НОЧНЫЕ КОШМАРЫ СПАСИТЕЛЯ

Генри сидел на серых досках своего «замка», сгорбившись и засунув руки глубоко в карманы. Эмма присела рядом. — Значит ты не жалеешь, что оставила меня? — Эмма даже не поворачивает головы, когда отвечает на вопрос мальчика: — Я жалею, что не сделала аборт. Послушала Кэт, врачей… Я не хотела тебя. Ты был ЕГО сыном, нежданный и нежеланный ребёнок, головная боль, обуза, свалившаяся мне на голову. Восемнадцатилетней девчонке у которой ни образования, ни семьи. Ничего. Одна в мире. — Ты злая, — Генри ещё больше сгорбился и косит сердито глазом. — Я вольная птица, а ты захотел привязать меня к месту, посадить в клетку и ждёшь от меня другой реакции? — фыркает женщина. — Какие-то сказки про зачарованный город… Я живу в реальном мире и с детства ненавижу сказки. Знаю цену надежде — это ненадёжная опора, очень хрупкая. Надежда — глупое чувство. Мешает двигаться дальше. Парализует. Жить иллюзиями опасно — однажды придётся столкнуться с реальностью и это будет очень больно. — Тут твои родители, — шепчет Генри. — Парочка из старой сказки? — Эмма смотрит на мальчика презрительно скривившись. — Эта твоя училка и парень в коме под присмотром Вейла? Я должна поверить, что это Белоснежка и весь из себя Прекрасный Принц? Что они мои родители? Мне кажется, что посиделок у доброго доктора Хоппера тебе явно недостаточно. Жизнь тебя мало била, а из меня уже к десяти годам все эти сантименты и розовые сопли выбило напрочь. Я уезжаю сегодня. — Почему? — Генри смотрит на Эмму жалобным взглядом, но мальчик должен был бы уже понять, что этим Свон не проймёшь. Ей самой приходилось также жалобно таращиться и не раз. Разыгрывать целые спектакли — в том числе вместе с родным папашей Генри, чтобы «обуть» очередного лоха. — Потому что это всё бред. Все эти проклятия-заклятия, все эти сказочки. Мы живём в реальном мире и у меня есть моя РЕАЛЬНАЯ жизнь. Совсем не сказочная. Я тебе никто, а ты, пацан, мне. То, что ты когда-то вылез из моих чресел не делает меня чем-то тебе обязанной. Я подписала все бумаги, какие требовалось, и забыла о тебе. Это было скорее, как удаление опухоли. Когда я лежала и смотрела, как что-то розовое ворочается на руках у врача, не чувствовала ничего кроме облегчения, что это наконец закончилось. А потом стало не до тебя. Я выживала. Регина твоя мать и если я ещё услышу, что она Злая Королева… — То что? — с вызовом. — Тебе этого лучше не знать. Будь я на месте твоей матери ты бы сейчас сидеть не мог. Джип Регины останавливается в нескольких метрах от «замка». Миллс сердито смотрит на Свон. Эмма разводит руками: — Он весь ваш, а мне пора в Бостон. Засиделась я в вашем городке. Пора и честь знать. Генри молчит всю дорогу до особняка, а в самом особняке сразу убегает в свою комнату. Книга лежит на кровати мальчика и он, сжав зубы, с мясом выдирает страницы из фолианта, рвёт их на куски. С особенным остервенением разрывает на мелкие кусочки страницы с изображением Белоснежки и Принца, Белоснежки, Принца с их новорожденной дочерью на руках. Книга изодрана, Генри умудрился разорвать на куски даже плотную кожаную обложку и останки книги свалены в коробку. Туда же отправляются несколько книг с книжной полки — сказки, которые когда-то так любил Генри. Теперь он их ненавидит. Жёлтый «жук» беспрепятственно пересекает муниципальную границу Сторибрука. Генри, пыхтя от натуги, сваливает картонную коробку с останками фолианта и несколькими изуродованными пёстрыми томиками в мусорный бак.