Комната без номера

      Пока я бежал по коридорам, Чимин не сопротивляется, телепаясь за мной на заплетающихся ногах. Недавно он выделывал такие па, что позавидовал бы любой профессиональный танцор, а сейчас едва держит равновесие. Видимо, без музыки его вестибулярный аппарат отказывается работать.       Мы выбегаем из здания, холодный воздух почти полностью отрезвляет меня, а Чимин позади что-то лепечет, судя по всему, просит притормозить. Но я упорно тащу нас ко входу в общежитие, не хватало ещё простудиться. Мы слишком разгорячённые, и от нас почти валят клубы пара, особенно от Чимина.       На свой этаж я еле доплёлся — Чимина пришлось практически тащить на своей спине. Благо, в общаге почти никого нет, всё продолжают развлекаться.       Поставив парня около стеночки, попытался открыть дверь. Замок, как назло, заел.       — Ты зачем меня забрал, а? Мне так весело было! — пьяненько захихакал Чимин вцепляясь в моё плечо мёртвой хваткой. — Ты знаешь, как давно я не танцевал? А ведь это смысл моей жизни… Я же, я же…       Он широко раскрывает глаза, смешно зажимает ладонями рот, и я понимаю, вот она — карма. И мысленно попрощаюсь со своей любимой, пока что ещё белой, безрукавкой.       Но Чимин решает, что я не настолько нагрешил, поэтому его тошнит зелёным фонтаном мимо меня на пол, забрызгивая только мои ботинки.       — Пак Чимин, твою мать, — шиплю я, подхватывая его на руки и затаскивая в комнату для умывания, пока он не осел прямо в свою же блевотину. Сделав своё грязное дело, Чимин внезапно решил, что пора баиньки, ноги подкосились, и я едва успел его перехватить.       Пока я его отмываю, он то приходит в себя, то снова отключается. В моменты просветления он что-то бормочет, извиняясь и возмущаясь, и совершенно не хочет стоять на ногах. И если он сначала показался мне лёгким, то под конец, по ощущениям, весил килограмм двести. Руки начинают отваливаться.       Пару раз я его почти уронил, получил по морде, когда ему показалось, что его лапают, а уже в комнате, когда я его укладывал в постель, он вдруг заехал мне коленом в пах. Судя по ощущениям — со всей силы.       «Фееричное завершение дня», — думал я, корчась на полу в предсмертных конвульсиях и завывая от боли.       Когда меня отпустило, я наконец смог стащить с Чимина ботинки, мокрую футболку и обессилено упасть на стул. На кровати места не осталось, там в позе звезды лежало Его Величество Пак Чимин, во все стороны раскинув ноги и руки, потому лечь рядом я не рискнул. Мало ли что там ему ещё покажется и куда он мне двинет. Нового удара я не переживу и точно стану петь фальцетом.       — Тэхён, — тихо позвал он меня, когда я практически задремал на стульчике рядом.       Встрепенувшись, сонно моргаю. Послышалось? Глюки?       — Ты спишь?.. — шепчет он, и я не считаю нужным ответить, что уже внимательно слушаю. — Знаешь, я так устал. Устал от всего этого: школа, давление учителей, студентов, постоянные попытки показать какой я сильный… А эти постоянные приставания… — он скорбно вздыхает, — они вообще повергают меня в ужас, я боюсь до дрожи в коленках, что кто-то тронет меня. Понимаешь? — он лежит на спине с закрытыми глазами, но в окно проникает тусклый свет уличного фонаря, и я вижу, как блестит слезинка у него на лице, стекая по виску и скрываясь в волосах. — Я не хочу… не хочу снова… Я… боюсь…       Он сжимает покрывало в руках и замолкает. Мне невыносимо больно. Что с ним произошло? Он казался таким сильным, хоть и немного наивным, а оказалось, что внутри у него жуткие страдания и страх.       Я тоже пережил много нехорошего, вкусил боль утраты и предательства, уставал сражаться, но я не боялся. Злился так, что не мог спать, находил лазейки, придумывал разные способы мести, а если меня запугивали — запугивал в ответ. А Чимин жил в страхе, выставляя свои колючки в защитном жесте, и это немного помогало, но не спасало. Жить, никому не доверяя и постоянно боясь, что может быть хуже?       Вот поэтому он всю ночь лежит неподвижно, а по утрам поднимается раньше меня, сонный, злой и с синяками под глазами. Он просто не может расслабиться и спокойно уснуть, боясь, что я причиню ему вред. А я ещё в придачу напугал его своими наездами. Естественно, он сорвался. Как ещё молодой парень сбросит напряжение? Напьётся, ударится в блуд, подерётся…       Не выдержав смотреть на его напряжённое лицо, я соскользнул прямо на холодный пол, сел у кровати, разжал побелевшие от напряжения пальцы и переплёл со своими.       — Никому не дам тебя обидеть. Слышишь, Чимин?       Он тихо всхлипнул, так и не открывая глаза, сжал мои пальцы.       — Не надо. Не надо мне врать…       — Я…       Но он вдруг замолчал, обмяк. Дыхание стало поверхностным и тихим, и Чимин наконец заснул, расслабляясь. Но ресницы дрожали, а на лице блестела солёная дорожка. Я не стал выпускать его горячую руку из своих рук. Только сейчас заметил, какая маленькая и хрупкая у него ладонь, мягкая и тёплая, она практически утонула в моей и… я захлебнулся нежностью.       Меня разрывало на части. Пришло осознание, что я не просто увлечён этим парнем, я влюбился. Физическое влечение не пропало, но как-то незаметно переросло в нечто большее. Влюбился в эти шипы и иголки, в эту нежную душу, скрытую за колючей проволокой, я так мало знал о нём и так много хотел узнать.       Мне плевать на его прошлое. Хотелось лишь, чтобы прошлое не мешало быть ему счастливым в будущем. Смогу ли я? Ведь я теперь практически никто, жалкий мотылёк, запутавшийся в ловчей паутине. Ещё трепыхаюсь, но уже не так сильно, как раньше.       Захочет ли он принять мои чувства? Положив голову на край кровати, смотрел на наши пальцы и думал, что я чертовски пьян. То ли от проклятого зелёного коктейля Юнги, то ли от близости к объекту своих неконтролируемых чувств. Я понимал, что, скорее всего, завтра Чимин ничего не вспомнит. Что, возможно, сегодняшняя ночь останется лишь мутным воспоминанием для него, и вечной занозой в сердце для меня. Мысли лениво текли в своём направлении, а потом растворились под грузом усталости. Судорожно вдохнув, я отключился.