*** Rammstein — Mein Teil ***
Комната боли в кроваво-багровых тонах. Крест, клетка, цепи, козлы, ряды девайсов, подвешенных на стене. Тьма твоей души словно сочится через поры, заполняя пространство, сгущаясь в углах. Съедает окружающие предметы, смещая их очертания на грань видимости. Из этой черноты выступаю я… — Я — твой Мастер. Я — твой Господин. Я — твой Бог! На губах играет надменная улыбка, в глазах — металлический блеск. Нарочитая небрежность в манерах. Подчеркнутая аккуратность в одежде. Черный шелк рубашки струится по торсу, бликуя в тусклом сиянии точечных светильников. Свободные брюки в тон безлунной ночи оставляют открытыми только босые ступни. Ты видишь меня, чуешь, как псина своего хозяина. Раздевайся! Приказ тоном, не терпящим возражений. — Да, мой Господин. Торопливо сдергиваю поло. Спускаю джинсы, боксеры. Стою перед Вами обнаженный, стыдливо прикрыв возбужденное естество и гладко выбритый пах. — Какая послушная девочка! Обхожу вокруг, разглядывая фигуру высокого, подкачанного мужчины. На колени, сучка! Это для тебя. Бросаю к ногам строгий собачий ошейник, который бренчит звеньями пристегнутой к нему цепи. Надевай! — Опускаюсь на холодный пол. Застегивая на шее пряжку, готов вилять хвостом, если бы он у меня был. С преданностью собаки смотрю Вам в глаза. — Кто разрешил?! Уничтожаю тебя взглядом.Ты на любого мужика так смотришь, мечтая подставить жопу под еблю и порку? Черная маска закрывает тебе лицо, лишая возможности видеть. Не хочу смотреть в твои блядские бельма! — Простите меня, мой Господин! Темнота обостряет ощущения, заставляя нервно дрожать. — ТЫ. НЕ ДОСТОИН. МОЕГО. ПРОЩЕНИЯ! С каждым словом наматывая на кулак цепь, натягиваю поводок, и черный ошейник, ощерившийся стальными зубами, туго стягивает горло. Ты… — Я презренный раб. Хриплю. Беззащитный, беспомощный, даже не смея шелохнуться без разрешения Мастера, жду Вашего приказа. — Ты никто! Выброшенная за ненадобностью замызганная шмотка. Потасканная шлюха. Грязь под ногтями! Сжимаю пальцы в волосах на затылке и с силой дергаю, заставляя запрокинуть голову. Если ты, блядь, думал, что я тебя выебу, то обломись. Мой хуй у себя в жопе еще надо заслужить. — Позвольте мне, и я сделаю все, что Вы прикажете. Возбуждение дергает член. Желание сжать его мутит сознание, но я не смею, боясь прогневать Вас. — Я не разрешал тебе говорить. Скольжу презрительным взглядом по слишком болтливым губам. Открой пасть, тварь! Высунь язык! Злобно улыбаясь, склоняюсь и, накопив слюну, сплевываю в широко раскрытый рот. Глотай! — Ммм… Стону от накрывающего с новой силой возбуждения, сглатывая то, что дает мне мой Господин. — Нравится, мразь? Удерживая твою голову за волосы, размахиваюсь и отвешиваю пощечину. Тащишься, когда тебя чморят?! — Согласно киваю. Да, я такой. Я хочу принадлежать, хоть и понимаю, что недостоин. Мое место на помойке, а не рядом с Вами, мой Господин. — Уткнулся мордой в пол! Слегка пинаю тебя в бедро и тянусь за тростью. — Прячу лицо меж согнутых рук, выставляя подготовленную для моего Господина задницу. — Дешевка! Кидаю взгляд на оттопыренные ягодицы и бесстыже выставленное напоказ, поблескивающее смазкой темное очко. Замах. Жесткий прут со свистом рассекает воздух, и хлесткий удар жалит твой зад. — А-а-ах! М-м-м… Боль заставляет сжимать ягодицы, но знаю, что заслужил, ведь я посмел желать Вас. Я грязь, что может осквернить мое Божество, и должен быть наказан. — Дворняжка! Совсем от рук отбился?! Жестокие удары один за другим ложатся на половинки, раскрашивая кожу в кровавые цвета. Жалости нет. Скот нужно понукать, иначе он сбивается с пути. — Прошу, Господин. Скулю, молю… От боли поджимается задница и начинают подрагивать бедра. — Что, неймется? Тростью скольжу по поджатым яичкам, промежности. Раздвинь жопу, покажи, как ты меня хочешь! Приказываю тебе. — С готовностью подчиняюсь. Сжимаю половинки и растягиваю в стороны. — Какой же ты бесстыжий! Блядь — и есть блядь! Смотрю на твой текущий конец, нажимаю на анус кончиком трости, дразню. Хочешь чего-то побольше?! Смотрю, как трость проникает в разработанную дырку, что наверняка повидала немало хуев. — Молю Вас, Господин. В заднице свербит. Зуд выбивает остатки мозгов. С члена капает, я как течная сучка. — Еби себя сам! Достаю ХХL фаллос и кидаю тебе. Я до такой мрази не дотронусь. — Да. Как пожелаете. Дрожащими руками обхватываю здоровенный хуй. Упираю основание в пол и седлаю сверху, чувствуя как имитатор грубо растягивает стенки ануса. Но я все сделаю, чтобы угодить моему Господину. — Двигайся, потаскуха! Больно хлестаю тебя тростью, наблюдая, как принимаешь в себя немалую длину. Нравится ощущать, как двадцать пять сантиметров растягивают твою кишку?! Отвечай!.. — Дэн, ты чем занимаешься? — ведро ледяной воды на раскаленное железо. Пш-ш-ш-ш… Аж дух перехватило. Лис в Сети. Стердаун*. Сканирует меня с головы до ног. Смотрит в упор убийственным взглядом борца ММА. И под этим взглядом вмиг до кончиков ушей заливаюсь краской Стыда, словно подросток, застигнутый матерью за дрочкой. Поджилки трясутся. Чувствую себя в клетке октагона*. Полуголая, модельного экстерьера герл, покачивая бедрами, проносит табличку «Раунд 1», и надо выстоять хотя бы пять минут. ГОНГ!*** My Chemical Romance - Vampire Money ***
— Ничем! — Затянутые в перчатки кулаки сжимаются. Разминочные удары разрезают воздух. Ш-ш-шух. Ш-ш-шух… Мы один на один. Меж нами нет рефери, и зрителей тоже нет. Я стою под прицелом его всевидящего ока. — Виртил?! — Резкий джеб* под дых выбивает весь воздух из легких. Пытаясь продышаться, облизываю враз пересохшие губы и чувствую: Ревность Лиса имеет запах и вкус крови. — Со свечкой стоял? — С разворота огрызаюсь мощным бэкфистом*, не собираясь уйти в лей-энд-прей*. Не привык ни под кого прогибаться, а тебе, Лис, и подавно не уступлю. — Сучок! — Злость молниями сверкает в глазах. — С кем?! — Соперник в оранжевых трусах кружит на ближней дистанции, источая смертельную опасность. Легкими скачками передвигается по рингу, примериваясь, куда поточнее нанести удар. — Отвечай! — Свип*, и я теряю равновесие. — С тобой! Время от времени. — Юлю, еле удерживаясь на ногах. Ложные выпады вправо-влево. Непросто сбить проницательного соперника с толку, но и сабмишн* он от меня не дождется. — НЕ СМЕЙ! — Левый кросс. — Мне! — Следом легкий отвлекающий. — Врать! — Длинный правый оверхенд* в корпус. Отлетаю в угол. Зверею! — Не смей! — Подныриваю, нанося левый боковой под ребра. — Мне! — Правый прямой в солнечное сплетение. — УКАЗЫВАТЬ! — Левый в печень. — Хороша была очередная забава? — Скользящий в плечо. — С тобой не сравнится! — Бью в грудь и тут же ухожу на среднюю дистанцию. — А со мной, Дэн, никто не сравнится. И ты это сразу поймешь, когда включишь верхнюю голову. — Унизительным поджопником прилетает лоу-кик*. Но меня такой фигней не вырубить. — Самомнение зашкаливает! Не слишком ли много на себя берешь? — Пытаюсь завалить бойца апперкотом*, но мажу, и кулак рассекает воздух. — В самый раз! — Противник не отступает ни на шаг, подавляя жестким прессингом. — А вот ты точно рако-лебеде-щукой один воз тянешь, только с места его так не сдвинешь. — Не переживай, я уже приехал, так что могу на одном месте хоть раком, хоть орлом, хоть рыбой топтаться. — Вот я и смотрю, что ты только и делаешь, что, в одном болоте буксуя, грязь месишь. — Удар в перчатки. — Тебе ТАКАЯ жизнь нравится? — На вкус и цвет товарища нет. — Высовываюсь из-за перчаток и тут же ловлю по сопатке. — А сегодняшнее «блюдо» как на вкус? Не обмануло ожиданий? — Резкий правый пробивает мою защиту. — На любителя! — Нагло скалюсь. Дразня соперника, открываюсь, сбрасывая напряжение с рук. — И точно не мое! — Я-то наивно полагал, что ты уже нашел СВОЕ! — Боец кружит вокруг меня, изматывая своей неутомимой верткостью. — А ты, оказывается, все еще в активном поиске? — Лис, переходя на ближнюю дистанцию, не моргая, испытующе смотрит в глаза. — И каково это, Дэн? — Исхитряется и прицельно бьет в челюсть. — Не тошно прыгать из койки в койку, пусть и виртуальную? — Я прыгаю?! — Отбиваюсь: дальней, ближней, дальней. — Это бабочки сами летят ко мне в сети. — Вижу, как Лис открылся, и бью из последних сил прямым под дых. — И ты в их числе! Дыхалка сбита. Соперник теряет преимущество. Валится на меня, сжимая в медвежьих объятиях. Стоим вплотную. Мутузим мелкими ударами то по печени, то по почкам. Не размахнуться как следует ни рукой, ни ногой. То ли обнимаемся любовно, то ли хотим убить друг друга. ГОНГ! Жар. Шум в ушах. Вскакиваю с кресла и буквально сбегаю в ванную. Надо смыть с себя энергетику поединка, которая кипит в крови адреналином и осознанием совершенной измены. «Измены… Какой измены? Я ему ничего не обещал. — Стою под холодными струями воды. Бешусь. Ищу себе оправдания, и от этого еще больше бешусь. — Он мне не муж! Не любовник! А кто мне Лис?.. Почему сейчас чувствую себя виноватым? И побежденным…» Побежденным?.. Да ни хрена! Капу в рот. Натягиваю перчатки. Мокрый, злой, выскакиваю на «ринг». Арианни Селесте* несет над собой табличку с надписью «Раунд 2». ГОНГ! — За лоха меня держишь? — Разъяренным зверем Лис сразу кидается в бой. — Или ты со мной! — Уклон под ведущую руку и прямым в голову. — Или еще с кем-то! — Наступает, припирая меня к сетке мелкими тычками. — На вторых ролях я не буду! — Левым боковым хук*. — НИКОГДА! — И я клацаю зубами, едва не выронив капу изо рта. — У меня никогда! — Обманные движения ногой, заставляя держаться на дистанции. — Никого! — Сжимаюсь в пружину, готовясь к прыжку. — Не будет! — Подлетаю, отталкиваюсь ногой от сетки и прицельно провожу хай-кик* в голову. — На первых! Вертушка срабатывает отлично. Мой оппонент мужественно держит удар, но пошатывается, переваривая полученную дозу жесткой инфы. Копит силу в кулаках. Сокращает дистанцию. — Я ТЕБЯ УБЬЮ! — Мощный удар рассекает бровь. — Слышишь меня, пиздюк?! — Железобетонная серия ударов спрол-энд-брол*, не сдвинешь, не обойдешь. Лис все время ко мне лицом. Собран. Опасен. Силен. Даже дыхание не сбилось. Взгляд зверя исподлобья. — Напугал ежа голым задом! — Ухожу в глубокую защиту, закрывая рожу перчатками. — С какого ты мне тут предъявы кидаешь?! — До тебя до сих пор не доперло? — Наступает противник. Удар с дальней вразрез на встрече дальней руки. Тут же двоечка, и дабл-джеб* отправляет меня в полет. — ТЫ МОЙ! Плюхаюсь спиной на пол. ГОНГ! Задыхаюсь. Мутит. Перед глазами кружат хоровод бесенята, что скалятся мне и тычут вилами, шепча шкодливо: «Сам виноват!». Пот градом. Сушняк. Нащупываю рукой бутыль с минералкой. Жадно пью, словно только что пересек финишную черту, пробежав «Песчаный марафон»* по Сахаре, и не за пять дней, а за эти минуты. Мысли распрямившимися пружинами торчат в разные стороны, создавая в голове хаос. Дышать… Дышать… Дышать… Красотка белозубо улыбается. Подняла над головой табличку «Раунд 3». Я не сдамся! ГОНГ! — Это ты так решил?! — Бросаюсь в атаку, перехватывая инициативу. — Меня спросить не забыл?! — Пытаюсь нащупать брешь в тактике бойца. Совершая обманное движение ногой, провожу супермен панч*, но едва дотягиваюсь до цели. — Да мне и спрашивать не надо! — наступает боец, а я прячу разбитый фейс за перчатками и проворониваю момент, когда руки Лиса мертвой хваткой смыкаются на моей талии. — Ты и сам прекрасно знаешь, что мой! — Иди ты на хер со своими познаниями! — Тело на рефлексах вспоминает сплоу*. Упираюсь ногами, перенося вес вниз. Сейчас ты почувствуешь всю тяжесть моей костлявой конструкции. — Решил на меня права предъявить? С чего бы?! — Ты ж не дурак! — Соперник напряжен, всеми силами пытается оторвать меня от пола и провести саплекс*. — Но видать, дурной… — Так найди себе не дурного… — Изворачиваюсь, пытаюсь выскользнуть угрем. Да какой там?! Каркнуть не успеваю, как уже лечу. Изворачиваясь, как кот, плюхаюсь на пружинящий пол на четыре кости, и тут же к моей заднице прижимаются крепкие бедра и до нервной дрожи напрягающий пах. Чуть не встаю на дыбы, пытаясь увернуть пятую точку от беспардонно интимного контакта. Но партнер не лыком шит — наваливается на меня всем своим весом и выворачивает руку в болевом приеме. Прижатый к полу, готов заорать и уверен: боец чувствует мое состояние, но безжалостен, до хруста в суставах гнет свое. — Я уже нашел, кого искал! — Соперник откидывается вместе со мной на спину и крепко обхватывает поперек живота ногами, сцепляя их в замок. — Не дошло?! Может, тебе прямым текстом надо?! Так лови! — Ни разу не нежно обнимает предплечьем за шею и перекрывает доступ кислорода удушающим приемом. — ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА ТРАХАТЬСЯ С КЕМ-ЛИБО, КРОМЕ МЕНЯ! Я ТЕБЕ ЗАПРЕЩАЮ! Ферштейн? Задыхаюсь. Держаться все труднее. Аргументов все меньше, как и приемов. И уже нет сил вести бой, дыхание хрипами вырывается из груди. Где рефери, который разгонит нас по углам, крикнув заветное «Брейк!»? И я готов совершить сабмишн*, похлопав ладонью по полу, но вот он — заветный ГОНГ! Между нами искрит напряженная пауза. Лис молчит. Я молчу. Смотрю на буквы в диалоговом окне и ничего не могу разобрать. Что говорил? Зачем? Почему? Все сливается в мутно-серые полосы. Я не проиграл, но и вкуса победы не ощущаю. Одна сплошная горечь запоздалого раскаяния. — Надеюсь, тебе сейчас так же хуево, как мне, — бросает Лис, растягивая окровавленные губы в оскале. — Дэн, я дам тебе время. Подумай. Прими решение. Определишься — звони. 8(9**)5**-*0 -**. И я даже не успеваю глазом моргнуть, как на иконке моего Елисея вместо огненно-живого кицунэ появляется синюшно-дохлый пес, и в этот миг мне самому охота сдохнуть. В меня словно плеснули ковш жидкого азота, который, вскипая, клубясь белесыми бурунами, вымораживает нутро до кристаллического состояния. Кажется, тюкни по мне молотком, и рассыплюсь на хреллиард осколков — не собрать. Ночь. Бесконечная. Без сна. Голова словно набита мукой, и в ней копошатся мысли-черви. Я настолько отчетливо почувствовал силки этого зверолова, что перехватило дыхание от невидимого ремешка на шее. Ощущение его силы и моей принадлежности. Он токсин, яд, что просочился под кожу, смешался с кровью, проник в мозг и сердце. Отравил меня, и это чувство — быть отравленным — мне понравилось. Я разозлился и зассал… Трус! Испугался своих желаний, фантазий. Испугался столь явственного признака влюбленности — когда с самого раннего утра, едва открыв глаза, и до поздней ночи, засыпая в своей одинокой постели под тихое тарахтение Маркизки, постоянно думаю о нем. И не только о нем, но и обо всем, что его окружает или может окружать. О том, какое небо сегодня будет над его головой. О том, что он ест и как спит. О том, какие на нем джинсы и какой марки под ними труселя. А еще особенно остро царапает мысль, что на него в этих самых труселях или без них, вполне возможно, кто-то смотрит прямо сегодня. И не исключено, что будет смотреть кто-то еще и завтра. А я и такой малости себе позволить не могу. Ни сегодня, ни завтра… Завтра… Настанет ли оно для нас? Сколько времени пройдет, прежде чем я дождусь его в Сети. И дождусь ли вообще. Нет. Я не хочу допускать даже малой вероятности того, что Лис не вернется. Он придет ко мне, а я буду ждать. Верчу в руке телефон. Набираю одиннадцать цифр, что огненным всполохом во тьме оставил мне Лис, и, не найдя в себе мужества нажать на вызов, убираю сотку с глаз долой. Потом… Все потом. Я, как долбаная Скарлетт О’Хара, унесенная ветром хз куда, не хочу сейчас ни с кем общаться. И слышать никого не хочу. Одно утешение — Маркизка, что ластится под рукой. Со мной никогда такого не было. Я стольким морочил голову, а потом безжалостно рвал виртуальные отношения, и ничего не дергало в душе́. А в этот раз увлек парня виртуальной игрой, и что самое страшное — не заметил, как увлекся сам. Увлекся так, что теперь, когда его нет рядом, кажется, не могу даже дышать. Сам себя загнал в тупик и не знаю, где из него выход. Отпустить его, оборвав отношения, или… А что «или»? Что я могу ему дать? Ну позвоню. Покаюсь. И все будет как прежде? Ночи переписок, болтовня по делу и ни о чем. Вирт, когда уже обоих припирает до немогу. Зачем он делает это со мной? Я-то понятно почему, а ему на кой хрен это надо? Он же, хоть и инопланетянин, но вроде бы нормальный мэн. Он же в реале любого под себя уложить может, однако упорно летит в Сети́ ко мне в се́ти. Ведь не вирта же он ждет от меня. Только решусь ли я на этот шаг? Что будет, если он увидит мое изуродованное лицо, тело? Увидит — и начнет жалеть. Превратит мою жизнь в постоянное самокопание и будет думать о том, что надо бы свинтить, но как этого убогого теперь бросить. А еще хуже того — в конце концов решится и оставит меня после того, как впущу его в свою жизнь. И я не посмею его удержать, но и предательства не переживу. Не-е-е… На хрен все это. Плавали — знаем… Выждать, нужно выждать. Надеюсь, уляжется снежный буран в душе. Рассосется ледяной затор там, где Гольфстримом неслось теплое течение при одном лишь его появлении в Сети. Надеюсь, вытает из сердца осколок льда, что так больно колет в груди. Время лечит, нужно просто выждать… Жду… Сутки завязли в эпоксидной смоле, в которой неумолимо тонет время и схватываются частицы минут. Я барахтаюсь в этом застывающем временном клее, пытаясь выползти, найти спасительный край, а его нет. Я не знаю, что делаю, не помню, что ем, и ем ли вообще. Какие-то механические движения, запрограммированные понятием «надо». Надо побриться. Надо убраться. Надо поработать. Только нужно ли мне все это? Жду… Еще сутки. Пустота. Я, кажется, ослеп. Тычусь по углам, как не открывший глаза котенок. Я как будто потерял что-то важное, что-то жизненно необходимое и никак не могу найти. Я заперт в вакууме. Нет… Я и есть вакуум… Жду… Третьи сутки. Тишина. Я, кажется, оглох. На голове наушники, и вроде бы индикатор звука бегает на вкладке. Но я ничего не слышу. И в этом гробовом безмолвии появляется жужжание какой-то помойной мухи. Раздражает. Нервирует. Ползает по столу. Телефон. На автомате принимаю звонок. — Привет, братуха! — на другом конце, антагонизмом моему настроению, фонтанирующий энтузиазмом Жентос. Пытаюсь вникнуть в его разудалый пиздеж, но понимаю, что вникать не хочу, и вместо слов слышу сплошное «бу-бу-бу». Не хочу я эту галиматью слушать. Не обязан. Не должен… Зато он должен мне! — Когда бабки вернешь? — перебиваю его трескотню, зацепившись за конкретную мысль. — Так я тебе о том и говорю, — обиженно тянет, будто объяснял геометрическую прогрессию туземцу, а тот бананы в уши засунул. — У меня крупная сделка наклюнулась. Проверну и с тобой рассчитаюсь. — Не представляешь себе, насколько я рад это слышать! С нетерпением жду исторического момента, — язвлю, но не кривлю душой, особенно в случае, когда на своем опыте оценил мудрость поговорки «хочешь потерять друга — одолжи ему денег». Другом мне Жентос никогда не был, так что я уже давно готов засунуть паяльник в жопу одному конкретному гондону, который так щедро кормит меня обещаниями вот прям сразу, как Бесы «Сказ»* допишут, вернуть долг. — Только одна проблемка есть. — Я еще не успел воспарить, как брателло возвращает меня с небес на землю. — Не подсобишь? — Если деньгами, то нет, — решительно закрываю благотворительный фонд «Помоги бедным родственникам». — Не-е-е, братан, — ноет в трубку заебанец. — Тачку одну срочняк перегнать нужно, а у меня, как назло, права забрали. Эти козлы еба… — Раз забрали, значит, было за что, — перебиваю кузена. Нет у меня настроения слушать очередную байку от человека, который с малолетства только и делает, что в какое-то говно наступает, а все вокруг за ним грязные следы подтирают. — Братан, ты что, мусоров не знаешь? — на кой-то бес начинает оправдываться Жентос, словно я рефери, что над ним красную карточку поднял. — Они найдут, к чему доебаться, а у меня теперь сделка горит. Выручай. — Почему я? Тебе больше дернуть, что ли, некого? — Да пацаны все при делах. Кто на заводе, а кто в конторах батрачит. Не вырваться никак, — как по бумажке зачитывая, без запинки выдает стопятьсот причин назойливый родственничек, но спинным мозгом чую: юлит. — А ты ж вольная птица. Перегонишь — и свои бабки заберешь, и сверху еще накину. — Мутишь ты что-то, чувак, — высказываю интуитивные опасения, зная наперед, что услышу от конченого пиздобола очередные стопроцентные гарантии. Их и слышу в следующий момент: — Дениска, сделка верняк. Тачку чуток подшаманить нужно, и все. Покупаст уже ждет и задаток внес. Выручай. — Документы, ключи, полис? — нехотя соглашаюсь, хватаясь за возможность не столько деньги вернуть, сколько в дороге забыться. Мне и правда надо развеяться, отвлечься от бесконечных мыслей о Лисе. Еще немного, и разлагаться начну. Почему-то именно в дороге, когда тело работает на автомате — сцепление, передача, газ в пол, когда врывающийся в окно ветер бодрит и вселяет Надежду, что все будет хорошо, когда ты один на один с собой, мысли начинают работать четко, а приоритеты расставляются правильно. — Так точно! Сейчас доставлю! — рапортует брат настолько радостно, как будто я ему лям баксов пообещал. — А с ОСАГО не менжуйся! Если что, дашь на лапу гайцу пятихатку и поедешь себе спокойно дальше. Расходы на форс-мажор беру на себя. — Все у тебя через жопу, Жентос… — обреченно вздыхаю, искренне надеясь, что это последний сюрприз. — Не ссы, прорвемся, — ржет парень в трубку, рассчитывая меня подбодрить. — Подгоняй доки. Жду, — заканчивая этот деловой базар, слоняюсь по комнате неприкаянным призраком. Кажется, уже все думы передумал. Ан нет! Еще одна выползла на свет. «Интересно, а Лис всегда за мной подглядывает?» — проносится в голове насажденный им бред, и я застываю на месте. — Лис? Ты здесь? — тихо зову и вслушиваюсь в тишину, будто пытаюсь получить если не прямой ответ, то какой-то тайный знак. Звонок. Вздрагиваю. Не столько внешне, сколько внутри что-то дернулось и напряженно затаилось. «Пиздец! Дожил. Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша». Выдыхаю и топаю открывать, точно зная, кто так нахально наигрывает на звонке футбольный клич. — Жентос, блять, я же не глухой. Хули трезвонишь? — не скупясь на эпитеты, приветствую «дорогого» гостя. Парень выглядит странно. Какой-то лихорадочный блеск в глазах, дерганые движения. — Ты, случаем, не болеешь? Вирусни мне только и не хватает от тебя подцепить. — Не, все нормально, — отмахивается кузен. — Денис, спасибо. Выручил! Я со сделки тебе сразу же долг верну. Вот доки, ключи, адрес… — Ахуеть… — Читаю мятую бумажонку и понимаю, что пиздюхать нужно аж шестьсот кэмэ в одну сторону. — Женька, ты, блять, подумал, как я туда доберусь? — Канешн! Я уже все порешал, — радостно скалится эта деловая колбаса. — Знакомый едет в ту сторону. Он тебя и подкинет. — Знал бы, хер согласился! — рыкаю недовольно. Мне совсем не улыбается ехать с каким-то левым перцем, но уже согласился, и давать заднюю выглядело бы совсем не по-пацански. — Когда выезжаем? — Тамир за тобой заедет завтра с утра. Я ему дам твой номер телефона. — А вот это уж на хуй! — пресекаю самовольничество. — Я не беру с левых номеров. Сам позвонишь. Поработаешь передастом. Тебе не впервой. — Сука ты все же языкастая. — Зато тебе, говнюку, помогаю. Давай, покеда, — подталкиваю тело на выход. Не люблю я все же гостей. Незваных — просто ненавижу. Мне хорошо одному в своей собственной клетке. Залезаю на страницу ВК в надежде новости полистать, послушать музыку, может, глянуть кино. В общем, успокоить нервы перед дорогой. А вместо запланированного релакса читаю переписку с Лисом. Отматываю дни и погружаюсь в странный лисий мир. Я сейчас в нем один и по-новому воспринимаю когда-то сказанные мне Елисеем слова. То, что раньше казалось шуткой, подъебкой, провокацией, сейчас понимаю как маленькие толчки в сторону осознания одной простой истины — я и правда нравлюсь ему. Читаю, и нервозность поднимается на новую высоту, потому что передо мной немым укором висит портрет дохлой псины. «Блять, что я натворил? Как все исправить? Как далеко я могу себе позволить зайти с Лисом?» — Туева хуча вопросов грибом ядерного взрыва разрастается в голове, и в мой мыслительный процесс счетчиком Гейгера в зоне повышенной радиации вклиниваются щелчки входящих сообщений. Чпоньк-чпоньк… Открываю дверь. — Дэн, не оставь меня, друг милый, дай ты мне собраться с силой. И до вешних только дней, прокорми и обогрей, — ноет Муха-горюха, слово в слово как стрекоза по Крылову. — Оставь меня, Горюха, я в печали, — отмахиваюсь от любящей подеприть гостьи. — Ты ж видишь, что у меня на вратах Теремка написано «Не трогай — убьет!». Только с грохотом захлопываю дверь, как назойливая мелочь, аккуратно сложив прозрачные крылышки, бочком протискивается в окно. — Дэн, мне после вчерашнего грустно, и притворяться, уж прости, не умею. — Создавая сквозняк непрерывным хлопаньем длинных ресниц, летит поближе к любимой кухонной утвари — самовару и садится на варенье, продолжая сочинять стихотворенья: — А причин убивать Мушку вообще нет, я ж тебя ни разу не трогала. — А ты хочешь потрогать? — интересуюсь, насколько далеко просчитаны ее планы на «попить чайку». — Давай! Только я сегодня какой-то вялый. И притворяться, уж прости, не получится. — Вот сейчас тебе точно повезло, что мне тебя не достать, — Горюха устрашающе протягивает в мою сторону членистые конечности, вооруженные шеллаковыми когтями, и продолжает плеваться угрозами: — А то красовался бы уже с кровавыми бороздами на своей наглой физиономии. — Пф-ф-ф… — фыркаю в монитор, радуясь своей безнаказанности. Борозд мне и своих хватает, а инет вещь хоть и глобальная, но в этом плане вполне безопасная. Найти в паутинных дебрях конкретного паучка не так-то просто, а вычислить его дислокацию в реале — законными способами нереально. Поэтому спокойно сотрясаю воздух мухобойкой: — Напугала дикобраза кактусом. Чпоньк-чпоньк… Открываю форточку. — Дэн, мне реферат по репеллентам нужно написать. Помоги, плиз-з-з-з-з-з… — сквозь москитку протискивается и противно зудит над ухом Комарик-пискарик. Молча сую в розетку фумигатор, отправляя кровопийцу в игнор. Чпоньк-чпоньк… Открываю дверь. — Дратути-и-и, — на пороге Теремка лупит зенки Лягушка-квакушка. — Как ваше ничего? — Если кратко, то — ничего. Если в подробностях, то ничего пойдет, — надеясь, что благополучно отболтался, тяну дверь на себя, вспоминая вселенскую мудрость, вложенную в уста, по моим подозрениям, моей прошлой реинкарнации: «Всю жизнь я страшно боюсь глупых. Особенно баб. Никогда не знаешь, как с ними разговаривать, не скатываясь на их уровень»*. — Дэн, через полгода до меня дошло, что во многом ты был прав, а я явно чушь несла, — квакушка нагло всовывает ласт между дверью и косяком. — Однако, полетав с утками по миру, я кое с чем не согласная. — Поднимает перепончатую лапку на манер Ленина на броневике и продолжает лозунги толкать: — Свобода и независимость — хорошо! Но свое болото ближе к телу! — Ты меня не удивила, — наступаю на зеленую лапку, пытаясь освободить дверь. — Тебе в зеленой трясине комфортно, потому что ты относишься к весьма многочисленному подвиду женского населения, который в народе зовут емким словом — овуляшки! — Выставляя в проем дуло духового ружья, пуляю ядовитыми дротиками: — Объяснять таким, что жить можно по-другому, бесполезняк. Их существование подчинено одному-единственному фактору, — целюсь земноводной прямо в глаз и не промахиваюсь: — Базальной температуре! — Ква-а-а… — отлетает от двери Квакушка и, плюхаясь в лужу, конвульсивно, как будто под током, дрыгает ластами. — Не понимаю, с чего такие выводы. — А тебе понимать нечем! — Делаю умозаключение тем, чего у меня палата, что из гуманных соображений к себе любимому нужно добивать: — Ваш брат и без половины мозга нормально живет, а оставшуюся часть использует только с одной целью — плодиться и размножаться. — Злой ты! — кидает смехотворное обвинение зеленое создание. — Не представляешь себе, до какой степени, — хищно скалюсь, поднимая рептилию за аппетитную лапку. — Квакушка, мне тебя охота во французский ресторан отправить… На кухню, — делано медленно облизываю губы и сглатываю слюну. — Но поскольку двумя твоими тощими окорочками даже червячка не заморить, поживи еще, икру отметай, стрелу на болоте поищи, может, тебя какой Иванушка-дурачок в (‿|‿) поцелует, — выпятив губы, тянусь к лягушкиной попке, но останавливаюсь на полпути. — И превратишься ты из глупого пучеглазого головастика в не менее глупую и пучеглазую, но более истеричную лярву — ЯЖЕМАТЬ! — Щелчком отправляю лягушонку в очередной круиз с перелетными утками. Может, хоть с ними не рискнет мухоловку разевать. — Кво-о-олочь… — прилетает мне ответ, и я бы порадовался, если бы знал, что слышу именно «прощальный салют», только уверен: это всего лишь «До свидания». Чпоньк-чпоньк… — Дэ-э-эн, не игнорь меня. Ну паз-з-зяз-з-з-я, — опять зудит сука-Комарик, а меня аж передергивает этот мимишный сленг. Игнор! Чпоньк-чпоньк… Взгляд в дальний угол. — При-и-ивет, — пищит из дырки в полу Мышка-норушка и смешно дергает усатым носиком, смакуя тянущиеся со стола ароматы. — Дэн, я тут отложила все дела, чтобы задать глупый вопрос. Можно? — Нельзя! — перевожу взгляд с Маркизки на мысли о мышеловке. Но Маркизка, сытая и довольная, мирно посапывает в своей коробульке, а механических убивашек на расстоянии вытянутой руки не находится, придется все самому — тапочкой. — Я такой фильм глянула про шарики, — видимо тугая на ухо, Норушка набирается храбрости и, выползая из норки, огорошивает продолжением: — Вагинальные. Недоуменно таращусь на пугливого зверька, ковыряясь пальцем в собственном ухе. Может, у меня те же со слухом траблы? Ни хрена! Мышонка, все так же опасливо озираясь по сторонам, упорно крадется к моему столу и продолжает изгаляться: — Там одна Золушка с ними в (Y) на бал поехала, — ловко вскарабкивается на столешницу, устраивается поближе к яствам и набивает за обе щеки ванильные сухарики, продолжая занимательный рассказ. — В карете сидела, по красной дорожке ходила, на пиру пировала, менуэт танцевала. А мне любопытно, как они из нее не выскользнули? И вообще, ей было удобно? Чувствуя себя вареным раком, хуею. Я-то наивно полагал, что являюсь человеком без комплексов, но мелкий грызунчик меня явно умыл. Надо срочно исправлять ситуацию. Исправляю. — Норушка, точно знаю одно: ходить на базар за медовой брагой с анальной пробкой — меганеудобно, — осторожно заношу над серенькой приблудой китайский сланец. — И хотя жопная игрушка приносит поначалу массу неприятных ощущений, но из этой дырки не выскальзывает. Что касается вагинальных шариков, предлагаю попробовать на себе. Обещай, что потом поделишься впечатлениями! — хлестко шлепаю по заднице развесившую ушки гостью своего Теремка. — Пи-и-и-и… — градом роняя бусинки-слезки, пищит Норушка. Скалит мелкие резцы, пытаясь кусануть за палец, и грозит крохотным кулачком: — Отольются тебе мышкины слезки. — Да-да. Жду не дождусь, когда ваш крысиный король на меня свое войско натравит, — большим пальцем вверх одобряю ее воинственные планы. — Меня уже давно утомила ваша мышиная возня у меня в подполе, и я для вас волшебную дудочку припас, — машу перед носом мелкого вредителя литровой клизмой. — Оптом в канализации утоплю. — Дэн, а может, не надо дудочку? — пятится к норе Норушка, опасливо косясь на не такой уж и тонкий наконечник. — Меня по этим катакомбам иногда заносит куда-то… — В том-то и дело, что тебя не куда-то заносит, а в мой Теремок. Причем неизвестно зачем. Соскучилась? Так и скажи, я пойму. Знаю — без меня скучно. Только сейчас мне не до сладкоречивых чаевничаний. По-хорошему советую — пиздуй в свою норку, но если что, обращайся, я всегда готов к общению. — Не понимаю, почему мне так трудно вконтачить с тобой. Честно, не понимаю! — Традиционно махая хвостиком, мышонок соскакивает со стола мне на пах, пытаясь, видимо, разбить все яички. Но поскольку я не менее традиционно успеваю прикрыть центр моей вселенной, ныряет в норку, которую она сама и прогрызла в стене, а не в ту, про которую подумали некоторые пошлячки. Разве что дверью не хлопая, ввиду отсутствия таковой. Чпоньк-чпоньк… Барабанная дробь в дверь. Открываю. — Дэ-э-э-н… я так надралась. Ты не представляешь… — подпирает косяк в дупель косая Зайчишка. — Зайка, может, пойдешь трын-траву косить? — аки благородный муж посылаю надравшегося по сусекам малоруссака не на хуй, как охота, а к Морфею в гости. — А то я сегодня ружье на стену повесил, может и выстрелить. — Не-е-е… Я на лабутенах не стою. — Дыша перегарилкой, продолжает гнать агниябарто: — Со скамейки слезть не смог, весь до ниточки промок. — Звякни братишке-Волчишке, пусть он тебе сопли подотрет, — показываю стволом дробовика направление. — Его трогать низя-я-я… — заглядывая косым глазом в дуло ружья, пьяно икает. — К братику вульф-френд нагрянул. Так что они щас дуэтом воют. Ему не до меня. — А меня это должно ебать? — передергиваю затвор, ни разу не собираясь вступать в либеральную партию деда Мазая. — Ну Дэн, поговори со мной. Мне так скучно-о-о… — Скучно тебе? Давай оторвемся! — согласно мотаю головой. — Давно хотел тебе сказать: «Зая, ты беспросветная ДУРА!». — Залп. Зайка, поджав ушки и хвостик пупочкой, скачет в прекрасное далеко, откуда ветром доносится волчий вой. Выплевывая изо рта кроличий пух, разочарованно провожаю взглядом сверкающие пятки. Ну вот, а я только решил повеселиться… Чпоньк-чпоньк… «Веселье» продолжается. — Дэн, ну будь другом, — нудит нудный Комар, оправдывая свое определение. — Мне к понедельнику надо Тараканищу реферат сдать, а я немного занят. — Над компом пищишь? — Неее… Пищу, только когда на воздушном шарике еду. — Я так понял, ты предлагаешь мне за тебя реферат напищать, пока ты там «немного занят»? — А ты можешь? — Блять!!! Прям три «Н»: наглый, наивный, нудный. — Конечно могу!.. — аж челюсть сводит от злости. — Могу послать… на все 33 буквы. Так что ноги в руки и пиздуй в…. — не могу выбрать верный адрес, но вовремя замечаю его у себя на рабочем столе. — В гугл!!! Чпоньк-чпоньк… У меня тут проходной двор, а не Теремок. Рассматриваю в глазок, кого еще ко мне на порог принесло. Знакомые все лица! — Слушай, мальчик, ты че такой дерзкий? — скалится на меня Волчишка — вирт-братишка, одетый по последнему писку моды в лайкровые стринги с молнией от и до и заклепанную БДСМ-сбрую, небрежно накинув на плечи, видимо для приличия, шикарную каракулевую шубку. — А меня таким мама родила. — Ищу глазами строгий ошейник и хлыст пожестче. — К тебе же вой-френд на красный фонарик заглянул, и чего ж тебе там не ебется? — Ты почто Заю-у-у-у-шку обидел? — воет под дверью модный малец, нагло игнорируя мои скромные вопросы и старательно нарываясь на индивидуальный курс дрессировки. — Зайка ученый, на трех вышках крученый. А ты… — А я не по корочкам сужу, — хватаю Волчишку за загривок и потуже затягиваю ремень на шее. — И встречаю не по одежке, — вытряхиваю переярка* из сутенерского прикида. — Зато провожаю пинком под зад, — не моргая, таращусь в глаза серому чудику, возомнившему себя защитником и покровителем местной секс-индустрии, и поясняю: — Особенно тех, кто мой Теремок с БДСМ-балаганом путает. — Самый умный выискался? — щелкает перед носом зубами Волчишка, пытаясь запугать меня воЙинственно топорщащимся в стрингах настроем. — Я, во-первых, не самый глупый, — выворачиваю зубастику лапы, сковывая браслетами за спиной. — А во-вторых, знаю цену своему личному времени, — пара мощных прищепок на соски, послушать, как щас споет этот любитель зайчатины. — И меня бесит, когда не знающие чем себя развлечь тупые пезды его всякой хуйней засирают! — хватая с полки электрошокер, с наслаждением пропускаю через серую шкурку 3 Вт особо острых ощущений. — П-п-полегче на п-п-поворотах. М-м-мне З-з-зайка не п-п-просто сестра, а лучший д-д-друг. Смотрю, как трясется под напряжением мазафака, и понимаю, что ему моя дрессировка в кайф. Только вот мне его сабспейс на хрен не сдался. Мне с ним это ни разу не в кайф. Мне б его сабдропнуть какой-нибудь особо жесткой практикой, чтоб больше не лез ко мне в Теремок. — Так вот подбери свою косую Крольчиху, — дергаю на обдолбыше стринги за резинку так, что эластичная тряпка впивается в промежность, — и развлеки! Например, занимательным рассказом об особенностях утренней дрочки. Развлекаюсь как могу, чувствуя, что с волками жить и по-волчьи выть я не желаю. У меня свои песни, и с кем спеть их — сам выберу. — Слушай ты, пиздю-у-у-у-к, я тебя найду-у-у и уебу-у-у! — подвывает волчок арию, что больше смахивает на собачью брехню. — Ага, давай, найди! — засовываю в болтливую пасть внушительного размера шарик и застегиваю пряжку намордника. — Уже готовлю вазелин и гондон! Блокирую пустобреха. Найдет он меня, как же… Вот когда один рыжий плут мою дислокацию вычислить стращал, я действительно зассал, а от тебя, Волчонок, я, как от бабки с дедкой, уйду. Ищи ветра в поле… Пока еще и Медведь какой не приперся, вешаю на дверь амбарный замок и ухожу со страницы. Вот ведь… построил очередной Теремок. И вроде всем в нем места хватает, только того, кого я хочу в нем видеть, — нет. Оказался Лис зверем непростым. Жить со всем этим зоопарком под одной крышей не хочет. За одним столом сидеть и одну кашу хлебать не желает. Хвостом вильнул и свалил на все четыре стороны. А мне вслед за ним покатиться охота. Заложить в этом Теремке динамит, поджечь фитиль и, спрыгнув с подоконника, go, как тот Колобок, что от всех ушел. Надоело чувствовать себя кондитерским изделием, от которого то один, то другой так и норовит кусок отхватить. Не хочу, чтоб меня на части рвали. Хочу целым, красивым, здоровым к Лису на носок. Пусть он меня съест…