Клубок Жозефа

      « …она крикнула, и её голос эхом отозвался ей, повторяя страшные слова. «Вырвать ему сердце!» - услышал дон Брего с ужасом, и уродливый карлик упрямо шагнул к нему, стремясь выполнить приказание. Колдунья рассмеялась в побелевшее мужественное лицо, наблюдая, как её верный карлик рвет плоть дона Брего грязным тупым ножом…»       Ромунда охнула, сбрасывая оцепенение, и захлопывая книгу, лежащую у неё на коленях. Она еще невидящим взглядом посмотрела в окно и моргнула, окончательно сбрасывая туман с ресниц и возвращая ясность мысли. Все тот же альков служил ей убежищем, все то же окно не давало дождевым каплям затопить её логово, и все те же бордовые тяжелые шторы заслоняли Ромунду от библиотеки, куда она неожиданно ввалилась пять лет назад, будучи ещё шестилетней девочкой. Книга на её коленях, содержащая все те же волнующие сердце картинки, раскрывала перед Ромундой новую пищу для размышлений. Один рассказ в год – вот правило, которое девочка начала соблюдать, научившись читать и перестав удовлетворяться картинками. Этим заканчивалась любая поездка в Малфой-мэнор – побегом в любимый альков в библиотеке на третьем этаже и увлеченном чтении одной единственной книги. Одина история в год – и Ромунда мучила и истязала себя в ожидании новой поездки в мэнор. И чем сильнее она томилась в ожидании того мига, когда закроется за бордовой шторой, тем слаще было наслаждение от чтения. Историю за историей она продлевала удовольствие, как ребенок кусочек за кусочком поглощает шоколад, чтобы как можно дольше чувствовать его вкус на языке.       Ромунда вернула книгу на место и вышла из библиотеки, собираясь отправиться в большой зал, где все гости сейчас будут играть в шарады, так как погода вконец испортилась, а девочка не хотела пропустить столь занимательное занятие. Проходя мимо задернутого черной тканью портрета, Ромунда услышала одинокое бормотание и решила побеседовать. - Добрый вечер, мадам Лестрейндж,- сказала девочка, сдергивая штору. Женщина взглянула на неё и отвернула нос, раздраженно воскликнув: - Это опять ты! - Я, мадам Лестрейндж. - Все такая же растрепанная неряха. - Я скоро уезжаю в Хогвартс и не увижу вас весь год. - Премного благодарна, что наконец покинешь мое общество,- фыркнула Беллатриса. - Но я смогу приехать летом,- невозмутимо продолжала Ромунда, привычная к столь холодному приветствию и к грубостям в свой адрес. - И чего тебе на месте не сидится! Сбегаешь от гостей. Что ты делаешь там, на верху? Опять свои глупости? Чепуху? Вздор? - Я уже рассказывала вам о своем убежище, мадам Лестрейндж,- с легким укором сказала девочка. - Ах, да, альков! Мой альков! Чудное место, где можно было читать в свое удовольствие!- воскликнула Беллатриса, и нежная улыбка расцвела на её губах. Ромунда удивилась, изумленно рассматривая то, как преобразилась женщина. - В самом деле? Вы тоже там читали? Надеюсь, вы простите мою дерзость, что я заняла ваше место,- Ромунда сделала книксен с почтительной улыбкой, лукаво сверкнув глазами на портрет,- Я почту за честь, стать вашей преемницей в этом деле. - Каком деле? - Чтении, мадам Лестрейндж. Доброго вечера.       Ромунда быстро накрыла портрет, приглушая тканью негодующую ругань и проклятия, и довольная собой побежала к лестнице, надеясь окончательно не опоздать к игре.

***

      Цитадель созидания и мудрости – Хогвартс производил поистине величественное впечатление на того, кто имел возможность лицезреть его впервые. Ромунде было с чем сравнить – будь то Малфой-мэнор или остроконечный замок с горгульей из книжки – но Хогвартс создавал единственный и несравнимый образ, однако отчего-то знакомый. Казалось, будто Ромунде уже удалось его увидеть в детстве на картинке или вживую – она не помнила. Когда первокурсников повели по его коридорам к Большому залу, Ромунда была готова к светлому, скромному убранству замка, к длинным готическим окнам и высоким стрельчатым потолкам.       Когда их подвели к кафедре в Большом зале, Ромунда ждала, что выйдет великий волшебник с белоснежной бородой и добрыми проницательными глазами – он больше всех подходил для Хогвартса – но, вопреки ожиданиям, к кафедре вышла пожилая женщина. Это слегка озадачило Ромунду, но она быстро забыла об этом, как только волшебная шляпа на табуретке начала петь, скрипящим, как кожаные ботинки, голосом. Началась церемония распределения. Ромунду вызвали, и она гордо подошла и опустилась на табурет. Директриса Макгонагалл опустила головной убор ей на голову.       Шляпа привычно зашевелилась, кожаные складки, ознаменовавшие глаза, прищурились, и она вдруг уточнила, опуская остроконечный кончик вниз: - Как-как тебя зовут? - Ромунда Долгопупс, сер… э-э мэм…- девочка точно не была уверена, как нужно обращаться к шляпе, поэтому быстро смутилась и испугалась, что проявила тем самым недостаточно уважения. Но шляпа тем временем продолжала, невзирая на это маленькое недоразумение: - Хех, и ты в этом так уверена? - В чем, простите?- пискнула Ромунда. - Что тебя зовут именно так. - Меня всегда звали Ромундой, сколько я себя помню. - Ты… впрочем…как знаешь,- сухо отрезала шляпа,- Иди в Слизерин.       Взрыв аплодисментов заглушил вопрос, который Ромунда задала шляпе, Макгоногалл уже сняла с неё головной убор и жестом указала нужный стол, и ответа от шляпы не последовало. Девочка поплелась к своему факультету хмурая и сосредоточенная. Слова шляпы привели её в смятение, а объяснений она не успела спросить.       Когда Ромунда села за стол и начала знакомиться с ребятами, она на мгновение почувствовала себя на своем месте, будто дома, но все равно что-то было не так. Это ощущение тонкой иголочкой кололо её предчувствие, но найти этому причину, Ромунда не могла. Когда её размышления зашли в тупик, она быстро забылась, начиная увлеченно болтать с двумя девочками.       Как и в Малфой-мэноре пять лет назад, за ней наблюдали добрые проницательные глаза; и Ромунда бы узнала их. Ей открылось бы что-то очень жизненно важное, но она все-таки не смогла бы понять, что именно.