Клубок Жозефа

      « Итак, начну эти страницы с того, что меня зовут Беллатриса Блэк, и сюда я буду записывать события наиболее значимые, существенные и интересные, на мой взгляд. Сегодня я впервые увидела море в том первозданном виде, в каком его создал Бог – без песчаных пляжей с зонтиками и без мирного спокойствия, а с голыми зубастыми скалами и в необузданной ярости. Я стояла на утесе, море хлестало камень под моими ногами, а ветер едва не сносил меня в бездну. Если бы я закричала, мой голос потонул бы грохоте волн. Небо было серым и черным, тучи разрезала молния. Это было настолько восхитительно, что я, не выдержав, выхватила палочку и метнула в тучи сноп искр и закричала во все горло. Нарцисса однажды спросила у меня, что самое прекрасное есть на свете. И я твердо сказала: буря»       «Мы сегодня проходили непростительные заклинания. Я считаю это очень несправедливым – проходить в школе заклинания и не использовать их! Авада Кедабра – не интересное заклинание, слишком простое и быстрое. Я испробовала его на лягушке, когда шла гулять в Хогсмит. Ненавижу лягушек! Это было забавно – зеленый луч от заклинания проходит сквозь зеленую кожу этой противной мерзкой твари. (Фу! Так ей и надо!) Империус – слишком скучное. Оно нужно для аморфных дяденек, которые не могут убедить человека делать то, что им выгодно. А Круциатус! М-м-м… оно привлекло меня чем-то. Оно такое рокочущее, парящее и таинственное. Оно вкусно перекатывается на языке. Кру-ци-о… Завтра я поищу еще лягушек, и опробую его»       « Грязнокровки! Как можно наградить магическим даром тех, кто его не достоин? Тех, кто не блюл традиции предков, кто не страшился отлучения от семьи и не роднился с кузенами или другими семьями? Как можно так легко подарить силу, когда она добывается потом и кровью, строгостью и бременем чистой крови? Какой смысл чистокровным семьям хранить свою кровь, когда все усилия напрасны и на небесах воздастся одинаково и гразнокровкам и чистокровным? Одно понятно точно: так быть не должно! Справедливо будет уничтожить гразнокровок, очистить от них мир. Я слышала об организации, которая борется против грязнокровок. Об этом говорил отец с тетей. Я попробую узнать больше»       «Он прекрасен! Он! – всем известный под страшным именем Воландеморт, но для нас лишь повелитель. Он говорил сегодня; и его слова достигали моего сердца так же легко и пронзительно, как зеленый луч непростительного заклинания. Все мои мысли, мои чувства, мои еще слепые ощущения, не знавшие мира и нравов – вся моя сущность преобразилась в слова этого человека. Отец медлит, но я не совершу этой ошибки! Я разделю его взгляды, его мысли и желания – завтра я приму метку!»       « Темный Лорд коснулся палочкой моего запястья, и жгучая боль обожгла мне руку. То была не разрушительная, губящая боль – то была сладкая, желанная боль, после которой должно последовать удовольствие. Это был красивый, величественный рисунок – знак, что мы, и душой, и телом, принадлежим ему. Эта метка будет сеять ужас в сердцах грязнокровных, а от звука наших имен, их грязная кровь будет стынуть в жилах. А мое имя – первой из рода Блек, принявшей метку – мое имя будет ознаменовать страдания, как имя Темного Лорда будет звучать, как смерть»       «Нарцисса вышла замуж за Люциуса. Они пригласили меня погостить в поместье Малфоев, где мне понравилось, даже больше, чем в собственном доме. К тому же я еще была не готова расстаться с дорогой сестрой, поэтому неудивительно, что я стала там частым гостем. Абраксас Малфой даже шутил, что Люциус привел в дом целых двух жен, вместо одной.        Я не мешала молодым супругам. Мне нравилось просто гулять по коридорам поместья, предаваясь своим мыслям, или читать книги в уютном алькове, который я нашла в небольшой потайной библиотеке, спрятанной от глаз за шторой. В этой библиотеке я нашла книгу, которая поразила меня до глубины души. Это были фантастические очерки неизвестного автора, которые я взяла за традицию перечитывать в каждый мой приезд в Малфой-мэнор. Там были искусные картинки, черно-белые и волнующие воображение. Одну из них я назову: это была картинка замка с каменной горгульей, восседающей на балконе. Но, к сожалению, в доме на площади Гриммо нельзя поставить такую же»       «Сегодня я увидела его, Родольфуса Лестрейнжа. Красивого, статного, высокого, с пронзительными черными глазами и черными кудрями. Со спокойным прямым лбом и мужественным подбородком. Нас познакомил Долохов, этот повеса и дьявол во плоти, которого я могу назвать своим преданным другом. Это произошло на одном из приемов в честь Рождества, которые Темный Лорд устраивал для развлечения своих людей – традиционный праздник, на котором все пожиратели веселятся от души, а в конце заставляют грязнокровок плясать в железных раскаленных до красна башмачках. Мы разговорились. Общаться с ним было легко, и вскоре я, сама того не замечая, из-за учащенного сердцебиения и смущения, рассказала о себе все, в то время как он оставался для меня таинственной загадкой. Я не могу описывать здесь наши с ним встречи. Просто не могу! Когда пишу, меня бросает в жар и буквы отказываются связываться в слова. Скажу только, что через два месяца и шесть дней я вышла за него замуж»       « Моя дорогая, нежная сестра родила мальчика. Такого прекрасного, такого хорошенького. Как я полюбила это маленькое очаровательное создание, как только увидела! Мой племянник – звучит так же необыкновенно и удивительно, как «мой сын» - звучит для матери»       «Любовь поразила моего дорого друга, как это бывает с людьми ветреными и опьяненными свободой выбора женщин и образа жизни – поразила его так, как убийца, выскочивший из подворотни, поражает сердце своим ножом. Её звали Алекто Керроу, она появилась в рядах Пожирателей вместе со своим братом три месяца назад и уже успела зарекомендовать себя с лучшей стороны. Долохову потребовался месяц, чтобы он понял, что хочет жениться на Алекто, и два месяца, чтобы уговорить её на эту свадьбу. Она согласилась, и они бы сыграли веселую шумную свадьбу, если бы не обстоятельства, которые раз и навсегда помешали это сделать. Темный Лорд исчез»       «Как странно вновь открывать эти страницы после стольких лет заточения в Азкабане. Кажется, что мне уже двести лет и моя жизнь постепенно угасает, как пересыхающий водопад сбрасывает из последних сил по капле. Часть меня будто осталась там, в камере № 28, вместе с дементорами. То была моя нежная, ранимая, бережная и любящая часть меня. Все это осталось где-то за стенами Азкабана, и могу сказать одно, что когда я вышла из громадной пробоины в стене на улицу и взглянула на это грязное небо, которое было не радо моему избавлению, я поняла, что мир принял страшную жестокую женщину, которой теперь неведома жалость»       «Я всегда хотела детей, тем более захотела, когда родился Драко, но сейчас я понимаю, что этому не бывать. У меня никогда не будет детей. Маленькой доченьки, такой же нежной и трепетной, как Нарцисса, и сыновей, таких же гордых и непобедимых, как Родольфус. После освобождения из Аскабана я осталась жить в Малфой-мэноре, где не могла налюбоваться на Драко, моего умницу. Я так горда, что он принял метку!»       «Долохов и Алекто так и не поженились. Но вскоре, после свержения министерства, она забеременела, и я убедила Лорда отправить её учительницей в Хогвартс. Там она сможет спокойно выносить ребенка без этих опасных рейдов. Я подарила им мой самый любимый кинжал, в качестве подарка на предстоящую после победы свадьбу»       «Скоро битва. Я знаю это, чувствую, и проведение меня не обманет. О, доверяйте провидению! Оно укажет вам правильный путь, даже если он кажется абсурдным. По воле провидения я проникла в дом на площади Гриммо и сделала эту, возможно последнюю запись в этой жизни. Предчувствие говорит мне, что это будет моим концом, но я сама противлюсь и буду сражаться до конца. Долохов сказал мне, перед тем как я пришла сюда, такие слова, которые я не могу не записать. Вот они: «Вот видишь, конец уже близок, и мы встретимся либо на развалинах старого порядка, либо во дворцах другой жизни. В любом случае, до встречи, Белла» До встречи, мой добрый друг 1 мая 1998»       Дальнейшие листы были чистыми. Ромунда отшатнулась, выронила книгу, которая вновь взметнула свои страницы и захлопнулась, закрывая историю жизни Беллатрисы Блэк.       Сотни воспоминаний взметнулись в её голове и старательно зажужжали, как рой ос – воспоминания, описанные в дневнике и им сопутствующие. Перед глазами замелькали картинки, обрывки фраз, куски местности. Ромунда вспомнила все, что надо было вспомнить, чтобы ошарашено прошептать: - Я – Беллатриса Лестрейндж…       Она осела на пол и слабыми руками подобрала дневник. - Мой дом… моя комната… моя жизнь…о боже…моя смерть!       Девушка стиснула зубы, вздохнула полной грудью и выдохнула все до последней капли, выдыхая вместе с воздухом свой страх и отчаянье. Через минуту на ноги поднялась спокойная, невозмутимая Ромунда, которая уже могла рассуждать трезво. - Я – Беллатриса Лестрейндж. - С возвращением, молодая госпожа…- раздался в дверях кряхтящий ликующий голос.