НОЧНЫЕ КОШМАРЫ СПАСИТЕЛЯ

      — Он уже давно не просил принести ему завтрак и не подходит к двери, — Руби встревожена не на шутку. — Мне кажется, я слышала стон.       Эмма расстёгивает кобуру:       — Давай сюда ключи и держись за моей спиной.       У номера в гостинице вдовы Лукас не только Эмма и Руби. Бабуля, Дэвид. Дверь открывается с пронзительным скрипом, как в дурацком старом ужастике, и Эмма застывает на пороге. Кукла. Большая, в человеческий рост. Огромные голубые глаза. Но, когда деревянная голова поворачивается к вошедшим, нижняя челюсть с пронзительным скрипом начинает двигаться, и Эмма слышит своё имя, она с трудом удерживается от крика, а Руби не даёт шерифу упасть.       — Какого чёрта?! — Эмма всего ожидала — висящий посреди комнаты труп самоубийцы, тело постояльца, умершего во сне или от передозировки и гудение над ним роя мясных мух, но не вот этого — не говорящей куклы в человеческий рост! Дэвид осторожно отбирает у дочери пистолет. — Что это?       — Пиноккио, — выдыхает Бабуля. Тут Руби кидается к бабушке и усаживает её на стул. — Что с тобой случилось, как это?!       — Я… был… — у бедняги выходит отрывисто, Пиноккио с трудом может двигать челюстями. — Очень… неразумным мальчиком, бабуля…       Эмма уже пришла в себя, Дэвид помрачнел, Руби бледна, вдова Лукас вытирает слёзы платком.       — Кого будем звать? Вэйла тревожить не будем — магия не по его части.       — Рул Горм, — отвечает Бабуля Эмме. — Нашу Голубую фею.       Эмма набирает номер.       Голубая только укоризненно покачала головой и Августа-Пиноккио с Рул Горм оставили одних для разговора, а потом Голубая вышла в коридор и попросила Эмму:       — Он хочет с тобой поговорить.       Эмма с сомнением посмотрела на вытянувшегося на кровати Пиноккио:       — А ему это не будет вредно?       Голубая покачала головой:       — Наоборот. Ему теперь придётся хорошенько попотеть, разрабатывая мышцы. В том числе лицевые. Так что полезно будет.       Эмма вошла и, прикрыв дверь, присела на кровать рядом:       — Ну, что ты хотел? Я не забыла, что это ты бросил меня одну, младенцем, а ведь Джеппетто хотел, чтобы ты присматривал за мной, как за сестрой, а вместо этого…       — Прости, — проскрипел Август.       — Проехали. Так что колись.       — Нил. Это я заставил его тебя бросить…       — Почему?       — Вы могли вляпаться во что-то более серьёзное и ты могла загреметь не на год, а на гораздо больший срок, — у Пиноккио действительно выходило всё лучше и лучше. Видно, парень прежде был сильно неразговорчив.       — И ты позаботился, чтобы этого не случилось, — с иронией фыркает Эмма.       — Я сказал Нилу, что знаю его тайну…       — Какую? — Эмма боялась, что её ожидает повторение классической ситуации из мексиканской «мыльной оперы», когда умирающий герой всё собирается сказать нечто важное, собирается сказать, собирается… и помирает, не успев произнести ключевого слова «Люк, я твой…», а герой или героиня на протяжении трёхсот пятидесяти серий выясняет, кто его/её настоящий папа, живущий в Риме. Но Август, как видно, не любит киношные штампы:       — Что его отец Тёмный.       — Бля…       — Он от него скрывался двести лет.       — Бля ещё раз. Генри, оказывается, внук Тёмного!       — Кто такой Генри?       — Наш с Региной сын.       — Бля…       — Вот именно. Потом поговорим и я тебе обо всём расскажу. Кажется Голубая позвала твоего папочку.       Это был действительно Джеппетто. В слезах и соплях.       Фея взялась за Пиноккио всерьёз. Регина часто сталкивалась с Августом на утренних пробежках в парке. Джеппетто просто расцвёл. Эмма в лёгком шоке наблюдала, как деревянная кукла с аппетитом поглощает блинчики в бабулином кафе и позволяет себе лёгкий флирт с Руби.       — Как он себе это представляет? — тихо ворчала Эмма. — Заноз же девушке понасажает… Или он уже успел себе всё там отполировать, когда был ещё подростком…       Регина покраснела до ушей. Эмма слегка смутилась:       — Извини… Так что ты хотела спросить?       — Тебя что-то гложет, Свон. В чём дело?       Эмма ерошит себе волосы:       — Не знаю даже, как сказать… Мой бывший сообщник и отец Генри, он же сын нашего Голда…       — Бля!       — Цитируешь Августа. Что будем делать?       Регина озабоченно трёт себе лоб:       — Ссориться с Тёмным себе дороже. Он крайне опасен и ничего не забывает. И семья для него по степени важности идёт сразу после власти и магии. То есть очень важна. Так что блудному сынку ничего не грозит, а вот нам, если мы только попробуем играть в игры с Тёмным, будет очень плохо. Без вариантов.       — То есть мы ему должны сказать?       Регина кивает и морщится так, словно у неё началась мигрень:       — Конечно. Он всё равно узнает обо всём и наше молчание выйдет нам же боком. …       Эмма и Регина появляются на пороге лавки Голда вместе и обнаруживают там же, к собственному удивлению, Генри.       — Пацан, что ты тут забыл? — шипит Эмма на сына.       — Ничего, — делает Генри самое невинное лицо.       — Весь в папочку, — недовольно вздыхает Эмма.       — Мэр, шериф, — Голд изображает поясной поклон, и Эмма представляет, как длинное перо шляпы Тёмного подметает при этом пол - вспоминает одно из многочисленных изображений Тёмного в книге. — В связи с чем я, скромный лавочник, удостоился такой чести, глубокоуважаемые леди?       Белль в это время появляется в проёме двери, что ведёт в задние комнаты лавки. В одной из них стоит любимая прялка Голда. Белль, после того, как к ней вернулась память, разыскала бывшего хозяина, чуть не довела беднягу до инсульта — Голд с полчаса прорыдал у потерянной и вновь обретённой возлюбленной на плече, простила его и взяла с Тёмного клятву, что тот никаким образом не будет мстить Регине.       Если измерять способность прощать в Белоснежках, то у Белль выйдет белоснежек десять. Девушка заступалась даже за огров, чем ввергала в шок самого Голда. Да и любого в Королевстве, кто имел сомнительное удовольствие встретить одного из этих монстров в Зачарованном Лесу.       — Генри, подойди сюда, — строго сказала Эмма.       — Он мне совсем не мешает, шериф, — улыбнулся Голд. — Я этого малыша помню совсем крошечным.       — Присядьте, пожалуйста, мистер Голд, — попросила Эмма. — А ты, Генри, познакомься…       — Я давно знаю мистера Голда, — удивился Генри. — Даже помню, как он за мной присматривал и молоком поил…       — Со своим дедушкой, — заканчивает Эмма, а мистер Голд исчезает за прилавком. Белль кидается на помощь к своему обожаемому Румпелю, помогает тому подняться с пола и сесть в кресло, сердито смотрит на Эмму с Региной:       — Так и убить можно!       Генри таращиться на своих матерей:       — Так я…       — Внук мистера Голда, пацан. Но мы должны это проверить. Пиноккио мог соврать, но нос у него вроде не стал длинней…       Голд дрожащими пальцами вытягивает из кармана пиджака шкатулку:       — Попробуй открыть, парень.       Генри легко справляется с замком:       — Пожалуйста, мистер Голд.       — Отныне можешь звать меня дедушкой, малыш, — Голд просто сияет.       — Я сделаю несколько звонков, мистер Голд, и после этого смогу сказать определённо, где мы будем искать Нила. Нил Кэссиди, так сейчас зовут вашего сына в этом мире. Во всяком случае, звали. Надеюсь, он не догадался сменить имя на менее благозвучное.       — Я называл его Бэйл. Сокращённое от Бэйлфаер, — голос Голда подозрительно дребезжит, и Белль ставит перед Тёмным чашку с чаем. — Спасибо, дорогая.       — Хорошо, — Эмма немного нервно улыбается и берёт Генри за руку. — Мы пойдём. До свидания, Белль, мистер Голд.       Генри вежливо кланяется:       — До свидания, дедушка. До свидания, бабушка.       Белль смотрит на мальчика круглыми глазами, Голд сдавленно хихикает. …       — Бля, — говорит Дэвид.       — Цитируешь очень многих, папа, — вздыхает Эмма. — Ну, как тебе новости?       — Твоей супругой скоро станет Злая Королева, ваш сын внук Тёмного мага, — Дэвид качает головой. — С ума сойти…       — Лучшая подруга дочь могущественной ведьмы и Королевы Зла Малефисент, — Эмма ухмыляется. — Вот так вы меня спасали от Тьмы, дорогие родители. Очень успешно?       Дэвид только руками разводит. Белоснежка обсуждает новости на кухне с Региной.       — Что ж, на вашей свадьбе Тёмный и Белль будут сидеть на почётных местах, — решает Белоснежка.       — А ещё может появиться мой бывший, — говорит Эмма. — Сын Голда.       — Усадим рядом с отцом и Белль.       — Ты так спокойно восприняла новости, Снежка, — удивлённо смотрит Миллс на подругу.       — А у меня есть выбор? — разводит Снежка руками. — Приходится смириться. Ведь вся эта каша заварилась из-за того, что у одной маленькой девочки оказался слишком длинный язык…       — Что не случается, всё к лучшему, — Регина сама безмятежность. — В результате у нас есть Генри, а я и твоя дочь вступаем в брак…       — Наша семья самая странная в городе… — вздыхает Снежка.       — Бери выше, — веселится Регина. — Может быть во всём мире.