Империя

      — Ты позвал меня ради нелепой игры в молчанку? — в лоб спрашивает Тэхен, поднеся к обкусанным губам бокал белого вина, так любезно предложенного Намджуном двадцать минут назад.       Намджун загадочно улыбается, отрывая сочную оливку от зубочистки, но отвечать на вопросы младшего принца не спешит. Мужчина смотрит долго на принца, с неким азартом, где-то даже с вызовом, и, наконец доев вкусный плод, хрипло отвечает:       — Обижаешь, принц. Я так же, как и ты, ценю свое время. Просто хотел насладиться великолепным напитком в твоей компании.       Провоцирует как настоящая гиена исподтишка, но не атакует. Настоящая гиена.       — Насладился вдоволь? Тогда, может быть, уже перейдем к сути нашей встречи? Мой секретарь сказал, что ты очень сильно настаивал на ней.       — Настаивал — слишком преувеличенно, но так уж и быть, перейдем к государственным делам. Недавно я получил добро от совета на расширение деловых отношений с южанами, но мне нужно присутствие одного из вас на собрании, поэтому ты и здесь. До твоего брата не пробиться, женушку искать — дело кропотливое, я понимаю, так что совет согласился передать это в твои руки.       — Какие еще деловые отношения, Ким?       — Законные, мой друг. Мой народ близок к голоданию, и мне нужны инвестиции уже сейчас. Но ты не волнуйся, этот шаг будет полезен и для великой Империи. Я бы не посмел злоупотреблять контрактом и нашими отношениями. Мне это ни к чему. Весь материал, который будет обсуждаться на собрании, лежит перед тобой, взгляни.       Намджун кивает на небольшую стопку бумаг, сложенных в одну папку. Тэхен одаривает довольного хозяина дома высокомерием, блеснувшим, как искра, во взгляде, и потягивается к кофейному столику. Лениво открывает папку, первые страницы незаинтересованно прочитывает, но с умом и серьезно к делу относится, кое-где перечитывает, вникая в текст, и кое-где не сдерживает тихие фырканья.       Джун внимательно следит за его занятием, перемешивая вторую оливку, плавающую в вине, зубочисткой, каждое движение на чужом лице впитывает, отчего-то запомнить старается.       — У тебя, я вижу, новый секретарь, — начинает он невзначай и дружелюбно улыбается, встретившись с Тэхеном глазами. У последнего немного сжимаются пальцы на корешке файла, но невозмутимость на лице не дает Намджуну понять, попали его слова в цель или нет. Он решает идти напролом. – Мне больше нравился тот щекастый, который бегал за тобой последние два с половиной года.       У Тэхена меняется взгляд на раздраженный, легкое напряжение окутывает кабинет, и Джун готов поклясться, что он нашел слабое место для удара, ибо он знает, где сейчас парниша Енсу, но принц внезапно расплывается в лукавой улыбке. Держится, чтобы его черти побрали, замечает Ким про себя.       — Заработался со мной, вот я и дал ему отпуск. Как никак, я забочусь о своих подчиненных.       Тембр тэхеновского голоса несильно режет слух Намджуна, словно он этими словами ответный удар наносит, а ехидность, проскользнувшая в речи, дает ему понять, что младший насмехается над ним. Джун чувствует скрытую раздраженность принца каждой клеточкой тела, но приносит ему только азарт. Взбудораженность под кожей молнией пробегает, с кровью смешивается и только от враждебного взгляда напротив загореться готова. Киму нравится дразнить врага, но и младший принц любитель поиграть. Джун в этом не сомневается.       — Раз так, то Империи не помешал бы такой заботливый правитель, как ты, — в слух задумчиво говорит хозяин дома, прикрыв глаза на секунду.       Тэхен, хмыкнув, встает на ноги, сладко потягивается, сжимая папку в правой руке, и Намджун кивает дружелюбно.       — А он есть, — ровным тоном отвечает принц, старается не поддаваться на провокации, хотя руки чешутся от злобы внутренного дьявола. Тому, видимо, очень не пришлось по вкусу скрытое предложение Джуна.       Сукин сын, шипит Тэхен про себя.       Принц улыбается на прощание, отворачивается от довольной рожи Джуна, но уже практически дойдя до двери, Ким лукаво улыбается своим мыслям.       — Осторожнее, дружок. Не стоит кусать руку, которая тебя заботливо кормит, — полушепотом предупреждает Ким. Дверь бесшумно открывается, и Тэхен лукаво добавляет уже на проходе. — Передай привет Джейн, когда навестишь её в следующий раз. Ей, небось, скучно там одной.       Когда дверь закрывается за гостем, Намджун перестает быть вежливым союзником и выпускает настоящего себя наружу. Мужчина сжимает пустой бокал от допитого напитка, прокручивает слова Тэхена в голове и злобно швыряет предмет в руках в дверь. Ким тяжело дышит, бесенята горят в его ненавистном взгляде, направленном туда, где силуэт принца секунды назад был, и мысленно уже это королевство с землей равняет.       Ким Намджун намерен эту руку с костями сожрать — в этом больше нет сомнений.

***

      Хосок лениво рассматривал заявки на роль невесты, совсем не заинтересованно вглядываясь в их резюме, и уже был готов лезть на стенку от шаблонности этих однотипных девок, пока экран телефона, до этого спокойно лежащий на письменном столе, не загорел от нового пришедшего смс. Принц одним глазком посмотрел на экран, но увидев отправителя, отложил анкету девятой претендентки и взял устройство на руки.       От Анонима: Даже родной брат отвернулся от тебя, Чон Хосок.       Далее была закреплена одна аудиозапись.       Принц хоть и сомневался в адекватности отправителя, но из интереса запись открыл.       Раздался приглушенный обеспокоенный голос одного из бывших работников Тэхена.       — Босс, тут появились лишние люди. Нам стоит их убрать?       Тишина. Тэхен молчит в ответ.       — Босс, что нам делать?       Хосок подвигает аппарат поближе к уху, и по его телу проходится неприятный холод от усмешки младшего брата.       — Ничего, Енсу, абсолютно ничего. Бездействуйте.       А затем Чон слышит отдаленный выстрел.

***

      Одинокий спортивный автомобиль без проблем преодолевает тернистую горную дорогу и с протяжным рывком достигает ворот местного кладбища. Из салона плавно вылезает солидный мужчина, обходит авто и открывает заднюю дверь. Аккуратно достает букет пышных, но одновременно нежных бархатцев, и направляется в сторону кладбища.       Завернув на третью асфальтную тропинку, Намджун устало достает телефон и отвечает на входящий звонок.       — Ты отправил подарок?       — Да, господин. Что дальше делать?       — Ждать. Мы будем ждать, пока на наживку клюнут.       Звонивший кивает и отключается, наконец оставляя Джуна в тишине. Мужчина нервно теребит край пиджака, и, достигнув нужной плитки, делает глубокий выдох. Он всегда будет чувствовать себя виноватым перед ней.       — Привет, малышка Джейн, — с особой нежностью произносит Джун, кладя принесенные цветы на сверкающий мрамор. — Я принес твои любимые цветы, белые бархатцы. В нашу прошлую встречу ты сказала, что тебе они нравятся, потому что на языке цветов они значат верность. Они такие же красивые и верные, как и ты, моя сестренка. Но в отличии от цветов твоя верность к тому человеку тебя погубила.       Голос Намджуна начинает подрагивать, стоит ему вспомнить последние слова сестры, перед тем, как до неё добрался Хосок. Чон отнял у него сестру во второй раз, но после второго раза не вернул. Над его малышкой издевались, и она умерла с раздирающим криком на губах, когда должна была умереть, улыбаясь ярче солнца. Эти братья отняли у него самое важное, самое светлое, чистое, оставив душу Джуна скитаться по миру без тепла. Ким Намджун — живой мертвец уже долгие месяцы, и единственное, что держит мужчину в этом бренном гнилом мире — месть.       Месть стала его верным спутником, она направляет его, успокаивает его истерики, заглушает тоску по сестре и пускает воздух в его легкие, когда сам Джун успел забыть, как дышать полной грудью. И не важно, будет ли она подаваться братьям горячей или холодной, блюдо будет отравленным.

***

      Дами просыпается от прикосновения спины с прохладной простыней, жмурится от шипящей боли несколько секунд, но не может повернуться на живот из-за затекших конечностей. Девушка в слух хрипит от боли, сильно зажмурив глаза, и сквозь вакуум в ушах слышит звук открывающейся двери.       — Госпожа, вам нельзя двигаться, — испуганная служанка помогает Дами присесть на кровати и судорожно кладет несколько мягких подушек за спину больной.       — Где я? — ломаным голосом спрашивает Дами.       Она осматривает просторную комнату, по дизайну похожую на гостевые комнаты в Большом Доме, и служанка подтверждает её мысли, сказав, что они находятся в правом крыле Дома.       — А как я тут оказалась? — прямо в перепуганные глаза темного шоколада смотрит.       — Вас принес старший принц. Он приказал нам заботиться о вас, пока вы не оправитесь, — девушка бормочет ответ, как зазубренный текст, взгляд убирает от неловкости. Еще бы, говорит внутренний голос Дами, кому хочется обращаться на «вы» к той, что сутки назад по статусу равна была.       — А где сам принц?       — Он еще не вернулся, госпожа, — перебирая пальцы, отвечает служанка. — Вы голодны, госпожа? Я принесу покушать, вы только скажите.       — Не стоит, — мягко улыбнувшись, качает головой Дами. — Поможешь мне дойти до уборной?       Четвертый час торчания в четырех стенах уже порядком давит на психику. Служанка помогла обработать раны на спине час назад, но девушка видела, как трудно ей это удавалось, прознав заживающее клеймо на предплечье, однако та не подала виду. Сама же она очень долго рассматривала спиральный узор через отражение зеркала некоторое время, задумчиво перебирая в голове последние слова Хосока. Живи с этим, или умри, Ли Юбин. Дами охотно приняла бы второе предложение, но Чон достанет её из-под земли. Это было видно по его признанию, по его взгляду, и ясной мигающей лампочкой стало. Поэтому девушка вновь примет горькую правду, выпуская усталый выдох из легких.       Дженни оказалась сестрой Намджуна, а Дами вновь оказалась в дураках. Что касается её любимой Крис, то никому не было дела до бедной сиротки — она просто оказалась не в том месте и не в то время. А Дами старательно верила, что помогает Намджуну и мстит за смерть подруги. Глупышка считала, что делает что-то хорошее для её праха. Но в конечном счете её использовали. Она осталась за бортом, как впрочем, и всегда. Дженни даже после смерти осталась победительницей, ведь у неё остался брат, который может скорбить по любимой сестре. Дженни побеждала всегда.       А сама Дами, как настоящая идиотка, влюблена в своего сводного, как оказалось, брата. Почему всё повернулось таким образом? Девушка задумчиво прожигает мирно тикающие часы на стене, положив одну руку под подушку, и пытается собрать остатки избитой плетью разума воедино. Что ей теперь делать? Как жить с таким грузом? Может просто сдаться?       Пленнице противоположная стенка перестает быть интересной, посему та очень медленно поднимается с кровати, стиснув зубы, и встает на четвереньки. Переводит дух от зуда на спине, и опускает босые ноги на пол. Может быть, стоит прогуляться?       Дами доходит до двери, но ручка не поддается попыткам девушки спустить её. Она не сильно ударяет ручку ладонью и прислоняется лбом о косяк двери. Конечно её будут запирать, чтобы не смогла и шагу с этого места сделать без чужого контроля. От подобной мысли её пробивает на смешок, но тут ручка резко щелкает и опускается вниз. Дами отпрыгивает назад, а увидев пришедшего гостя, переводит дыхание.       — Не говори мне, что не соскучилась по мне, милая, — хрипло вырывается у Хосока, одним плечом опиравшегося о дверной косяк.       Девушка делает шаг назад — мужчина входит в комнату. Еще шаг назад — Хосок закрывает дверь. После нескольких неуверенных шагов бедствия, Чон опережает её и слишком быстро продвигается ближе, властно хватаясь за юбиновскую руку.       — Не трогай, — от его прикосновений Дами хочет исцарапать кожу на том месте, ибо тело слишком быстро реагирует на чужие касания.       Она словно подчиняется ему. Дами делает попытки вырваться, но Хосок оказывается шустрее, быстро притягивая девушку к себе.       — Ты подумала о моем предложений, милая? — Чон игнорирует протест девушки и властно всматривается в эмоции на немного озлобленном лице.       Конечно Дами думала о последних словах принца перед тем, как полностью потерять контроль над телом и кануть в темноту от истощения тела. Она тревожно вспомнила, что, вот как принцы на самом деле любят и как они видят эту самую любовь. В её голове даже не было мысли, что Чон способен на такое, но вот мужчина тут, стоит над душой, срубив последний шанс на свободу, и нетерпеливо ждет ответа. В конце-концов, Чон Хосок — наследник Империи, где нет места свету. Для Лиенской девушки, которая ночами в детстве фантазировала о далекой любви, слушая мамины рассказы, и грезила о прекрасном принце, здесь, в Империи, стать той, кем хочет её видеть Чон, нет места.       — Мой ответ прежний, — практически ощущая на кончике носа его напряженное дыхание, говорит Дами. — Мой ответ — нет, и всегда им будет.       Девушка морщится от боли в стиснутых сильнее прежнего запястьях, но продолжает сверлить глаза цвета черной сажи и спешно сглатывает сухость во рту.       — А жаль, — стиснув зубы рычит принц, а затем резко отталкивает девушку от себя.       — Я хотел, как лучше, но ты ведь у нас недоступная выскочка, да?       Делает один хищный шаг вперед. Овечка пятится назад, не прерывая контакта взглядов.       — Я не выскочка, Хосок, — качает головой. — Это ты бредишь.       — Я? Брежу?       Дами словно прошибает током от низкого чоновского смешка, а руки начинают мелко трястись.       — Я предлагал тебе выход из ситуации. Как ты не понимаешь, что я тебя, сучку, люблю, и даже против своих принципов иду. И что я получаю в ответ? «Ты бредишь, Хосок», вот что.       — Любишь, говоришь? — Дами даже думать об этой чертовой несуществующей любви больно, а он так легко кидается ими в лицо, завернув в лживую упаковку гнилости. — Что ты знаешь о любви, монстр?       Девушка не успевает перевести дух от крика, как по щеке проходится мясистая ладонь Хосока, а напряженность, повисшую в воздухе, ломает звук звонкой пощёчины.       — Что ты знаешь о монстрах, сука? Так усердно пытаешься задеть меня, но своими необдуманными выходками из нас двоих становишься монстром именно ты. Милая моя дрянная, я не убил тебя из-за твоего предательства, помни это. Я тебя, сука, на руках, считай, носил.       Ярость сжигает всё живое в душе Хосока, до истошных криков обрубает всё оставшую светлость в нём, а боль, ранее невиданная, голыми руками кости на теле на двое разрубает. Больно так не было никогда и, скорее, уже не будет.       Хосок грубо вновь хватает Дами за пальцы и стискивает. Обхватывает указательный палец левой руки, больно давит, но в узде свою яростную силу держит. Пока что сдерживается. Взор на эти красивейшие пальцы переводит — смотреть в глаза, где их нет вместе, больше не хочет.       — Любимая моя, — иронично шепчет Хосок, мыслями ушедший в воспоминания. — Ты этими тонкими пальцами всадила мне нож в спину. Меня предавали тысячу раз, но именно твой нож оказался острее всех.       Хосок свободной рукой притягивает к себе разбушевавшуюся девушку, не давая ей свободно дышать.       — Твой нож попал прямо в сердце. Ты срубила крохотные цветы в моей запятнанной кровью душе, которые сама же посадила, и этими длинными изящными пальцами ты убьешь многих невиновных людей. Ты называешь меня монстром, но не забывайся, милая Юбин. Жестокость у меня в крови, я с ней родился, благодаря ей я поднял страну на вершину. Я никогда не был чистым, а ты светлее всех в этой Империи.       Принц со всей трепетностью, на которую он только способен, поглаживает дрожащую талию Дами, стараясь отвлечь от скорой боли и не задеть раны, и, когда девушка делает вдох, усиливает давление на обхватанный палец, безжалостно ломает его, выворачивая его одним точным движением. С характерным хрустом Дами прошибает током во второй раз, и она срывается на крик. Ноги словно вместе со сломанным пальцем рушатся, и девушка остается висеть на крепких руках, сильно зажмурив глаза. Чон безэмоционально гладит вспотевшие юбиновские волосы и осторожно опускается на корточки. Дами, стиснув зубы, дышит через нос, а когда от ужасной боли палец начинает пульсировать, испуганно распахивает глаза, вглядываясь в спокойное лицо напротив.       — В эту субботу будет прием, так что постарайся оправиться до этого времени, — сухо и скупо на эмоции сообщает Хосок, не смотря на сжавшуюся от боли девушку, после чего разворачивается, быстрыми шагами уходит, кинув напоследок только: — Будешь обслуживать гостей, вдобавок познакомишься с будущей королевой Империи.