. Знакомое лицо. — Нет, — спокойно ответила Белль. — В больнице. … — Ты знала! И не сказала мне?! — Спокойно, Румпель, — Регина только ухмыльнулась. — А то твои показатели подскочат и Вэйл выгонит меня и Эмму из палаты. Белль тут работает с самого начала. В кардиологическом отделении. Если бы ты хоть раз заглянул сюда, узнал бы об этом много раньше. — Мне нужна одна вещь. Она спрятана внутри твоей старой подруги. Малефисент всё ещё под башней? — Да. — Что это? — спрашивает Эмма. — Ларец. Золотая шкатулка в форме яйца. — И для чего она тебе? — недоверчиво прищуривается Регина. — Что ты собрался с этим делать? — Неважно. Ты мне и так сильно задолжала, дорогуша. … Малефисент спала. — Ну и что мы будем делать? — Эмма небрежно помахивает мечом, — Разбудим и попросим вернуть шкатулку? Регина раздражённо всплёскивает руками и… Туша дракона окутывается дымом и на его месте появляется женщина. Длинные и волнистые светлые волосы, невысокая. Старинное платье, посох и странный рогатый головной убор. — Как ты это сделала?! — Эмма удивлённо таращится на Миллс. Та только растеряно пожимает плечами: — Видимо, я так сильно захотела, чтобы Малефисент обратилась в человека, что это произошло… Малефисент только кивает в ответ и с любопытством смотрит на Эмму. Та делает книксен: — Простите. Я Эмма. Эмма Свон. Регина берёт Эмму под руку: — Моя возлюбленная. И Спаситель. Малефисент со странным выражением на лице обходит Эмму, оглядывая с головы до ног: — Спаситель? Ты не шутишь, Регина? Твой Спаситель темнее, чем была ты, когда я тебя увидела. Она не светлей Румпеля в лучшие годы. Не знаю, что с ней такое, но Спаситель… — Кстати, Румпель хочет получить назад одну свою вещичку, что оставил у вас, Малефисент. — Ты о шкатулке? — Эмма кивает и протягивает руку, но Малефисент отрицательно качает головой. — Нет, девочка. Я отдам ларец Румпелю сама. Регина бледна и внимательно, изучающе смотрит на Эмму. Так внимательно, что та морщится: — Что? — О чём ты мне не рассказала, Свон? Ты сказала, что есть многое, о чём ты не станешь рассказывать Генри, но ещё больше — мне. О чём мне не стоит знать? Эмма молчит. Малефисент тоже пристально смотрит на Эмму, с тревогой и не отрывая взгляд. Обе женщины ждут ответов. Эмма холодно улыбается: — Я не хотела тебе рассказывать, потому что иногда лучше не знать о некоторых вещах. И потому, что это было в прошлом, в одной из прошлых жизней. Я опять вернулась во времени и очень надеюсь, что подобная история больше не повторится. Малефисент улыбается. Грустно и сочувственно: — Тёмные бывшими не бывают. Ты уже помечена Тьмой. Как я. Как Регина. И Тьма всегда будет ждать. Она будет неотрывно следовать за тобой, как тень. Эмма снова смотрит только на Регину: — Ты всё равно хочешь знать, любимая? — Да! Ты сама не переносишь лжи и я тоже не хочу, чтобы мы лгали друг другу! — Хорошо, — голос Эммы звучит незнакомо — холодно и спокойно. Один взмах руки и Регина бледнеет до синевы. Чёрный плащ в пол, ярко алые губы на бледном лице, белые волосы и чёрные глаза вместо зелёных. Почти без белков. Два бездонных провала во мрак. — Да, я была Тёмной, — незнакомый, лишённый каких-либо красок, голос. — Я стала Тёмной, когда они убили тебя, любимая. Я пыталась спасти Генри от разъяренной толпы «добрых» граждан Сторибрука. — И что ты сделала? — Малефисент осталась совершенно спокойной. Почти равнодушной. Она стала походить на доктора Арчи Хоппера, который способен выслушать с невозмутимым выражением лица серийного убийцу и после убедить того сдаться властям. — Я убила их всех. Я уничтожила город. Весь Сторибрук. Всех жителей до одного. В том числе и Голда. — А Генри? — Регину бьёт ледяная дрожь. — Он убежал. Я не успела его остановить. Меня забрали в ваш мир, в Зачарованное Королевство. Но мне было слишком больно… Без тебя. — Что ты натворила? Эмма усмехается и ёжится, как от пронзительного ледяного ветра: — Я пыталась утопить свою боль в чужой боли, как пьяница топит горе в вине. Но это мало помогало… Для Зачарованного Королевства наступили самые чёрные времена. Оно опустело. Всё живое, те, кто сумел уцелеть — бежали от меня. Моим именем пугали детей. Обо мне рассказывали самые страшные сказки, но реальность была много кошмарней. Так продолжалось долго, очень долго. Я не помню сколько — все дни слились в один. Может быть тысячу лет, а может быть всего год. И я убила себя. Кинжалом Тёмного. В то утро, своего нового двадцативосьмилетия, я не смогла встать — просто сползла с кровати на пол и прорыдала несколько часов. Ученик появился в моей бостонской квартире собственной персоной и не знаю как, но смог привести меня в относительный порядок. В тот раз в Сторибрук отвёз меня и Генри он. И с тобой, Регина, разговаривал Ученик Чародея, пока я лежала, свернувшись в позе эмбриона на кровати в гостевой и тихо выла. Но я всё равно сбежала — подальше от всего этого кошмара. И проделывала это несколько раз, пока Ученик не догадался подчистить мои воспоминания. Теперь я почти ничего не помню — какие-то обрывки, всё крайне смутно… Я уже знаю, что мне вечно ходить по грани, что Тьма только и поджидает меня… Ученик предупреждал. Регина обнимает Эмму и та утыкается возлюбленной в плечо. Свон снова стала собой. Малефисент смотрит на парочку с одобрительной улыбкой: — Может это, в конце концов, и поможет? Вы спасёте друг друга. Удержите на краю, не дадите кануть во тьму, — Малефисент зябко передёрнула плечами. — Что-то тут как-то… сыровато, вам не кажется? И я бы хотела что-нибудь сожрать. И выпить. Потом принять тёплую ванну и наконец выспаться. — Какая ты не романтичная! — Эмма оборачивается и с ехидной улыбкой смотрит на Малефисент. Регина поправляет растрепавшиеся волосы: — Ладно. Пошли. … — И знаешь куда этот чёртов Прекрасный засунул таки шкатулку? — Малефисент с непривычки (давно не практиковалась) быстро захмелела. — Неужели в…? — Эмма округлила глаза. — Угу. Я потом перепрятала. Странный тип — ни тебе здрасте, ни до свидания. Нет, чтобы вежливо попросить: «У меня вот шкатулочка. Тёмный дал. Попросил схоронить. Не могли бы вы?..» Нахамил, а потом от меня же и бегал по всему замку. — Какой он принц? — презрительно фыркнула Эмма. — Вчерашний пастух. Вот и сунул туда, куда привычней. Этикету не обучен. Двух слов связать не может… — Он твой отец, между прочим, — напомнила Эмме Регина. — Я сирота, — недовольно буркнула Эмма. — Круглая.