Тихий взрыв

Дин продолжал иногда проводить вечера с Лизой, реже с Бенни или даже с Лизой и Бенни, и эти вечера ему нравились, но он не мог отогнать мысль о том, что предпочёл бы сейчас быть с Сэмом и Касом. Это было немного странно, но он был рад даже тем вечерам, когда они смотрели фильмы, выбранные Сэмом. В общем-то, он выбирал неплохие вещи, тот же «Король говорит» Дину понравился, но вот Касу — нет, и Дин гадал, как много времени потребуется Сэму на то, чтобы понять, что Каса просто не вставляют исторические фильмы. Словно бы в упор этого не замечая, Сэм выбирал их с завидным постоянством, так что в итоге они надоели и Дину тоже. Хотя «Игра в имитацию» ему понравилась; в частности потому, что главного героя изрядно помучили из-за его ориентации, и Дин счёл удобным завести об этом разговор. Если честно, ориентация Каса была для него загадкой, иначе он давно бы уже запер их с Сэмом в столовской подсобке. А если бы Сэм и после этого ступил, заперся бы с Касом сам, потому что, что греха таить, Кас был потрясающим. Иногда он даже думал, что Сэм не дотягивает до его уровня (обычно это происходило, когда они с Касом оказывались на диване рядом и соприкасались локтями или даже бёдрами), но потом вспоминал, что ему-то до уровня Каса и подавно далеко. — Страшно подумать, — как бы задумчиво произнёс Дин, — что когда-то гомосексуализм карался законодательно. И ведь совсем недавно. Правда? Сэм упрямо поджал губы и ответил ему свирепым взглядом: «Я вижу тебя насквозь». Дин отказывался понимать, почему Сэм принимает в штыки все его попытки сблизить их с Касом. — Да, — согласно кивнул Кас. — Действительно страшно. — Мне, конечно, девушки нравятся больше, — гнул свою линию Дин, — но я открыт для всего. — Не выдумывай, — жёстко оборвал его Сэм. — Какие выдумки? — обиделся Дин. — А ты, Кас… — Не приставай к Касу с личными вопросами! Дин был уверен, что Кас сурово ответит Сэму, что сам в состоянии решать, в какой степени вопрос является личным, но тот, к его удивлению, опустил взгляд и поджал губы. Дина это почему-то обидело. Он вообще не считал ориентацию чем-то, что имеет смысл скрывать, но скрывать от них с Сэмом… Впрочем, если ему есть что скрывать, то он однозначно не гетеро. Хотя и геем он был не обязательно; мог бы оказаться и асексуалом или ещё кем-нибудь, вариантов было предостаточно. Решив, что мало ли какие у Каса могли быть причины, Дин не стал наседать, но осадок от обиды всё-таки остался. Ненадолго, конечно. На Каса нельзя было обижаться долго. Следующим утром, когда Дин принёс ему завтрак, Кас, какой-то растерянный, заявил, что видел странный сон. — Что там было? — поинтересовался Дин, садясь за стол с бургером. У него было около получаса до следующей доставки, и Кас это уже знал. Они каждое утро общались в течение этого получаса, когда Кас завтракал, а давно позавтракавший Дин перекусывал, и особенно приятно было иметь дело с Касом, отведавшим фирменного Динова бургера. У Дина была мысль делать их каждый день, но он решил, что не стоит Касу привыкать — вдруг эффект понизится. Кроме того, Кас иногда всё-таки принимался капризничать и требовать свои жареные овощи. — Да… так, — уклончиво ответил Кас. Дин, тоже не имевший иммунитета к власти собственных бургеров, поддался блаженству и сболтнул: — А мне как-то приснилось, что ты вытащил меня из чёрной дыры. И сказал, типа твой проект завершён удачно. Что-то такое. Кас замер, резко оказавшись раза в три растеряннее предыдущего, и Дин тоже замер: — Я сказал что-то не то? — Нет, — Кас вздрогнул и вернулся к бургеру. — Нет, просто… — Ты работаешь над тем, чтобы вытащить что-то из чёрной дыры? — прошипел Дин. Комната вроде как должна была быть звуконепроницаема, но переход на шёпот придавал атмосфере таинственности. Кас закусил губу. — Возможно. — О, — Дин моргнул. — Ну, э… меня теперь расстреляют? Кас, не сдержавшись, фыркнул. — Если кому-нибудь расскажешь. Неужели я как-то выдал себя в разговоре? Дин напряг память. — Да нет, Кас, — сказал он. — Не бери в голову. Сон был странный. Там ещё ад был в чёрной дыре, так что… — Если честно, у меня возникло ощущение, что Сэм знает, над чем я работаю… — Не знает, — заверил его Дин. — Я его спрашивал — не над чем ты работаешь, конечно, а знает ли он, над чем, — так он сказал, что вообще не в теме. Даже не знает, в каком ты направлении двигаешься. Совершенно. — Мне показалось, — Кас покачал головой. — Он так заговорил о чёрных дырах… — Ну так фильм был об этом, Кас. А о вытаскивании он ничего не говорил. И вообще, мне больше запомнилось про белые дыры. Жаль, что их не существует. — Я не говорил, что их не существует. Я сказал, что их существование гипотетическое. — Ну вряд ли бы мы не заметили штуку, из которой что-то вываливается! — не согласился Дин. — Некоторые считают, что Большой взрыв и был возникновением белой дыры. Они молча доели, глубоко задумавшись, и Дин вдруг сказал: — А я понял теперь, почему ты так сказал про энтропию. В смысле, что кто-нибудь может сказать, что ты пытаешься её понизить. Потому что так всё и выглядит… Странно даже, что я что-то такое понял, правда? — Ничего странного, — вздохнул Кас. — Я знал, что ты очень умён, но даже и не подозревал, насколько. — Брось, — отмахнулся Дин. — Просто сон. А тебе стоит поработать над покерфэйсом. И расслабься. Никто ничего не знает. И не узнает. — Спасибо, Дин, — серьёзно сказал Кас, и Дин вдруг почувствовал себя ужасно глупо. От него косвенно зависело что-то важное, и это было странно. Из пустой болтовни вдруг выросла дикая ответственность. — Надеюсь, здесь прослушки нет, — сказал Дин. — А то меня настигнет луч смерти. Или отравление. — Думаю, проще устроить утопление, — заметил Кас. — Не будет никаких комиссий, и бумажек меньше. Он сказал это так же серьёзно, как и до этого «спасибо», и Дин расплылся в широкой улыбке. А выйдя за дверь, подумал, что неслабо втрескался в этого необычного ботаника, пытающегося совершить невозможное, обожающего бургеры и не умеющего хранить покерфэйс. Дин весь день не мог найти себе места. Запасть на кого-то, кто нравится его брату, было ещё терпимо, потому что он мог держать себя в руках. Влюбиться в этого кого-то — совсем другое. Он, конечно, сумеет отойти в сторону ради Сэма, так что совесть его будет чиста, но что ему делать, когда Сэм и Кас начнут встречаться? Они трое заперты в этом бункере чёрт знает на сколько, и Дин просто не сможет продолжать устраивать им киновечера, когда они будут сидеть на одном с ним диване, обнимаясь, не сможет продолжать приносить им завтраки, зная, что может застать их спящими в обнимку, не сможет смотреть в их сияющие полные любви глаза, когда они наконец сойдутся. «Наконец» — ключевое слово. Не похоже, чтобы Сэм торопился достичь этого «наконец-то». То есть да, он постоянно говорит о Касе, он стремится проводить с ним как можно больше времени, но… Дин не замечал, чтобы Сэм старался коснуться его невзначай или задерживал на нём взгляд дольше положенного. Может, он не замечал этого потому, что сам постоянно таращился на Каса. А может, Сэм просто… вовсе и не влюблён в Каса? А, например, восхищается им как учёным или типа того? Но слишком уж он эмоционально реагировал на подначивания Дина по этому поводу. Измаявшись к вечеру, Дин грохнул ужин Сэма о стол так громко, что тот подскочил, чуть не выронив блокнот, в котором что-то чёркал. — Что? — испуганно спросил он. Дин сжал кулаки. — Тебе нравится Кас или нет? — спросил он. Вышло вовсе не небрежно, а резко и даже обвинительно. Сэм ошарашенно раскрыл рот, и Дин торопливо добавил: — В смысле… я спрашиваю, потому что… ты много времени с ним проводишь, и… Это был какой-то бред, но Сэм почему-то вздрогнул, услышав эти слова, и выпалил: — Да, — он поднялся с кровати и отвернулся, оказавшись к Дину спиной. — Да, нравится. Я просто… мне нужно время. Немного времени. Понимаешь? — Понимаю, — обречённо сказал Дин. — Конечно, понимаю. Знаешь… занеси ему сегодня его ужин, ладно? Я… хочу лечь пораньше. Что-то чувствую себя не очень. — Да, — сказал Сэм. — Конечно. Наутро Дин сказал себе, что вчера среагировал слишком бурно. То, что он ощутил вчера к Касу — обычный прилив тёплых чувств. Будто это первый раз, когда ему нравится кто-то, с кем ничего не выгорит. Не первый. А вот Сэм, похоже, переживает кризис ориентации. Чем ещё объяснить его невероятную заторможенность? Даже странно. Он всегда казался Дину открытым… всяким таким вещам. Когда он принёс Касу завтрак, тот первым делом спросил, как он себя чувствует; Дин не сразу вспомнил, что вчера сказался прихворавшим. Он собирался было сказать, что и сейчас чувствует себя не очень и хочет пойти прилечь, но Кас казался искренне расстроенным, и Дин сказал, что уже полностью в порядке. — Хорошо, — улыбнулся Кас. — Я уже подумал, что тебя и вправду отравили. Дин рассмеялся. — Меня голыми руками не возьмёшь, — сказал он. — А ты как? Как успехи? — Не очень, — признался Кас. — Думаю, мне нужен толчок. Есть некоторое неудобство в том, что работаешь один и даже не можешь ничего ни с кем обсудить. — Можешь со мной поговорить, — предложил Дин. — Суть я знаю, а остальное не пойму, так что ничего страшного не случится. — Прекрати так говорить о себе, — возмутился Кас. — Ты схватываешь на лету. Дину было что на это возразить, но он уже знал, что Каса не переубедить. — Так… у тебя в лаборатории клетка с ручной чёрной дырой? Ты кормишь её и ждёшь, пока она поделится чем-нибудь в ответ? А потом она вырастет, съест тебя, потом всех остальных и всю планету, а за ней и вселенную? Кас закатил глаза. — У меня нет никакой клетки, — сказал он. — Только компьютер и дурацкая машина, в которой я ничего не понимаю, но без которой мне не обойтись. В компьютере я, впрочем, тоже ничего не понимаю. Иногда мне кажется, что и в чёрных дырах тоже. — Прекрати так говорить о себе, — передразнил Дин. — Ты схватываешь на лету. Кас посмотрел на него с укором. — Кроме того, — сказал он, — такая маленькая чёрная дыра долго не протянет и не сможет никого… съесть. Она распадётся за счёт потерь от излучения Хокинга. Дин моргнул. — То есть она всё-таки что-то теряет? Кас уклончиво мотнул головой, и Дин поднялся. — Ладно, привет морской свинке, — сказал он. — Пойду, у меня свои не кормлены. — У меня нет морской свинки, — непонимающе нахмурился Кас. — А у тебя разве есть?