stories

Скрип половицы в утренней тишине кажется таким громким, что Сюани испуганно сжимается и жмурится, прислушиваясь к звукам наверху. Все же, ей везет, наверное, потому что вокруг также тихо. Девушка осторожно снимает с ржавого гвоздя, служащего крюком и вешалкой одновременно, темный плащ. И ничего, что он мужской, даже хорошо. Спрятав светлые волосы под большим капюшоном, она выходит из небольшой лачужки, бесшумно прикрывает дверь и на цыпочках несется прочь от своей тюрьмы. До главного порта города три часа пешком, а Мин Юнги проснется с первыми петухами. То есть, через каких-то жалких полчаса, поэтому ей стоит поспешить. Одинокий домик охотника остается далеко позади, но Сюани не сбавляет шага, потому что на окраине города подобных лачужек – дюжины. И если она попадется одному из этих мужланов, возомнивших себя вершителями судеб, то пиши пропало. Блондинка понимает, что больше никто не будет к ней так же «добр», как Юнги. Охотник, пусть и держал ее в темном сыром подвале, редко позволял себе плохое обращение. Поил зельями, ослабляющими организм, редко кормил, иногда выплескивал на нее ушат холодной воды, но ни разу за несколько лет не пугал огнем или скорой расправой. Он был… хорошим? Конечно, по сравнению с другими охотниками, о которых блондинка была наслышана. Внутренние часы подсказывают, что Юнги уже проснулся. А может даже начал искать беглянку. Сюани все равно, потому что просыпающийся город завораживает. Она с интересом разглядывает сонных людей, что плетутся мимо нее. С опаской задирает голову, когда слышит, как в верхних окнах высокого дома переговариваются мамаши. Незаметно забирает аппетитно пахнущие, свежеиспеченные булочки, выставленные на всеобщее обозрение перед уютной булочной: пекарь как раз отходит за новой порцией выпечки, а Сюани запоминает местоположение заведения, чтобы когда-нибудь обязательно вернуться и заплатить за еду. Мама всегда говорила ей, что красть – плохо. Особенно у хороших людей. Через час она добирается до главной площади. Прямо посреди стоит пугающий размерами столб – тот самый, на котором сожгли многих ее сестер. Сюани обходит его стороной и кутается в плащ сильнее, потому что вокруг слишком много людей: рабочие спешат на работу, дети – в школу. Блондинка не успевает отойти далеко, когда слышит звонкий голос мальчонки, возвещающий всех, кто его слушает, о ярмарке. - Ярмарка, веселая ярмарка! – кричит ребенок, размахивая в воздухе яркой шапчокой совсем не по размеру. – Сегодня на нашей площади пройдет ярмарка! Юнги когда-то рассказывал ей о ярмарке. О торговцах, приезжавших издалека, продававших неведомые вещицы, радовавшие глаз. О скупщиках, что могли перекричать кого угодно, лишь бы снизить цену и приобрести товар за гроши. О мошенниках, которые сладкими речами заманивали глупцов и отбирали у тех золото и драгоценности, да так, что те даже не замечали очевидного воровства на глазах честного народа. В тот вечер охотник был особо словоохотлив и легко отвечал на все вопросы своей пленницы, добродушно улыбался и даже пару раз коснулся светлых волос, заправляя выбивающиеся прядки за девичье ушко. Сюани решает, что успеет забраться на корабль позже. Это первая ярмарка за всю ее недолгую жизнь. Девушке удается найти плотный платок, под которым она прячет светлые волосы. Она не боится вовсе, прячет плащ в укромное местечко под захудалой лестницей старого пансиона и несется в оживленную толпу, собирающуюся на площади. Торговцы предлагают свои товары, скупщики громко кричат, переругиваясь с ними. Юнги был прав, когда говорил, что на ярмарках очень шумно и ярко. К полудню, когда солнце светит высоко-высоко над головой, а тени исчезают, Сюани спешит за плащом, чтобы успеть на ближайший корабль. Как раз к порту бегут те самые скупщики, сумевшие выторговать забавные безделушки. - … а ведьму-то хоть поймали? – слышит она обрывок фразы и спотыкается на ровном месте. Охотники стоят совсем рядом, перешептываются между собой, опасливо оглядываются и держат руки в карманах. Сюани незаметно прячется за их спинами, потому что любопытство терзает. - И когда ее сожгут? – спрашивает низкорослый мужчина с огромным шрамом на все лицо. - Завтра, на рассвете, - грубо отвечает второй, коренастый брюнет, за спиной которого девушка и стоит. - Забавное будет зрелище, вот народ потешится, - гадко хохочет коротышка, отчего девичьи ладошки непроизвольно сжимаются. - Я слышал, сегодня на ярмарке этих ведьм собралось очень много, - доверительно шепчет брюнет, наклонившись к другому. – Они, эти глупые женщины, любят строить из себя людей. - Значит, не зря я захватил с собой веревки и ножи… Сюани больше не слушает. Затыкает уши руками и бежит прочь, не видя дороги, потому что страх овладевает всем ее существом. Потому что кто-то вслед кричит громкое и пронзительное: «Ведьма! Ведьма на ярмарке!». Ей кажется, что за ней бегут. Что это тяжелые сапоги беспощадного охотника вторят трепыхающемуся сердечку в груди. Она влетает в чью-то крепкую грудь, слышит болезненное оханье и чувствует, как ее тело захватывают в крепкие объятия. Страх затмевает все вокруг, поэтому она начинает вырываться и кричать о помощи, едва ли понимая, что даже если кто-то услышит, никто не станет помогать ведьме. - Тихо, тихо, маленькая, тихо, - врывается в голову знакомый хриплый голос. – Прекрати вопить, иначе не поздоровится. Девушка затихает и замирает, когда слышит громкие мужские голоса. Жмется к груди и утыкается в нее носом, надеясь, что платок не слетел с головы, являя на всеобщее обозрение светлые пряди волос. - О, Юнги! Давно не виделись! – раздается звучный бас практически над ухом. Сюани чувствует, как молодой человек напрягается, но знает, что тот даже ухом не повел. Мин умел держать лицо, если того требовала ситуация. - Нашел себе подружку? – продолжает гоготать охотник. Ведьма дергается, но чужие руки не дают сбежать. - Решил поразвлечься, - отвечает Юнги, совершенно точно ухмыляясь. – Поэтому прошу простить. - Бывай, - громким басом вслед охотнику, который ведет свою добычу в противоположную сторону. – И ты осторожней там: говорят, ведьма заявилась на ярмарку. - Кто бы сомневался, - рычит Мин тихо и крепче сжимает бока светловолосой ведьмы в своих руках. А затем шепчет на ухо: - Не отходи от меня. Этот глупец совсем новичок, раз не разглядел в тебе ведьму. Но остальные могут догадаться сразу. Молодой человек ведет ее обходными путями, лишь бы подальше от площади, от охотников, от людей. Сюани послушно плетется рядом, потому что знает – Юнги вреда не нанесет, только отругает и накажет. Как всегда делал, когда она сбегала. - И как только смогла забраться так далеко от дома? – ворчит охотник, помогая ведьме забраться на вороного коня. – Совсем страх потеряла. До знакомой лачужки они добираются за час – Мин особо не спешит, не натягивает поводья, бурчит под нос проклятья в адрес беглянки и оглядывается постоянно, чтобы успеть заметить погоню. Но никто за ними не гонится. Юнги помогает Сюани спрыгнуть с коня, крепко держит за руку и продолжает тихо ворчать: - Никакого покоя от тебя, не дала выспаться в такой пригожий день… Ведьма с удивлением замечает, что ведет он ее совсем не в подвал, а в свою спальню. - Юнги… - Будешь сегодня здесь ночевать, - бросает охотник, толкая блондинку к незаправленной кровати. – Есть хочешь? Сюани отрицательно мотает головой и продолжает смотреть на него во все глаза. Юнги вздыхает и подходит ближе, тянет руку к платку, чтобы убрать. - Испугалась? – заглядывает в глаза и улыбается уголками губ, когда ведьма нерешительно кивает. – Не убегай больше так далеко. Я мог не успеть. Он треплет светлые пряди, склоняется к девичьему лицу, замечая румянец на щеках. Разглядывает пытливо, вскоре отстраняется и направляется к двери. - Юнги, - зовет Сюани, дотрагиваясь до волос там же, где касался охотник. – Не проще было отдать меня инквизиции еще тогда? - Я в долгу перед твоей матерью, - пожимает плечами охотник, не разворачиваясь. - Моя мать мертва. - Она добровольно приняла смерть от моих рук, лишь бы ты была в безопасности. Ведьма поджимает губы, потому что правда ей не нравится. Потому что Юнги не плохой, потому что чутье не обмануло. Потому что он больше ничего не собирается скрывать – она знает. Чувствует. Ведьма ведь. - Спасибо, - произносит Сюани тихо. Потому что ненавидеть его не получается. Никогда не получалось.