НОЧНЫЕ КОШМАРЫ СПАСИТЕЛЯ

Эмма тяжело вздыхает: — Так ты мне ничего не скажешь? Регина отрицательно качает головой. Она и Эмма сидят на кухне с чашками кофе и любимыми яблочными пирогами Эммы, которые ей грезятся в самых сладких снах. Свон приехала на выходные в Сторибрук из Бостона, что бывало не так часто, как хотелось бы мэру. Эмма училась, работала… К суровому мэру города мало кто бы рискнул приблизиться, чтобы задать прямой и честный вопрос, что происходит между ней и Эммой (на такое мог решиться разве что отчаявшийся самоубийца), но все давно заметили, как меняется настроение обычно неулыбчивой Миллс, как мэр начинает буквально светиться изнутри, когда возле кафе Бабули паркуется хорошо знакомый уже всему городу жёлтый «жук» и из него появляется высокая, порядком встрёпанная, блондинка в потёртых узких джинсах и красной кожаной куртке, а после отъезда Свон — на лице мэра снова холод высокомерия, тёмные очки и часто распухший и покрасневший нос при этом. — Нет, — эту тему Свон поднимает уже не в первый раз и ответ всегда один. — Когда тебе исполнится двадцать восемь, ты сама всё узнаешь, Свон. И я это не из природной вредности. Магия наука точная и нарушать правила себе дороже. Последствия будут малоприятными. — Опять ждать… — ворчит Эмма. — Оглянуться не успеешь… — вздыхает Регина и виновато разводит руками. Генри заглядывает в кухню и машет пухлой ручкой обеим своим матерям, Бабуля держит малыша за другую ручку. — Соскучился? — Регина просто тает от умиления — в такие минуты она становится совсем не похожей на себя — обычно сурового и строгого мэра города. Эмма тоже улыбается: — Мы сейчас, малыш. Бабуля возвращается к своим повседневным делам, а с Генри в особняке остаются обе его матери. … — Мама Эмма! — Генри сияет от радости. Ему исполнилось три года и появление в кафе на празднике его второй мамы, лучший подарок для малыша. Как и для его матери, которая никого не стесняясь целует любимую в губы. Присутствующие деликатно отворачиваются и делают вид, что ничего особенного не происходит. Есть более животрепещущие и свежие сплетни и Лерою будет о чём языком почесать на досуге. Эмма вручает малышу и его матери несколько свёртков, которые Генри начинает с энтузиазмом потрошить. — Спасибо, мама Эмма! — Ты его балуешь, — улыбается Регина. — Ради этой улыбки, — шепчет Эмма, обнимая Миллс и жадно втягивает носом аромат знакомых духов — страшно соскучилась. — Нашего сына. И твоей, любимая. … — Так я… — у семилетнего Генри в глазах стоят слёзы. — Где ты взял эти бумаги? — строго спрашивает Регина. — Сюрприз! — сияющая, как утреннее Солнышко, Эмма на пороге, но её улыбка почти сразу гаснет. — Что случилось? Генри молча показывает листок. Ксерокопия. Та самая. Эмма само спокойствие: — Мы собирались рассказать тебе обо всём, малыш, когда тебе исполнится десять, но коли так… Сегодня вечером сядем все вместе и поговорим. Обо всём. … — Так ты моя настоящая мама, мама Эмма? — Биологическая, — поправляет сына Свон. — И вы поженитесь? — Генри почему то переходит на шёпот и уши мальчика краснеют. — Да, — отвечает сыну Регина. — Если ты не против. После того, как твоей маме Эмме исполнится двадцать восемь. — Я очень даже не против! — Генри улыбается во весь рот. Слёз, как не бывало. — А мой папа? — Пропал, — вздыхает Эмма. — Неведомо куда. Ну, может быть найдётся когда-нибудь… Но нам и без него хорошо. Правда, сын? Генри забирается на диван, втискивается между матерями — Регина по правую руку, Эмма по левую: — Да. И на вашей свадьбе я буду шафером! Регина целует сына в макушку: — Договорились.