Комната без номера

      Четыре месяца новой жизни пролетели практически незаметно. Если в марте у нас ещё была возможность отлынивать и прогуливать, то вскоре начался учебный ад. Нас нагружали непомерным количеством уроков, я даже не подозревал, как такое вообще возможно. Многие забивали на учёбу, но мне необходимо закончить школу хорошо любой ценой, потому буквально днём и ночью корпел над учебниками.       Ненавижу учиться… Терпеть не могу писать конспекты и зубрить правила. Моё единственное спасение — хорошая память. Видимо, где-то там, наверху, пожалели бедного Ким Тэхёна и с рождения дали ему способность быстро запоминать. Лица, имена, тригономические функции — я помнил всё. И плевать, что я хреново разбирался в примерах, а мозг отключался на любой сложной задачке; хорошая теоретическая база помогала мне на ура, порой было достаточно с умным видом начать рассказывать новую тему и преподаватели говорили мне: «Хватит. Я вижу, что ты выучил урок». В глазах учителей я стал хорошим мальчиком, который очень старательно учится, а значит, заслуживает поощрения и неплохого отношения.       В общежитии я приобрёл репутацию милого, но немного неадекватного и вспыльчивого типа. То есть, пока меня никто не трогал — я милый, но стоит задеть… Обычно хватало одного цепкого взгляда, и все надоеды отваливали прочь. Правда, всё равно пришлось несколько раз поучаствовать в драке из-за Чимина. При нём я изображал безразличного, но вполне надёжного друга без каких-либо намеков на нечто большее, а вот когда он не видел… Все разбегались от моего гнева в стороны, как тараканы от тапка. При мне никто не говорил о Чимине плохо, не шутил пошло. За глаза многие называли меня его цепным псом.       Если случалась драка, то я бил один раз, и очень сильно. Вырубал с первого удара, потому что у меня очень тяжёлая рука. Мне очень повезло в самом начале, ведь те двое, нарвавшиеся на драку со мной, оказались хоть и крепкими ребятами, но наивными, и пропустили мой удар. Двойной нокаут сделал из меня практически непобедимого среди студентов. Слухи быстро разошлись, желающих попасть под горячую руку стало на порядок меньше.       Дружба с тремя самыми известными типами в студенческом городке тоже сыграла свою роль. Намджун был всегда приветлив со мной и с Чимином, порой заходил в гости. Шуга ласково посылал нахуй, при этом дружелюбно похлопывая по плечу. Когда у него случалось хорошее настроение, мог даже отвесить лёгкий задорный пендель. Чтобы не ронять его репутацию, я лишь мило улыбался в ответ, хотя хотелось ответить ему ответным пинком.       Джин тоже оказался парнем непростым, неплохо зарабатывал съёмкой видео с клубничкой, в котором участвовали студенты. Несмотря ни на что он оставался самым обожаемым парнем общежития. Всегда милый, улыбчивый, к нему часто приходили жаловаться на свои проблемы, и он всегда участливо выслушивал. А ещё Джин запросто мог угостить тебя конфеткой в дорогой обёртке, от которой сложно отказаться, и тебе внезапно становилось весело, могло захотеться секса. Ну, или на крайний случай, захотеться совершить нечто безбашенное, что, в любом случае, опять заканчивалось сексом и новым видео. Не зря он дружил с Шугой, а тот славился своими алхимическими талантами, так что бизнес работал вполне организованно.       Если вдруг жертва начинала возмущаться и угрожать, то Джин превращался в опасную визжащую фурию и приглашал в игру Намджуна, который знал обо всех практически всё. И они либо договаривались на каких-то взаимовыгодных условиях, либо шантаж становился односторонним, с перевесом в сторону Джина. Эта троица подмяла под себя практически весь студгородок, включая старшекурсников и некоторых учителей, жадных до молодых тел и склонных к незаконным развлечениям. Если однажды полиция копнёт, то обнаружит много интересного.       Впрочем, парни не наглели, где надо — могли надавить, но не становились зверьём, стараясь решать вопросы мирно. Шуга, после случая в душе, переосмыслил своё поведение и решил, что в следующий раз ему может не повезти, и его либо трахнут — чего он очень сильно не хотел, либо подрежут, что его тоже не устраивало, поэтому тоже стал более продуман и осторожен в методах запугивания.       Лучше бы спортом занялся, с тем же Чонгуком, а то только вид грозный…       Чимин слегка оттаял, но недостаточно, чтобы я смог полноценно радоваться. Я был мил с ним и ласков настолько, насколько это возможно, чтобы не стать надоедливым. Делал ему ненавязчивые подарки типа: «Мне надоела эта рубашка, хочешь, тебе отдам?». Подкармливал его сладостями, которые, как оказалось, он обожал, покупал рамён на двоих, и мы втихаря посреди ночи ели в комнате. Он стал более открытым, чаще улыбался, общался с людьми. Приставания к нему не прекратились, но переросли в «глазами смотрю, руками не трогаю». Это позволило ему немного расслабиться и почувствовать себя в относительной безопасности. Я часто замечал, как испугавшись очередного назойливого поклонника он жался ко мне, хотя и старался не подавать вида. Но мне этого было мало, а на более близкий контакт он не шёл. Чимин продолжал напрягаться, когда мы ложились в одну кровать и нечаянно соприкасались ногами или плечами.       Другой бы на моём месте зажал Чимина в угол и спал с ним в обнимку, но вместо этого я выбил кровать побольше. Места в комнате практически не осталось, зато он смог немного расслабляться и высыпаться, а мне, в свою очередь, тоже было легче, потому что чрезмерная близость с объектом своего обожания будила во мне неконтролируемое желание, выливающееся внезапными стояками то средь бела дня, то среди ночи. И если ночью это незаметно окружающим, то на паре и в столовке не хотелось привлекать лишнее внимание. Также мне не хотелось выглядеть озабоченным извращенцем в глазах Чимина. В итоге, от постоянного недотраха и близкого нахождения рядом с ним, но невозможности им завладеть, мой агро-радиус вырос в разы, я стал вспыльчивым и злым.       Наконец учебные муки первого семестра закончились, все зачёты были сданы, и завтра начнутся летние каникулы. Большинство студентов уже разъехалось по домам, но не меньше трети осталось. За мной никто не приехал, как и ожидалось, поэтому лето мне придётся провести здесь. Я боялся, что Чимин уедет домой, но, как выяснилось, ему ехать некуда — он сирота. У него есть престарелая бабушка, за которой присматривает тётя Чимина, но тёте совсем не улыбается заботиться об ещё одном нахлебнике. Также есть отчим, но Чимин не поедет к нему даже если настанет конец света. Те несколько предложений, в которых он упомянул отчима, были сказаны с такой ненавистью, что я ужаснулся, откуда в моём милом Чимине столько злобы и боли. Развивать тему он не стал, а я побоялся спрашивать, потому что не хотел видеть его в таком состоянии. Но, судя по всему, собака зарыта именно в отношениях с отчимом. Что же он сделал, что Чимин стал таким?       — Ты чего такой злой последнее время? — участливо спросил Чимин, копаясь в вещах.       В последнее время наши отношения «перешли» на новую стадию, и теперь все шмотки у нас были на двоих. Точнее, чиминова одежда, в большинстве своём, отправилась в мусор, а моя отчасти перекочевала на его полки, потому что её слишком много, и зачастую на Чимине она смотрелась в разы лучше, чем на мне.       В этот момент у нас гостили Хосок с Чонгуком, которых мы великодушно пустили в свою каморку, продавшись за пару бутылок пива. Ребята в наглую залезли на нашу кровать. Я, поджав ноги по-турецки, сидел на стуле, периодически качаясь, чтобы назло всем издавать противный скрип. Хосоку было пофиг, его интересовал только чатик в смартфоне. Даю гарантию, Тэхи слала ему фотки своих сисек, потому что парень казался очень увлечённым.       Чимин привык к скрипу, зато Чонгук бросал на меня испепеляющие взгляды буквально каждую секунду. Я злорадствовал и скрипел всё больше.       — С чего ты взял? — вяло переспросил я, прихлёбывая пиво.       — Я видел, как ты порвал жёлтую футболку. А потом расхерачил пепельницу в коридоре.       И когда я так делал?       — А ещё ты поскандалил в столовке и чуть не подрался в душе.       А такое когда было?       — Не помню такого, — выдавил я из себя, напрягая память.       — Зато я помню, — внезапно влез в разговор Хосок, а Чонгук покивал в подтверждение. — Ты реально злой. И волком на всех смотришь.       — Согласен, — кивнул Чимин, и тихо добавил: — Утром ты хотел разбить мою чашку. Но, к счастью, передумал. Что с тобой?       Я зыркнул на парней и Хосок вскочил, тыкая в меня пальцем, перемотанным пластырем. Он недавно повышал кулинарный скилл с Джином. Видимо, не очень удачно, теперь кому-то в салате попадётся кусочек его пальца.       — Вот! Вот! Видите его злобную рожу?       — А я знаю, что с ним происходит, Чиминни, — ехидничал Чонгук, прихлёбывая из бутылки, Чимин посмотрел на него с любопытством. — У него спермотоксикоз. Никто ему не даёт, вот он и бесится. Но ты…       — Если ты не закроешь рот, Шуга точно узнает о тебе нечто очень любопытное! — зарычал я, вызывая ещё большее недоумение у парней.       — Сходи к Джину, пусть тебе тёлку подгонит. Или парнишку. Джин красава, он всё организует быстро и удобно, никакого напряга, — добродушно предложил Хосок, снова начав втыкать в телефон. — Я слышал, там много желающих познакомиться с тобой поближе. У Джина даже есть специальный блокнот, куда очередь записывается.       — Да что ты говоришь? — взорвался я, едва сдерживаясь, чтобы не заехать по его курносому носу. — Больше ничего они не хотят?       — Ну, у тебя же никого нет, почему бы не пойти и не расслабиться? — не унимался этот идиот.       Чимин как-то сник, глядя на меня, но вдруг вскинул голову и выдал с ехидной ухмылкой:       — И правда, Тэхён. Сходил бы, расслабился. А то терпеть вредно.       Вот значит как…       — А вот возьму и пойду, — окончательно обиделся я.       Порывшись в рюкзаке достал пачку сигарет, проверил как работает зажигалка, сунул в карман телефон и наушники.       — Ты ж вроде не куришь?       — Курю! — я встал, накинул рубашку и продолжил: — Развлекайтесь, парни, — потом повернулся к своему немного опешившему соседу. — Кровать на эту ночь полностью в твоём распоряжении, Чиминни. Не теряй времени зря. У Джина блокнотик со списком есть и для тебя.       Резко выйдя из комнаты я хлопнул дверью. Тоже мне: блокнотики, списки… К Джину идти даже не подумаю.       Мне стало так обидно! Я, значит, страдаю тут, а он меня в постель к другим толкает. Ему плевать… А ведь я с самого начала сказал, что он мне интересен, и пообещал, что давить на него не буду. Я так старался… Неужели ничего не дрогнуло в его сердце? Или за собственным эгоизмом я даже не подумал, что его могут не интересовать парни? Так что в его сердце нет для меня места…