Комната без номера

      — Кто это у нас такой борзый? — слышится невнятный голос из комнаты, пока я пытаюсь миновать парочку старшекурсников, тусующихся у двери. Меня, естественно, не пускают и намекают, мол, вали отсюда, незнакомец, пока не познакомились поближе.       — Мне нужен Шуга, срочно. Вопрос жизни и смерти.       — Пацан, тебе жить надоело? — говорит один из ребят, больно толкая меня в плечо.       — Отвали. Шуга, это касается Намджуна! — кричу я, прорываясь в комнату. — Если…       Меня снова толкают, на этот раз более ощутимо. Боюсь, дело плохо кончится. Я парень крепкий, но двоих, скорее всего, не потяну. К счастью, дверь открывается и оттуда выглядывает белобрысая сонная морда. Я невольно морщусь, узнав в нём парня, что недавно рассматривал меня в душе.       — О, мелкий. Я тебя где-то видел, — голос у него как у пьяного. Впрочем, глаза тоже выглядят убитыми. Он морщит лоб, щурится, а потом выдаёт:       — Думаю, если разденешься, я узнаю тебя быстрее.       Вот кобелина.       — Я по поводу Намджун-хёна. Мы можем поговорить эээ… без свидетелей?       — Прошу, — он открывает дверь шире, пропуская меня, и похабно улыбается. У меня мурашки бегут по спине, чувство, словно льда за шиворот сыпанули. Наверное, я дурак, раз добровольно захожу в логово льва…       В комнате оказывается просторно, светло, хотя и неопрятно. В углу стоит комп и синтезатор, всё опутано проводами. Где попало валяется одежда, обувь, пластиковые тарелки с остатками еды и раскрытые пакеты с чипсами. Запашок соответствует начинке. А ещё в комнате стоит всего три кровати. Что-то история с перенаселением общаги начинает вызывать у меня всё больше сомнений. Если «крутые парни» живут по трое, то неудивительно, что кому-то не хватает места. Впрочем, соседство с таким типом меня бы точно обрадовало ещё меньше, чем соседство с парашей.       В одной из кроватей лежит голый симпатичный парнишка, едва прикрытый простынёй, и играет на телефоне.       — Ты свободен, цыпа, — Шуга машет на него рукой, и тот, не стесняясь, неторопливо встаёт с кровати, простынь сползает с бёдер, и я вижу на нём крохотные ажурные стринги. Он начинает неторопливо рыться в вещах.       — Шевели булками! — прикрикивает хозяин комнаты, смачно шлёпая любовника по заднице.       Тот заторопился, шустро натянув найденные шорты, и скрывается за дверью. Шуга неторопливо поворачивается ко мне и хочет что-то сказать. Уверен, неприличное, но я не собираюсь обсуждать его любовные похождения.       — Перейду сразу к делу, — перебиваю его я. — Ты давал старосте какие-то очень сильные наркотики?       — Малыш, если ты хочешь чего-то весёлого прикупить, то это не ко мне. Тут, говорят, есть специальные люди, а я типа порядочный гражданин, все дела. Но я запросто могу поднять уровень белков в твоём организме. Ты такой симпатяжка, — он тянет бледную руку к моему подбородку.       — У меня своих белков достаточно, могу поделиться, — грублю я, отбивая его ладонь и чувствуя себя не в своей тарелке. Взгляд этого парня шарит по мне так бесстыже, что я даже полностью одетый чувствую себя голым посреди людной площади. И ещё я никак не могу понять, он пьян или у него по жизни вид такой упоротый? — А вот Намджуну очень плохо. Он, кажется, полностью в отключке, и у него губы синие…       — Сукин сын. Вот, пездюк шизанутый, — напускная небрежность Шуги вдруг исчезает и наружу вырывается нечто опасное. — Где он?       — У меня в комнате.       — Чего стоишь? Пиздуй, показывай дорогу. Или я должен знать, где каждый местный хуй живёт?       Он роется в рюкзаке и выуживает оттуда предмет, похожий на тряпичный пенал и смотрит на меня.       — Ты ещё здесь?       Рванув к себе, сбегаю по лестнице вниз, тормознув на площадке третьего и со злорадством отмечая, как не поспевает за мной белобрысый. У меня-то ноги подлиннее будут. Он видит мою снисходительную усмешку, но никак не комментирует. Хотя взгляд его не сулит ничего хорошего. А теперь он ещё будет знать, где я живу…       В мою комнату он входит как к себе домой. Сразу подходит к старосте, грубо открывает рот и капает ему чем-то на язык. Потом выдаёт такой монолог из непечатных слов, что у меня отвисает челюсть. Куда там нам… Я оглядываюсь и вижу, что Чимин, ранее тихонько сидевший в углу, сейчас пытается незаметно прошмыгнуть к двери. Но Шуга оказался не только красноречив, но и ещё с хорошим слухом. Хотя, по моему мнению, двигался Чимин бесшумнее, чем ниндзя.       — И куда это ты намылился, сладкий мой?       У меня снова бегут мурашки по спине, столько скрытой угрозы слышно в этом голосе. Чимин замирает столбом и бросает на меня затравленный взгляд. Впрочем, его лицо через секунду приобретает своё обычное пофигистическое выражение. Он неплохо держится, но даже идиот бы заметил, как сильно он напряжён. И чем его так напугал этот недоделанный малолетний наркодилер?       Я заслоняю его спиной и смотрю на Намджуна. Он уже приобретает более естественный цвет и больше не смахивает на труп.       — Кажется, он приходит в себя.       Шуга бросает на меня убийственный взгляд, типа «Я потом с тобой разберусь», и поворачивается к старосте, снова начав его материть. Чимин пытается повторить попытку бегства, но я грубо хватаю его за локоть и одними губами приказываю оставаться на месте. Тот сникает, но не противится. Лучше пусть будет тут под присмотром, чем потом его выловит этот извращенец и неизвестно, что сделает. Хотя, тут и так понятно, чего он хочет, педрила.       Но, кажется, это место уже занято…       Я ещё не полностью осознал эту мысль, и это меня сильно смущает, но, чем больше я думаю, тем сильнее мне этого хочется. Даже если из этого ничего не выйдет, даже если всё это глупости, я не собираюсь терпеть в своём присутствии издевательства над другими. Мне не нравится, что кто-то подавляет чужую волю. Нет, только не у меня на глазах. Не хочу, чтобы мой сосед срывался на мне, потому что кто-то не способен держать свой язык за зубами, а член в штанах.       Староста потихоньку приходит в себя. Увидев злую рожу Шуги он вскакивает, хватается за голову. Открывает рот возмутиться, а потом видит и нас. Осматривает комнату.       — Какого чёрта я тут делаю? Айщ, моя голова.       — Скажи спасибо, что она ещё при тебе, идиота кусок. Ты какого хрена суёшь в рот всякую гадость?       Это звучит немного двусмысленно, но все прекрасно понимают, о чём речь.       — Это ты мне дал эту гадость, — Намджун явно ещё не полностью пришёл в себя, иначе бы не опустился до таких подробностей при посторонних.       — Я тебе дал? Да? Вот такая ты неблагодарная скотина, да? Хуй что я дам тебе в следующий раз, даже если будешь умолять на коленях! Ты что мне сказал, а? «Дай мне что-нибудь убойное, мне для дела надо». Ну я и дал по старой дружбе. Если бы знал, что себе просишь, то я бы тебе так дал, что не унёс бы! Это ж надо было додуматься, айщ… Слов нет.       То, что у Шуги нет слов, верится с трудом. Но староста умолкает и опускает голову, то ли соглашаясь с обвинениями, то ли просто не желая напрягаться с оправданиями. Я понимаю, что умирать никто не собирается, поэтому просто достаю бутылку воды и протягиваю хёну. Шуга перехватывает бутылку, отпивает сам, а потом грубо всовывает в руки товарищу. Хоть было и сложно прочесть эмоции на лице Шуги, я всё равно смог разглядеть, что он расстроен. Это так странно. Он что, действительно переживал?       — Пей побольше. Тебе надо. И не жри ничего до завтра. А то опять накроет. Всё, пошёл я на хер отсюда. Мне срочно нужно проветриться и покурить.       Он встаёт и поворачивается ко мне. Точнее к Чимину, что продолжает стоять за моей спиной.       — А ты, сладкий, никуда от меня не спрячешься… — а потом он видит мой взгляд и резко умолкает. Мы смотрим прямо в глаза друг другу — яростно и холодно, напористо и уверенно. Непонятно по какой причине, но Чимин сзади касается пальцами моей спины, потом резко одёргивает их. Я не реагирую, а Шуга вдруг начинает смеяться.       — Ты мне нравишься, пацан. Люблю таких отчаянных самоубийц. Будет скучно — заходи в гости. Желательно, не с пустыми руками. Обещаю, будет весело.       Он хлопает меня по плечу костлявой ладонью и, насвистывая незамысловатый мотивчик, выходит прочь. Намджун сидит на кровати и тоже ухмыляется.       — Знаешь, хён, это было совсем невесело, — выдыхаю я, чувствуя, как распрямляется напряжённая пружина внутри. — Я думал, ты тут окочуришься, и это как раз повод не улыбаться.       — Да брось, Тэхён. Всё закончилось отлично. Ты завёл парочку полезных знакомств и обрёл полезного должника. Я тоже умею быть благодарным.       — Боюсь, ты не сможешь за это рассчитаться. Так что долг за свою жизнь можешь оставить себе. А вот то, что мне пришлось выслушать, пока ты ещё был более-менее вменяем…       Намджун напрягается. Сильно напрягается, улыбка исчезает с его лица и эмоции будто скрываются под маской. Он явно ничего не помнит и сейчас его очко сильно сжалось, представляя всё, что он мог наговорить. Я максимально ехидно и загадочно улыбаюсь, а он бледнеет, но потом вдруг хмурится и вполне серьёзно говорит:       — Тогда мне придётся тебя убить.       Я рассмеялся, через пару секунд смеялся и староста. Чимин снова забился в угол и не отсвечивал, но, кажется, робкая улыбка промелькнула и на его лице.       — Вижу тебе уже лучше, хён. Вали домой. Я смертельно устал.       — Эй, как ты разговариваешь со старшими, мелкий?       — Я же просил не называть меня так!       — Теперь я всегда буду так делать, мелкий!       Это могло продолжаться долго, но он вдруг довольно заявляет:       — Я рад, что не заблевал вашу кровать. Одно время мне сильно хотелось. Было бы крайне неловко.       И хлопнул дверью, уходя. Мы остались одни, но чувство нереальности происходящего не покидало нас ещё некоторое время. Я поправил покрывало и упал на постель. Чимин, скрипнув стулом, уселся за столом.       — Он к тебе пристаёт? — спросил я прямо.       — Кто? — Чимин умело изобразил недоумение.       — Хуй в пальто. Ты прекрасно понял, о ком я.       — Какое тебе дело? — недоумение на его лице сменилось мрачной набыченностью.       Я задумался. И правда, какое мне дело? Любопытство? Нездоровый интерес? Желание защитить этого странного парня? Я сам точно не знал. Повернувшись на бок, смотрю на Чимина. У него такое уставшее лицо, под глазами залегли тени, а скулы заострились. Взгляд грустный, потухший. Он смотрит на меня и ждёт ответа. Бегло осмотрев его лицо, скользнул по губам, шее, опустился к ключицам. Домашняя футболка явно на несколько размеров больше положенного, обнажает слишком много. Кожа выглядит такой нежной, бархатистой, хочется коснуться её и… Чёрт подери, естественно, Шуга запал на него.       — Ты плохо спал ночью?       — Это твоя отличительная черта, отвечать вопросом на вопрос? — Чимин выглядит разочарованным и даже раздражённым.       — Прости, — я улыбнулся, — может, я просто хочу подружиться?       Чимин хмыкает и закатывает глаза:       — Серьёзно? Ты меня за идиота держишь?       Он встаёт и выходит, хлопнув дверью, как недавно сделал это Намджун. Только выглядит это, скорее, как точка в наших взаимоотношениях, чем многообещающее многоточие в последних словах старосты или того же Шуги. А что я должен был сказать? Что «извини чувак, но, похоже, я запал на тебя?». Хотя, этому, я уверен, он поверил бы сразу.