***
Учёный, с которым наследный принц долгое время состоял в переписке, прибыл в Цзиньлин совсем недавно и воспользовался приглашением погостить в его городской резиденции. Это был мужчина, около сорока лет, отличавшийся прямотой и чёткостью суждений. — Учитель Ли Чон, что вы думаете об этой работе? — спросил Сяо Цзиньюй, протягивая учёному один из листов, лежавших рядом с ним на столе. Тот взял работу и внимательно её прочитал, затем, сложил лист и вернул его принцу: — Наверное это писал ребёнок? — спросил он. Принц кивнул. — Я заключил это по тому, как старательно выведены иероглифы. Красивая каллиграфия, которая всё же требует практики, — продолжил учёный, — однако, могу сказать, что у этого ребёнка есть желание проникнуть в суть и, при должном усердии, он может многому научиться. Улыбнувшись, Цзиньюй взял следующий лист, исписанный размашистым почерком и протянул его Ли Чону. Тот с поклоном принял лист двумя руками и так же внимательно изучил работу: — Это — тоже писал ребёнок? — улыбнулся он. И, когда принц с улыбкой кивнул, он продолжил, — Написано старательно. Однако, заметно, что в этом случае, ученик прилагает огромные усилия, чтобы обуздать свой бойкий характер. Не смотря на то, что цитаты классиков приведены точно, его собственные суждения поверхностны и не отражают глубокого понимания сути вопроса. Я не обижу вас, если скажу, что подобных ему учеников — большинство. Из уважения к родителям они терзают свою память и отдают время нелюбимому занятию, в то время как могли бы заняться чем-нибудь гораздо более отражающим их истинную суть. Например боевыми искусствами. Думаю, из этого ребёнка может выйти хороший воин или весьма посредственный чиновник. Учёный испытующе смотрел на принца, который удовлетворённо кивнул и протянул ему ещё один лист. В этот раз учитель Ли Чунь несколько раз перечитал написанное, прежде, чем сказать хотя бы слово: — У меня очень странное ощущение от этой работы. Аккуратный и нетвёрдый почерк, как у человека, который только учится писать. Могу заключить, что-либо это — взрослый, у которого что-то с рукой, либо вы дали какому-то третьему ребёнку переписать сочинение взрослого. Услышав эти слова, наследный принц рассмеялся. — Вы удивитесь, учитель, но это — тоже писал ребёнок. Все трое — мальчики примерно одного возраста. Однако, почему вы думаете, что последнюю работу написал взрослый? — Не встречал ещё детей, которые умели бы так чётко излагать свои мысли и подмечать детали. Кроме того, здесь не просто цитаты. Здесь автор сочинения ловит классиков на противоречиях и явно забавляется тем, как они спорят между собой на листе бумаги. И в конце работы сделан собственный вывод. Ваше высочество, вы меня не разыгрываете? Наследный принц покачал головой. Если он и разыгрывал уважаемого учёного, то совсем в другом. Дело в том, что пока вдовствующая императрица гоняла демонов во дворце, а отец-император был слишком занят тем, чтобы её урезонить, детишки успели расшифровать злополучную тетрадь хоу Яня и теперь места себе не находили от переживаний. Ведь добрая матушка правящего императора в качестве главного демона избрала маму одного из них. Раньше, в подобной ситуации, Цзиньюй отправил бы их стрелять из лука или тренироваться до изнеможения, но сейчас пришлось учитывать физические ограничения. Потому, он забрал последние работы мальчиков и предложил им поиграть в игру. Сперва на тему: как изменить почерк до неузнаваемости? Это заняло очень много времени, потому, что даже если поменять руку — отличия были совсем незаметны. Писать, зажав кисть во рту или между пальцами ноги было весело, но неудобно. До тех пор, пока Нихуан не пришло в голову привязать к ладони и запястью по большому булыжнику: — Смотрите! Совсем же по-другому почерк выглядит! — Замечательно! Теперь, берёте свои работы и переписываете! Нихуан, я и твои тоже забрал у дворцового учителя для принцесс, который с тобой занимается! — Брат, зачем это? — удивился Цзиньянь. — Мне интересно, что у вас получится. И сможет ли этот способ кого-либо обмануть. Вы мне очень поможете с проверкой одной теории. Подозрительно глянув на него исподлобья, дети тем не менее взялись за кисточки. Сам же Цзиньюй отправился на встречу с учителем Янем. И, учитывая то, что он от него узнал, игра стала ему казаться не только первым попавшимся способом занять троих непосед, но и весьма полезной идеей, если довести её до ума. И сейчас он убедился в том, что обман сработал: уважаемый учёный не распознал, что вторая и третья работы были написаны одним и тем же человеком. Когда он вернулся, дети всё ещё сосредоточенно выводили иероглифы, подсматривая, у кого получается лучше. Все знают, что каллиграфия тесно связана с боевыми искусствами, и теперь они спорили, как назвать новую технику: — Каменная рука? — Нет! Стиль окостеневшего мастера! — Скорее окаменелого! Мне уже в который раз переписывать приходится: одна мазня получается! Сяо Цзиньюй не сразу принял, что в будущем, из которого пришёл Юйцзинь, его самого уже много лет, как не было. А то, как судьба распорядилась этими детьми — хуже любого кошмара. Если бы учитель Янь рассказал свою историю на несколько недель раньше, наследный принц не поверил бы ни единому слову. Тогда он ещё был тем Сяо Цзиньюем, не способным поверить в то, что родной отец велит ему выпить яд. Тогда он ещё был тем человеком, который без малейшего сопротивления позволил бы отвести себя в холодную камеру. Который мог верить в то, что отец-император знает его достаточно, чтобы не сомневаться в его искренности и преданности. Тот наследный принц из невероятно жестокого будущего был настолько слеп в своем доверии к отцу-императору, что позволил не просто убить себя, но утопить страну в крови тех, кто вверил ему свою жизнь. — То, что я вам рассказываю, ваше высочество, произошло в том будущем, где ещё не были раскрыты хуа, где тётушку Лиян вынудили выйти замуж за Се Юя, тем самым сделав его членом императорской семьи, там у Ся Цзяна было безоговорочное доверие императора… «Да, всего этого сейчас нет. Однако, отец-император точно так же не доверяет дяде Линь Сэ. В этой реальности государь додумался даже до того, чтобы превратить его сына в заложника! И он уже сейчас делает всё, чтобы ограничить мою власть и перессорить с братьями, » — думал наследный принц. Ограничение власти — то, с чем он готов мириться, но вот участвовать в кровавой бойне за трон он не собирался. И уж тем более не хотел, чтобы по причине отцовской паранойи пострадал кто-либо из тех, кем он дорожил. А для этого, придётся довести игру до ума. С сопением, кряхтением и скрипом детишки закончили переписывать свои работы. И уже подумали, что на этом — всё, когда Цзиньюй разрешил отвязать камни. Но не всё так просто. — Теперь, усложню вам задание, — сказал наследный принц, — возьмите ещё по листку бумаги и напишите работы на ту же тему, только… похуже. С прилежанием, но словно вас заставили писать из-под палки. — Простите, брат, а это зачем? — снова удивился Цзиньянь. — Но это и есть из-под палки, ваше высочество! — рассмеялся Линь Шу, тряхнув рукой, — У меня уже кисть отваливается! Нихуан хмуро глянула на принца исподлобья: — Правда, зачем вам это? Цзиньюй загадочно улыбнулся: — Я же не учитель, как ещё мне узнать, когда вы стараетесь, а когда нет? Мне очень интересно, что у вас получится. Тогда он вовсе не был уверен в том, что обман удастся, но, если даже учитель Ли Чон не заметил подвоха, то его не заметит и император, который вовсе не ожидает, что племянник действительно так талантлив, как ему говорили до этого наследный принц и хоу Янь. Он всегда отмахивался, когда при нём говорили о незаурядности Линь Шу. Потому, что эти похвалы слишком часто разбивались об очередную детскую выходку, вроде внезапного появления из тёткиного сундука. Кто сказал, что гении не могут быть разгильдяями? Учитель ещё несколько раз перечитал последнюю работу, прежде чем спросить наследного принца: — Могу ли я увидеть этого ребенка? — Со временем, да, — задумчиво ответил наследный принц. Вечером того дня, оставшись один, он отобрал листы, которые никто более не должен был видеть написанными оригинальным почерком и сжёг вместе с тем, что за день успели написать Нихуан и Цзиньянь. Завтра он совершит первый в своей жизни подлог и начнёт игру, которая определит его жизнь и жизнь младших на ближайшие несколько лет. Пусть это и была сделка с совестью, но Сяо Цзиньюй не знал другого способа их всех защитить: пока ещё государь не видит правды, можно сделать так, чтобы он не видел её как можно дольше.***
После событий Кровавой ночи, влияние Ся Цзяна на императора заметно ослабло. Более того, государь не велел приходить во дворец иначе, как по личному вызову. Ещё бы! Хвалёное управление Сюаньцзин упустило вражеское гнездо много лет действовавшее в столице! Сяо Сюань не был глупцом и не мог не понять, что принцесса Сюаньцзи не могла просто так оказаться на свободе. Если ей удалось обмануть дворцовую стражу мнимой смертью, то почему Ся Цзян лично не проверил? В наказание стражники, работавшие на скрытом дворе в тот год, были ослеплены. Супруги Ся и все старшие следователи управления, отделались лишением жалованья за два года. Однако, повода расслабляться не было: наследный принц, воспользовавшись отцовским гневом, предложил идею несколько урезать возможности следователей управления. Если в той, другой реальности, подобные предложения не вызвали бы со стороны императора ничего, кроме гнева и насмешек над наивностью сына, то в этой — он велел наследному принцу составить проект совместно с ревизионной палатой. А, пока, большая часть документов, конфискованных в доме принцессы, перекочевала в Восточный дворец. И он, Ся Цзян, был вынужден с улыбкой на это согласиться. Лихорадочно думая над тем, как вернуть годами наработанное доверие его величества и утоляя боль от потери любимой женщины кровью её соплеменников, Ся Цзян физически ощущал, как земля уходит у него из-под ног. И именно в этот момент случилось дело о привидениях, в результате которого вдовствующая императрица лишилась большей части своего влияния: поползли слухи о её безумии и многие из тех, кто искал её поддержки, теперь сторонились её. Более того, мать императора была вынуждена согласиться на то, чтобы дочь, которую она так тщательно удерживала во дворце, отправилась в паломничество в горный храм. Совершать ритуал изгнания духов. Собственно, её согласия государь теперь не спрашивал. Не посчитал нужным интересоваться мнением сумасшедшей на сей счёт. Потому, старшая принцесса Лиян отправилась в паломничество прямо с аудиенции. Вдовствующая императрица, не переставая, корила себя за то, что поддалась чувствам и обнаружила свою слабость. В результате, так уж получилось, что и Ся Цзян и вдовствующая императрица оказались примерно в одинаковом положении. И уж её доверие к Ся Цзяну не пострадало: слишком много тайных дел связывало их в прошлом. Перебравшись ненадолго в свою городскую резиденцию, она первым делом призвала к себе опального начальника управления Сюаньцзин. — Нет, я не велю тебе проводить следствие по делу о привидениях. Пусть думают, что они победили. Однако, у меня есть для тебя серьёзное поручение… … Вернувшись в свой дом, он впервые за много дней не обрушил свой гнев на учеников. Сумасшедшей была старая карга или нет, однако, у неё было достаточно сил, чтобы бороться. А у него, пока ещё, оставались неизрасходованные камешки.***
Принцесса Цзиньян «болела» со вкусом. Впрочем, всё, что она делала, она старалась делать именно так. Потому, никаких толп лекарей вокруг ложа почти умирающей. Только любимая книга и струящийся из окна свет. Изображать мертвенную бледность при помощи белил не пришлось: сегодня она действительно что-то неважно себя чувствовала. Нехотя, Линь Сэ признал, что другого выхода, кроме как покрыть её игру в призраков у него нет. Однако велел ей не покидать своей постели: «Нежная принцесса Цзиньян не может быть здоровой после таких потрясений. Иначе, во дворце это сочтут подозрительным.» Она с ним согласилась: помимо прочего, это — неплохой способ отоспаться днём, прежде, чем выйти с сёстрами на ночную прогулку. Прекращать они не собирались до тех пор, пока императорская семья не проведёт ритуал изгнания духов и сестрица Лиян не пришлёт известие о том, что уже благополучно добралась до горного монастыря. Переезд вдовствующей императрицы хотя и осложнил, но вовсе не спутал игру: место княгини Му заняла одна из сестёр, воспитанная воровской гильдией. Главнокомандующий ревностно выполнял приказ императора, расследовал дело о призраках. Солдаты и городская стража караулили в засаде и тут же убегали, едва где-то маячил кусок белой ткани на крыше. Призраков боялись все. Жизнь шла своим чередом, даже безумие превратилось в рутину. Однако ночью того дня, когда наследный принц раздумывал над тем, как обмануть отца-императора, а Ся Цзян с улыбкой пил ужасный чай в рабочем кабинете управления, один из призраков, появившихся на улицах Цзинлина потерял сознание. К счастью, перепуганная стража не успела заметить, как сестры подхватили женщину на руки и поспешили вернуться домой. Принцесса Цзиньян заболела по-настоящему. К утру те же симптомы проявились у ещё одной наложницы. Не удивительно, что к тому моменту, когда император решил навестить сестру, обитатели поместья были по-настоящему напуганы симптомами неведомой хвори, поразившей сразу двоих супруг хозяина.***
Хозяин архива Ланъя был не на шутку заинтригован новостями, поступавшими из Цзинлина и захотел разузнать обо всём сам. Он прибыл незаметно, как и водилось, и пробыл в городе несколько дней, развлекая себя новостями и спектаклем с привидениями, цель которого пока ему была непонятна. Хотя, ночная неразбериха и слухи о неприкаянных душах немало его позабавили. И всё бы ничего, не возьми уважаемый хозяин архива в поездку юного наследника. Линь Чэнь с детства отличался неуёмной любознательностью и не мог просто наблюдать со стороны, когда вокруг происходит такое. Потому, в один далеко не прекрасный день его отец обнаружил записку с текстом: «Пошёл ловить привидение. Утром буду.» И утром следующего дня телохранитель Ло, обнаружил, что привёл в резиденцию хоу Яня весьма нахального и настырного мальчишку с веером, незаметно следовавшего за ним. — Какой замечательный маскарад! Вы пользовались воском, для имитации трупного разложения? А для крови что использовали? Только не говорите, что банально резали кур! — спросил Линь Чэнь, наслаждаясь замешательством троих заговорщиков.