Вера. Надежда. Любовь

Fluke — Absurd https://www.youtube.com/watch?v=DAQISes7iXU

…Зло улыбаюсь. А ведь мне говорили одни: «Ничего у тебя с ней не выйдет! Она старше, опытнее. У нее взрослая дочь всего на восемь лет младше тебя», а другие: «Что ты в ней нашел? Мелкая, кривоногая татарка, что всегда себе на уме». Но ведь когда я кого-то слушал? Впервые за столько лет метаний от одного к другой почувствовал что-то очень похожее на любовь и спокойствие. После вечных перекусов на ходу чем-нибудь и где-нибудь по достоинству оценил приготовленный для меня зур бэлиш*, обустроенность быта и домашний уют. Я смотрел в ее маленькие глазки, понимал, что не красавица, но было в ней что-то такое неуловимо притягательное. А уж что она вытворяла в постели. Даже я, со своим богатым опытом, чувствовал себя неопытным юнцом. Она была моим учителем в мире изысканного секса и фетишей. Я холил в себе мысль, что это — ОНА! А она… Она никогда не говорила, что любит, с легкостью принимала знаки внимания других мужчин, как и мне позволяла флиртовать с парнями, легко соглашаясь с этой гранью меня. — Ты видишь мир иначе, шире, так почему я должна сужать рамками кругозор твоих интересов?.. — это подкупало, но я не изменял, впервые за многочисленные отношения. Я впервые хотел только ее, а еще очень хотел быть единственным для нее, но… Банальная фраза «нам не по пути» — и все в одночасье полетело в тартарары. Меня кинули. Не скрою — переживаю. Разрыв с ее стороны больно бьет по моему ЭГО. Но кто сказал, что с любовью надо прощаться дома в семейных трусах и с бутылкой водяры, оплакивая свою нелегкую долю? НАХУЙ! Кусачие Злость и Обида рождают уверенность, что я не останусь один, заставляя двигаться вперед. — Нам не по пути? Ну и чего я так распереживался?! — сам себя спрашиваю, и блудливая улыбка кривит губы. — Ну-у-у… вроде как любил, — продолжаю внутренний диалог, запуская пятерню в волосы и натыкаясь на такой непривычно коротко стриженный затылок. — Вот, ради нее даже постригся, чтобы выглядеть старше, солиднее. — Хм-м-м. Вроде? — подъебывает сука-Обида. — Чего тогда в прошедшем времени, хотя постель еще не остыла? — Да-да… Выдавать желаемое за действительное, видимо, мой конек. — Вот и будь жеребцом, а не страусом! — отвешиваю себе волшебного ментального пендаля. — Никогда им не был, — уже вовсю смеюсь, и боль расставания вроде бы уходит на задворки сознания. — Дело за малым — найти того, кого буду чувствовать, как самого себя, и вот его-то точно полюблю и не отпущу! — Вот чудак. Ты в это веришь? Лучше найди того, с кем по пути сегодня ночью до постели! — подает голос вечная подруга молодого парня — Похоть. — Да не вопрос! — И внутри уже вибрирует легкий зуд предвкушения. Мечусь по квартире, собираясь на блядки. Звонок дружбану — веселая компания для начала никогда не лишняя, — и пускаюсь во все тяжкие. Простой прикид, дешевый клубешник: мажорный пока не по карману — бабло впритык. Почти ничего не пил и уж тем более ничего не курил, но на душе какая-то необъяснимая эйфория, как предчувствие приключений. Это нарастающее весь вечер ощущение, что зарождается в солнечном сплетении, гудит в крови адским коктейлем и тянется по нитям нейронов к самому паху, поддерживая тело в легком возбуждении. Мне совершенно необходимо доказать самому себе — я могу и без нее. Меня непреодолимо тянет на подвиги: погонять без тормозов по встречной, залезть на крышу высотки и плюнуть оттуда как минимум кому-нибудь на спину, а как максимум — на весь этот гребаный мир. Ну или купить мегафон и послать всех оптом на хуй, а еще лучше — присадить на собственный какую-нибудь дуреху, а то и не одну. Например, эту… — Ну что, зажжем, детка? — обнимаю за талию девчонку и едва сдерживаюсь, чтоб не заржать как конь, мельком поймав ахуевший взгляд друга. Парень мрачнеет на глазах, но разве меня это остановит! Меня заводят собственная паскудность и откровенный похуизм. Мне параллельно, что друг давно неровно дышит на эту малышку. Да и откровенно льстит внимание симпатичной девушки, за которой увивались многие, только не я. Но сегодня… Сегодня, нарочно дразня приятеля, тискаю его зазнобу, внаглую скольжу ладонью по бедру, подбираясь к трусикам. С вызовом глядя ему в глаза, одними губами шепчу: «Моя» — и утягиваю добычу в живую, взрезанную вспышками стробоскопов темноту танцпола, что манит дерзкой безликостью и шальной развязностью. Друг теряется из виду, а я сливаюсь с танцующей толпой, что сплетает вокруг феромоновый кокон, затягивая новичков в свои сети, и не отпускает из паутины, подпитывая и подпитываясь безумной энергией. Закрыв глаза, отдаюсь энергетике клуба и живой толпы. Растворяюсь в ритмах долбящей музыки, что резонирует в теле низкочастотной вибрацией басов. Сатанинский бал. Я касаюсь, меня касаются. Горячие твердые ладони скользят по спине и такая же твердая грудь прижимается сзади, наталкивая меня спереди на мягкие округлости девичьих ягодиц. Трусь ширинкой о виляющие бедра. Развязные дерганья все больше напоминают фрикции, чем танец. Я словно в пьяном угаре. Разворачиваю девчонку лицом и впиваюсь в мягкие губы. Сминаю, вылизываю открытый для меня ротик. Красивая, молоденькая, прижимается страстно и в глаза смотрит с обожанием сучки перед хозяином. В голове проскальзывает мимолетная мысль: «Она хорошо целуется и не такая уж и недотрога, какой казалась. Ну что еще нужно?». И стоит у меня на девчонку — хоть гвозди забивай, только понимаю, что, трахнув ее, не получу того особого кайфа, что с Ней… «Ар-р-р… Надо отключить голову. Заебали эти игры разума», — отгоняю мысли, что касаются моей взрослой влюбленности. Если это можно так называть. Была похоть и неудержимая страсть, но любили ли мы друг друга?! Видит Бог, я старался быть мужчиной, которым она хотела меня видеть. Но… Слишком много «но». Не хочу думать. Надо просто забыть. Или заменить. Но интерес к девице уже потерян. Не беда! Через десять минут зажимаю в темном тоннеле коридора, ведущего к туалетным кабинкам, новую прелестницу. И снова мягкие губы, жаркие объятия, что обещают так много. Шарю руками по телу не хуже заправского полицая, проверяющего на нычки наркоты. Девчонка тает, поддается на мою провокацию. Опять без сопротивления, опять с полнейшей самоотдачей. Прекрасно осознаю, что если скажу, она мне прямо тут же и отсосет, не стесняясь чужих взглядов. Не мой вариант. Чего хочу — сам не пойму. Но азарт, поиск, сродни охоте, продолжается. Такие разные девочки. Мало соображая, наслаждаюсь вниманием и откровенным желанием. Чужие руки, чужие губы, в танце — одни, в коридоре — другие, на улице — третьи. Легкие поцелуи, глубокие засосы, одни — неопытные, другие — настойчивые, но все по-девичьи уступчивые, безликие. С каждым поцелуем вычеркиваю ее из памяти, и вскоре перестаю думать совсем. Парни. Объятия более крепкие, готовые потягаться с тобой за первенство. Поцелуи в шутку, дурачась, на грани дозволенного. И все так же — белым шумом. Кроме одного… Не понимаю, когда в нашей гогочущей ни о чем толпе появился он, но наглый взгляд зеленых глаз, что убивает и насилует одновременно, сразу цепляет, притягивает, как магнитом. Это пугает и в то же время возбуждает. Парень выше меня на полголовы, старше, но не намного, и очень эффектный. Тянет меня на улицу. Мы выходим незаметно, о чем-то болтаем: музыка, увлечения и даже о девчонках. Куда-то идем так близко, что касаемся друг друга плечами. — Елисей… — парень обращается ко мне, а я ловлю аромат его одеколона, и меня просто уносит, окатывая жаром возбуждения. — Лучше просто Лис. — Ли-и-и-с-с-с, — тянет он и улыбается, да так, что я чуть ли не давлюсь слюной, реагируя на парня, как изголодавшийся кобель. — Куришь? — Нет, — ржу, как укуренный, хотя ни-ни. Просто пытаюсь скрыть свою неадекватную реакцию, но, кажется, у меня хреново это получается. — Знаешь, не люблю привкус сигарет на губах. «А она курила, и делала это с неким аристократическим шармом», — снова чертовы мысли невольно убегают к той, которая безжалостно полоснула по душе ножом расставания. Глядя на то, как она зажимала меж пальцев, как подносила к губам длинный мундштук, я готов был простить ей этот крохотный недостаток только за то, что она превращала его в эротическое зрелище. Я многое готов был ей простить, как проклятый въебывал, перевелся на заочку. Она хотела видеть рядом мужчину, а не пацана, и я старался им быть, но выходит, я нужен был только для бездумного траха, а не для жизни. Из мыслей резко вырывает захват горячих пальцев на моих плечах. Его взгляд и загадочная улыбка завораживают. Так давно у меня с парнями не было. Хочется рискнуть, но я не уверен, правильно ли его понял. Как-то в нос кулаком неохота получить. Не успеваю сообразить, как он впивается поцелуем в мой рот, а я столбенею, тихо ахуевая. Похоть жидким огнем разливается в паху. В голове взбесившимся дятлом стучит мысль: «Какая падла тебе про меня наболтала, что ты так решительно взял быка за рога?». Я, конечно, не особо шифровался, но все же вуалировал свою ориентацию за развязностью и безбашенностью. А тут… Чувствую его силу — это на инстинктах. Поддайся я ему, и он меня прогнет. А задницу свою я не подставлю никому. Волнение и даже некое опасение заставляют сердце то замирать, то пускаться вскачь. Последние остатки мыслей вышибает скольжение языка по губам. Становится откровенно похуй, откуда он узнал и что за этим может последовать. Миг, и я сам прижимаюсь плотнее. Обнимаю, запуская пальцы в волосы. Возбуждение клокочет, но я пытаюсь целовать неспешно, искренне наслаждаясь игрой. А в голове два чудилы перетягивают канат, каждый на себя. Один вопит, что этот фрукт мне не по зубам. Он сам охотник. Другой искушает — а может, рискнуть? И в этот внутренний спор вклинивается рык парня: — Засунь язык глубже! Как не заржал в тот момент, не знаю… А сейчас не могу сдержать кривую ухмылку, выплывая из прошлого. Как же его звали?.. Имя, да и лицо стерлись из памяти. Сколько любовников прошло через мою постель — девчонок, парней, — и не счесть. Многих, наверное, уже и не вспомню, но были и такие, которых никогда не забуду. А тогда… — Какой же я тогда был пиздюк неумный. Пять лет тому назад… Пять лет, и все иначе — по-взрослому. Сейчас я смахиваю на мажора, которых сам когда-то презирал и высмеивал. Дорогая одежда, кожаное портмоне, изрядно похудевшее, но в котором еще водятся деньжата. Элитный клуб и совсем другой уровень развлечений, но и настрой совсем другой. Все бесит! Нестерпимо хочется набить кому-нибудь морду, разбить казанки в кровь, ну или хотя бы кого-то жестко выебать. Бездумно, без обязательств дать выход накопившейся злости на этот мир. Мир, в котором действует непреложный закон бытия: пришла беда — отворяй ворота. Где одно цепляется за другое, другое тянет третье, словно звенья якоря, что утаскивают меня на дно. Все, что строил не один год, балансирует на краю пропасти. И кажется, взмахни крылом бабочка — рухнет, полетит в Ад и там сгорит вместе со мной. Необходимо отыскать решение, а его нет, и внутри меня клокочет Ярость, но только внутри. Внешне я безучастен и холоден. Собран, словно хищник на охоте. Так же собранно-методично заливаю холодный русский алкоголь швейцарской марки. И тот порциями попадает в кровь, но не пьянит. А так хочется нажраться до невменяемости, только бы вырваться из невыносимого болота реала. Да какой там… То ли всем известный русский ген, то ли многолетние «тренировки», то ли мое вечное желание зубами держаться за сознание не дает расслабиться и отпустить себя. Словно издеваясь, крепкое бухло пьянит тело, оставляя трезвым мозг. И даже танцпол с его децибелами транса, мокрой, жаждущей драйва толпой, запахом пота, феромонов и дорогих духов, не выключает сознание. Дерганая извивающаяся амеба человеческих оболочек обтекает со всех сторон. Только так и не удается забыться, в голову лезут такие мысли с иллюстрациями из времен инквизиции, что самому тошно. Но с каким удовольствием я стал бы палачом для этой гниды. Нет, не дыба, не кнут, не удавка, и даже не огонь. Хочу крови на руках — солоноватый запах расплаты за предательство. Только я и нож! Не спеша, под «Black Black Heart»* срезал бы с него лоскуты кожи. Один за другим. Медленно пьянея от запаха крови и страха в его глазах. Я бы не дал ему кричать. Нет! Только тихо мычать в кляп. Как и не дал бы впасть в небытие. Уколы удержали бы его в сознании и не дали истечь кровью. Познания в медицине и анатомии мне как раз в помощь. Он бы сполна насладился всей силой моей ненависти и презрения. Я бы вырезал на его лбу имя предателя, чтобы в случае, если он выживет, каждый встречный знал, что перед ним стоит ИУДА. Еле успокаиваю в себе эту поднявшуюся волну Ярости, чувствуя, что еще немного — и раскрошу зубы. Новая порция водки, вкуса которой не чувствую, опрокидывается в полупустой желудок. Глаза выискивают «жертву» моего сегодняшнего настроения. И как вполне логичный завершающий аккорд сегодняшнего вечера: сижу голой жопой на потертом диване какого-то дешевого отеля и смотрю между своих ног на раскачивающуюся рыжую голову молоденькой девицы. Спецом выбрал из яркой стайки ночных бабочек ту, что шла вразрез со всеми моими вкусами. Может, сам себя ломал, наказывал за свою былую привязанность или легкомысленную беспечность. А может, мне сейчас уже откровенно пофиг, в чей рот спустить. — Да, блять, сомкни губы сильнее, — раздраженно рычу, чувствуя, как волны возбуждения то подкатывают, то уходят и никак не могут найти выход. Путаю пальцы в рыжих прядях, наматываю волосы на кулак. Еще, еще, грубо наталкиваю голову девушки, заставляя принимать по самое горло. Знаю, что трудно, немаленький мальчик. Но ничего, потерпит. Да и не вижу, чтобы ей самой было не по кайфу. Явно любит пожестче. А девчонка-то хорошенькая, может, кто-то назвал бы ее красоткой, смотрит на меня слезными глазами. Короткая юбчонка задралась до самой талии, демонстрируя ажурный край прозрачно-черных чулок. Наманикюренные пальчики все более уверенно ласкают яйца, бедра. Старается, отсасывает, а сама откровенно елозит на моей ноге. — Неужто так завелась, просто отсасывая?! — похабно улыбаюсь, кожей чувствуя влажные трусики. Похлопываю девчонку по оттопыреной щеке и не могу удержать себя от не присущей мне с девушками грубости: — С-с-сучка! Девчонка на миг замирает, но, встретив мой суровый взгляд, прикрывает глаза, пряча за наштукатуренными ресницами блядский блеск, продолжает жадно посасывать головку, как будто от этого зависит не размер гонорара, а сама жизнь. Рьяно облизывает ствол, обрисовывая каждую венку, пытаясь довести меня до разрядки. Откидываюсь на спинку. Не хочу ее видеть. Посторонние мысли, как воры, крадутся в голову, сбивают настрой. В отчаянии рычу, закрывая ладонями лицо, словно от этого уйдут образы и останется только ощущение влажного скольжения трудового рта. Куда там! За прикрытыми веками хоровод совсем неуместных картинок, подобно выхваченным памятью эпизодам странного сна. Кадр — окно, за которым дождь умывает листву деревьев, а небо прорезает вспышка молнии. Кадр — черно-белые кеды в маленьком пространстве лифта. Жмутся в угол, не желая контактировать с зашедшим соседом — большими ботинками. Кадр — ночь. Редкие огни проезжающих под окнами машин. И два ярких, отливающих красным глаза, что пристально смотрят, будто заглядывая в душу. Кадр — темные следы змеями опоясывают босые ноги и почему-то горят изнутри. Я словно бабочка, что хочет выпорхнуть из кокона, который стал слишком мал и некомфортен и… Выныриваю из видений. Да ебаный стыд! Вот уж точно две мои головы друг с другом не дружат. Девчонка старается промеж моих ног. Тихие стоны смешиваются с пошлым причмокиванием, возбуждение не спадает, но и кончить не могу. Тонкий пальчик девушки спускается под яйца и дотрагивается до звездочки ануса. В голове взрывается «Little boy»* мощностью 18 килотонн, начиненный чистой яростью, поднимается во мне ядерным вихрем и сметает ударной волной остатки разума. Распахиваю глаза и едва сдерживаю себя, чтоб не ударить шмару по лицу. Хватаю девчонку за руку. Резко меняясь местами, припечатываю затылком к подушке дивана. Нависая над ней, крепко сжимаю запястья одной рукой, чтобы знала, что лезть, куда не просят, не надо. — Рот открой. Язык высунь, — отдаю четкие приказы и сразу засаживаю член, едва приоткрываются раскрасневшиеся губы. Длинные волосы щекочут мои колени, пока грубо трахаю рот. Иррумация затягивает, отупляет. Вскидываю бедра, быстрыми резкими движениями. Накатывает долгожданная волна, и, грязно матерясь, кончаю. Спускаю на инстинктах, и все… Бесцветно. Бездумно. Никак. Никакого удовольствия. Ни эйфории, ни теплой истомы, которой наполняется тело после оргазма. — Все, Рыжик, продолжения не будет, — резко отстраняюсь. Натянув штаны, бросаю деньжат и сбегаю из этого мира сомнительных развлечений. Только от себя не убежишь. Как и от своей судьбы. Это я знаю, как никто другой. Странное желание затянуться, отравиться сигаретным дымом — ведь я никогда не курил. Еще сильнее хочу под горячие струи душа — смыть всю эту грязь с тела. Вот еще б знать, как смыть накопившуюся грязь с души́. Уже дома. Мыло, гель, мочалка, словно пытаюсь выскоблить ту чернь, что засела под кожей. Душ смыл паскудную энергетику безумного вечера и, увы, последние крупицы сна. Впереди долгая ночь, а за ней очередной напряженный рабочий день и значимый для меня вечер. — Я опустошен! — Обессиленно плюхаюсь в любимое кресло бывшего, вытирая влажные пряди и пытаясь привести мысли в порядок. На столе ноутбук сверкает окнами во все миры, но мне интересен только один — в котором живет Дэн, и который пока для меня закрыт. И мне до опизденения странно осознавать, что даже трах не смог выгнать мысли об этом парне. Я хочу разгадать энигму его многогранной души, только, кажется, это нереально. — Привет, Лис, — словно ощутив мое желание, услышав мои мысли, пишет тот, о ком думаю. Непроизвольно улыбаюсь. Мне кажется, вот так искренне я стал улыбаться, только общаясь с ним. По коже тут же разбегаются мурашки. Во мне будто просыпается голодная сущность, что тянет тонкие нити, пытаясь поймать его волну, и с легкостью это делает. Чуть не стону от накрывающих ощущений. Я ЕГО ЧУВСТВУЮ! Его энергия наполняет меня, а пальцы ловко набирают привычное: — Привет, Дэн…