НОЧНЫЕ КОШМАРЫ СПАСИТЕЛЯ

Эмма ничего не видела от слёз, сердце сжало так, что в глазах потемнело от боли и она машинально схватилась, переплела свои пальцы с другими дрожащими пальцами. Регина судорожно втянула в себя воздух, она содрогалась всем телом от сдавленных рыданий. Они так и подошли, взявшись за руки, к лежащему неподвижно мальчику. Эмма снова втянула с резким всхлипом в себя воздух — дышать было больно, глаза разъедала соль: — Малыш, ты не должен был… — Эмма хлюпнула носом: «Не должен был есть этот проклятый тарт, не должен был оказаться между мной и Региной в дурацких разборках, не должен был стать рычагом влияния на нас этого подлеца и известного манипулятора Голда…» Они обе склоняются над Генри, и губы матерей касаются его щеки и лба… Генри выгибается на больничной койке, с хриплым свистом втягивает в себя воздух и кашляет. У Эммы опять темнеет в глазах — она чуть не валится кулём на пол. Регина придерживает шерифа, подставляет плечо и не даёт упасть. В палате наступает странная тишина. Эмма оглядывается — Вэйл выглядит озадаченным, Мать Настоятельница хмурится. — Что случилось? Что произошло? — Проклятие пало, — говорит Генри. Он теперь сидит на кровати и не скажешь, что только что… — Они всё вспомнили. Регина выглядит встревоженной, даже испуганной и Эмма крепче сжимает ей пальцы: — Не бойся. Я буду с тобой. Прикрою. … — Ты не знаешь кто она, — Мэри Маргарет смотрит на шерифа сердито и с недоумением, почти с обидой. — Я знаю кем она была и благодаря кому стала той кем стала, — презрительно фыркает Эмма. — Благодаря чьему длинному и глупому язычку влюбленная принцесса обратилась ко Тьме; благодаря кому её жизнь была до основания разрушена, а на сердце осталась глубокая рана; благодаря кому Свет обернулся Тьмой, а душа юной принцессы была изуродована. Назвать имя той, чья глупость принесла очень многим неисчислимые страдания и беды? — Мне было десять!!! — Белоснежка даже не кричит — пронзительно визжит. Хочет перекричать собственную совесть? Убедить себя в том, что не была виновата, что хотела как лучше? — Десять? — Эмма презрительно кривится. — К десяти годам я прекрасно знала, что не стоит распускать язык, умела хранить свои и чужие секреты. Улица научила. Там быстро учатся и никаких переэкзаменовок. Либо становишься отличником, либо тебе не выжить. Эмма помнит подобный пронзительный визг — так визжала её очередная мамочка, избивая «любимую дочь» семейной Библией: «Наказываю — значит люблю, запомни Эмма!». «Ах, С-ны это такая прекрасная семья! Чудесные люди! Они уже усыновили десять детей!» Благодаря Эмме и организованному ею массовому побегу, созданный журналистами образ идеального семейства разлетелся в пыль. Мамаша угодила в психиатрическую клинику до конца жизни, отец семейства сел на пятнадцать лет строгого режима. Нарисованный СМИ рай оказался настоящим семейным концлагерем. В газетах, вместо благовидных деток рядом с довольными родителями, появились фотографии тёмного подвала, цепи, кандалы, жуткие рассказы детей о рабском труде и пытках. Детишек подлечили и разобрали по другим семьям и приютам. А Эмма опять сбежала - от надоедливых журналистов и ненужной ей славы. Тогда-то она и стала навсегда Свон и окончательно потеряла веру в людей. Превратилась в законченного циника, возненавидела религию, ложь и лицемерие. Её теперь буквально от этого тошнило. Нил своим предательством убил в ней и веру в любовь — те же ложь и притворство, много красивых слов и всё с одной целью. Потеря контроля. Самообман. Регина оказалась первым человеком, который не притворялся тем, кем не был. Она была матерью, готовой на всё ради своего ребёнка. Может она и была злодейкой, но никто не рядил Миллс в белые одежды. А как раз, кругом положительная Белоснежка, сломала её, превратила в Злую Королеву. Настоящее зло не злодеи, а вот эти глупые и благодушные слепцы, которые не способны разглядеть за красивым фасадом грязь и гниль и не увидеть, что в пряничном домике живёт ведьма-людоед. Эмма поглаживает рукоять пистолета — это немного успокаивает и напоминает Свон кто она в данный момент: шериф, представитель закона. Эмма вытягивает пистолет из кобуры — руки не дрожат: — Мы остались в этом мире и живём по этим законам. Кто только посмеет… Вышибу мозги нахрен. А потом пусть с вами Национальная гвардия разбирается. Я думаю, что это мало кому понравится. — Ты Спаситель, — говорит Лерой. Ворчун никогда не был трусом и сейчас его голос не дрожит. — У Сторибрука больше нет Спасителя, — холодно роняет Эмма. — Спасайте себя сами. Я вам что собачка? Взял на поводок и скомандовал «ФАС!»? Да пропадите вы все пропадом! … — Что я натворила?! — Эмма вопросительно таращится на Регину, как на главного специалиста по магии в доме. — Они пропали. Как ты и пожелала. — Но они все остались на месте! — Часы на башне опять стоят, — Регина спокойно пьёт кофе. Генри устроился с молоком и хлопьями у телевизора. — Мэри Маргарет Бланшар теперь снова Мэри Маргарет Бланшар — Белоснежка пропала, Лерой только Лерой и никакого Ворчуна. И никогда не было. Личности жителей Зачарованного Королевства пропали и я не знаю вернутся ли. Дэвид Нолан попрощался с Мэри Маргарет, сел в свой пикап и сейчас по пути в Бостон — собирается помириться с Кэтрин и начать всё с начала. — Но как я… — Магия это эмоциональный акт, не физический. Маг раскалывает валун без помощи кувалды — ментальное усилие. Без использования мускулов, хотя выматывает не меньше и энергии требуется примерно столько же. Поэтому Тьма так завлекательна — никакого контроля, дай себе волю и взрыв. Разрушать всегда легче, чем строить. Сразу после падения Проклятия реальность была достаточно пластична. Ты просто вернула всё к исходному состоянию. Наложила своё собственное Проклятие. — Но я не знаю, как его снять. И не хочу его снимать. Но ты всё помнишь. И я. Генри. А Тёмный? Регина вздыхает: — Я всё помнила и после того Проклятия. Как и Тёмный. Ты хотела нас уберечь. Меня и Генри. Поэтому мы всё все помним. … — Что вы натворили, мисс Свон? Эмме не приходилось видеть такого Голда прежде — расстроенного, грустного… почти в отчаянии. Белль молча ставит перед возлюбленным чашку с кофе и уходит. Как ни забавно, но она тоже сохранила память, поэтому глядит на Эмму укоризненно. — Зачем ты всё это затеял, Румпель? — Регина внимательно смотрит на Тёмного, всё-таки они давно знакомы. — Ты ничего не делаешь просто так. У тебя всегда есть какая-то цель. — Мне было необходимо попасть в этот мир, — угрюмо бурчит Тёмный. — Он меня не пускал. В любой другой, но не в этот. — Зачем? — Здесь, в этом мире, мой сын Бейлфайр. Бэйл. Эмма удивлена. Представить себе того, кто добровольно согласился бы с таким, да ещё завести ребёнка… С самым опасным… человеком, который был учителем и наставником матери Регины и её самой… Голд понимает о чём сейчас думает Свон — у неё всё на лице написано: — Я тогда ещё не был Тёмным. У меня была жена и сын. Но случилась война с ограми и в армию стали забирать даже детей… Мой Бэйл мог стать следующим и я подумал, что сына Тёмного не тронут. Мой предшественник перед самой смертью признался, что подтолкнул меня к мысли о его убийстве. Смерть это единственный способ избавиться от судьбы Тёмного. Я стал неприкасаемым. И мой сын. Огры… Я был способен одолеть целую армию этих проклятых великанов. Но Бэйл, мой Бэйл… Он боялся меня. Жить рядом со мной стало для него невыносимым бременем. Бэйл сбежал в этот мир, но не сразу. Столетия он провёл в плену в мире, где время остановилось также, как в Сторибруке, но на века. Эмма не спрашивает Голда о жене. На прилавок падает тень. Голд смотрит на незваного гостя злобно ощерившись, Регина удивлённо. Высокий бородатый старик кланяется: — Ученик Чародея. Он жестом фокусника поднимает платок - глобус. Точнее, это напоминает глобус — шар молочно бел. Голд определённо знает, что это и смотрит на Ученика округлив глаза: — Это то, что я думаю? — Да. — Но… Ученик тяжело вздыхает. Взгляд, которым он смотрит на Тёмного, не назовёшь добрым: — Чародей сказал, что ты знаешь что и как необходимо сделать. Бородатый Ученик выходит из лавки и придерживает дверь для Генри, который с любопытством таращится на «глобус». — Что это, мистер Голд? Голд вынимает из кармана нож: — Если кто-то из присутствующих не переносит вида крови — отвернитесь. И не говорите потом, что я вас не предупреждал. Никто, включая Генри, не двинул головой. Голд пожал плечами, а потом одним резким движением разрезал себе ладонь. Тёмная струйка пролилась на «глобус», омыла его и из молочных глубин поднялся алый вихрь, который превратился в… карту. Вполне узнаваемые очертания. — Нью-Йорк! — поражённо прошептала Эмма. Голд провёл пальцами над поверхностью шара и карта словно начала всплывать — вскоре это стало паутиной улиц, а потом пересечением конкретных авеню. Ещё ближе и Голд склонился над шаром, шевеля губами — заучивал наизусть, твердил, как молитву. Потом достал из кармана какую-то старую расписку и быстро зашуршал карандашом. Наступившую тишину нарушает звонкий голос Генри: — Ой! А почему?.. Брови Голда удивлённо приподнимаются вверх — маленькая алая стрелка, в которую превратилась капелька крови, как живая катится по столу к Генри. Голд достаёт из кармана бонбоньерку: — Если сможете открыть, молодой человек — леденец ваш. — Легко! — для Генри это действительно не составляет труда и он возвращает Тёмному коробочку. Эмма вопросительно смотрит на Регину и теперь у Свон брови домиком — Регина бледна и нервно кусает губы. — Что с тобой? — Сюрприз за сюрпризом… Кровная магия. Получается, что ты, Свон, встречалась с Бэйлом и НАШ Генри внук Голда… — Э-э-э-э-э… — Очень содержательное замечание, Свон, — Регина уже почти пришла в себя, а Генри с открытым ртом уставился на Тёмного, который комично разводит руками — ну вот такие у нас пироги, парень. Белль заходит забрать чашку и удивлённо смотрит на почтенное собрание — немая сцена. Генри задумчиво глядит на Белль и наконец произносит: — Ну вот, а Белль, получается, моя бабушка… И что с моими бабушками не так — одна моложе другой?! Эмма умудряется, сама не зная как, поймать чашку с блюдцем прямо в воздухе и вернуть их на стол. Голд сияет во весь рот: — Познакомься с нашим внуком, дорогая! И скоро мы полетим разыскивать Бэйла. … Так что в Нью-Йорк отправляются втроём — Эмма, Генри и Голд. Генри тихо ворчит: — А кто говорил, что мой папа пожарный, героически погибший во время тушения крытого овощного рынка? Я, конечно, не поверил, но… Эмма недовольно хмурится: — А я должна была сказать тебе, что твой отец был мошенником и вором? Лучше уж пожарный или полицейский, погибший при исполнении… … Нил Кэссиди, довольно известный в Нью-Йорке фотограф, почувствовал, как по спине потёк холодный пот: — Не может быть… Эмма. Почти не изменилась — только нет на носу этой жуткой оправы. Контактные линзы? И рядом маленький серьёзный мальчик. Нил сглотнул. Случайность? Отец говорил, что ничего случайного в мире не бывает. Эмма взяла мальчика за руку и они скрылись в толпе. Нил перевёл дух — ему надо работать, всё потом. … Эмма сидела за столиком кафе и неторопливо пила кофе. Мальчик аккуратно поедал пирожное. Клевал, как птичка. Нил уселся напротив: — Привет. Давно в Нью-Йорке? — Привет. Вот, решила тебя навестить. Нил только приподнял брови: — И кто это с тобой? Мальчик аккуратно промокнул губы салфеткой: — Твой сын, папочка. Нил вытаращился на Эмму, которая неторопливо сложила газету: — Родила в тюрьме, отдала на усыновление и через десять лет пацан меня сам нашёл. Теперь я шериф в городе с забавным книжным названием Сторибрук, а мама Генри моя близкая подруга. Генри Дэниел Миллс. Маму его зовут Регина Миллс и она мэр города. — И что такого случилось, что ты вдруг решила меня разыскать? Эмма улыбается и эта широкая сияющая улыбка совсем не нравится Нилу: — Меня попросили о такой маленькой услуге, Бэйл. Самые худшие опасения Нила оправдались, и он начинает подниматься со стула, когда на его плечо ложится крепкая ладонь и хорошо знакомый голос произносит: — Ну здравствуй, сынок. … — Он едет с нами, но только ради Генри. Поговорить, пообщаться… — А сам Генри? Эмма представляет, как сейчас напряжена Регина, как она хмурится. В самом начале Эмма, теперь объявившийся папочка — Генри может начать отдаляться от неё. Эмма её может понять. — Сама спросишь. … — Он тебя предал, мама. — Но я сама отдала тебя в «систему». — Ты осталась одна, он тебя бросил. У тебя не было выхода. Если бы не его предательство, мы были бы семьёй. Эмма не знает, что сказать, как возразить. — Поговорите и ты сам решишь… — Только в присутствии мамы и твоём, мама. Эмма улыбается — так это комично прозвучало. … Эмма встаёт на пороге и смотрит на отца с сыном — Голд и Нил ждут окончательный вердикт. — Генри будет с тобой общаться, но на первых порах — в присутствии Регины и моём. Думаю, что и помощь нашего доброго доктора Арчи Хоппера не помешает. — Тогда я еду с вами, — решается Нил. — Сынок… — Эмма в этот момент осознаёт в каком напряжении был мистер Голд и какое облегчение он испытывает сейчас. Слёзы на глазах, обнимает сына и… целует в щёку. Пол содрогается, и Эмма с трудом удерживается на ногах, вцепившись в дверной косяк. — Какого…?! … — Генри… Генри даже не оборачивается и не смотрит на Нила: — Разговаривать с вами я буду только в присутствии моего адвоката. Эмма удивлённо смотрит на сына: — У тебя же нет адвоката! — Значит в присутствии доктора Арчибальда Хоппера. Свон закатывает глаза: — Ты опять смотрел «Закон и порядок»?! — Я могу воспользоваться Первой поправкой и имею право на молчание… Эмма фырчит: — А я имею право тебя отшлёпать, молодой человек! Генри намеревается возразить, но тут уже Голд начинает хихикать: — Вас, молодые люди, в цирке показывать… … Как ни смешно, но помимо Регины встречает их доктор Хоппер, с любопытством разглядывающий Нила. Ну, на наследника Голда таращились все без исключения. Эмма услышала, как Лерой буркнул себе под нос: — И не скажешь, что сынок самого Тёмного… Эмма тихо шепнула Регине: — Так. Что случилось? Регина ухмыльнулась: — Опыта у тебя маловато, Свон. Твоё Проклятие долго не прожило. Все опять всё вспомнили. Хоппер вежливо покашлял: — Мы должны назначить время для нашей первой встречи. Регина серьёзно кивнула: — Да, конечно. … — Ты меня так и не простишь? Эмма пожала плечами: — Что значит прощу или не прощу? Мы чужие люди из разных миров. Ты мне никто, воспринимать тебя как мать я просто не смогу. Генри называет меня мамой, но я не чувствую себя ею. Не заслужила. Мэри Маргарет смотрит на Эмму исподлобья: — Но мы были подругами… — Может быть мы начнём нормально общаться, но при одном условии… — Каком? — Ты и Регина помиритесь. Я не хочу оказаться между вами, а тем более, если вы начнёте враждовать из-за Генри и начнёте перетягивать его каждый на свою сторону, используя для манипулирования и давления друг на друга. — Ладно. Договорились… … — А вот и доча пришла… — Мэри Маргарет попыталась сфокусировать взгляд и подняться из кресла, но неумолимая сила земного притяжения вернула бывшую разбойницу и принцессу назад, в тёплые объятия уютного предмета мебели. — Привет, Эмма, — Регина помахала Свон с дивана на котором она возлежала в позе Махи с картины Франсиско Гойи. Одетой, к огромному облегчению шерифа. — Что тут у вас происходит? — Эмма была в лёгком шоке. Она пришла с дежурства и хотела просто сразу завалиться спать, а сейчас не знала, что делать. Генри высунул нос из своей комнаты и спрятался снова. — Процесс примирения, — сообщила Регина с дивана. — Мы тут немного выпили, поплакались друг дружке, перетёрли всё и вот отдыхаем… — Немного? — Эмма показала подбородком на журнальный столик на котором посверкивал лоснящимися боками целый табун бутылок и ещё несколько стояло на полу. — Не придирайся, Свон, — проворчала Регина. Мэри Маргарет уже сморило прямо в кресле. … — У меня для тебя новости, Эмма, — Мэри Маргарет уселась прямо перед рабочим столом шерифа. Эмма сидела в кресле, закинув ноги на стол и лениво почесала нос: — Какие, Бланшар? Не тяни. — Дэвид развёлся с Кэтрин и сделал мне предложение, — спокойно сообщила Мэри Маргарет. — Я дала согласие, тем более у тебя скоро появится брат или сестра. Я вчера была у Вэйла. — Чего?! Мэри Маргарет поднялась из кресла: — Того. У Кэтрин вредный и очень влиятельный папаша. Нам всем пришлось провести что-то вроде секретной военной операции, чтобы он ничего не понял. Приглашение на нашу свадьбу ты получишь. … — Я думаю, что помощь тебе не помешает, — Дэвид разглядывал Эмму, которая выглядела не лучшим образом — Лерой и Весельчак устроили всем весёлую жизнь, и сейчас шериф жалел, что в Сторибруке не принято устраивать публичные порки. Кандидаты на первую, в короткой истории города, экзекуцию храпели в своих камерах. — Надоела возня с несчастными зверюшками, папочка? — ухмыльнулась Эмма. — Думаю, что крепкая мужская рука здесь не помешает, дочь. И тебе надо когда-то спать. … Регине с огромным трудом, но удалось уговорить Эмму появиться на свадьбе родителей в платье. … — Что, мамочка? — Эмма невинно захлопала ресницами. — Я тоже собралась вступить в брак. За мать моего сына. — Поздравляю, — среагировал первым Дэвид и налил жене стакан воды. — Хм, — Мэри Маргарет поставила на стол опустошённый стакан. — Думаешь, я не замечала, дорогой, как ты пялишься на зад Регины? Теперь поостережёшься — наша дочь за любимую и родному отцу глаза выцарапает. — Нил тоже пялился, — фыркнула Эмма. — Когда думал, что я этого не вижу. Мужчины… И там есть на что посмотреть. — Это точно, — подтвердил Дэвид и перехватил возмущённый взгляд жены. — Я просто пытаюсь быть честным…