R U N

После того «эффектного» для нашей героини ухода Найла никто к ней не заглядывал, и, помимо чувств боли, растерянности и всей той неразберихи, что творилась в голове Лорен, в ней еще и сидело сильнейшее чувство голода, которое уже просто кричало о потребности еды. — Отлично, будем считать, что я на диете, — говорит она самой себе, поглаживая живот. Что за непонятная комната? Вроде довольно богато обставленная, не стоит врать, со вкусом, но слишком мрачная, плюс ко всему еще и с задернутыми шторами, которые мешали проникновению естественного света в комнату. Который сейчас час? День ли вообще? Ночь? Вечер? Ничего не было понятно, что уж говорить про саму ситуацию. Почему Луи обратился к ней словом «сестренка»? При одной только мысли об этом вчерашнем случае Лорен морщится. Или что имел в виду Найл? Почему он говорил намеками? Что он имел в виду вообще? Этот список можно было продолжать бесконечно, но шатенке уже приелось крутится вокруг одной и той же кучи вопросов, скопленных друг на друге. Надо было что-то делать. Но что? Что можно сделать будучи прикованной наручниками к кровати? Эта квартира или же этот дом — конечно, скорее, это дом, по размерам — слишком большой и, напрашивается мысль о том, что довольно хорошо охраняется. Камеры, охрана — все может быть за любым углом. Лорен усмехается. Что происходит вообще на данный момент? Не слишком ли все... странно? — Ого, — вырывается из уст нашей главной героини, когда ее мысли прерывает открывающаяся в комнату дверь и за ней показывается Хоран, у которого в руках поднос с едой. — Я думала, своих слуг пришлешь, — усмехается она. — У тебя же они тоже есть, не так ли? Или тебе не разрешают их заводить? Да, у шатенки была цель — задеть блондина не на шутку. И у нее получалось, потому что это действительно было его больной темой, которую он никогда не открывал. Он был благодарен Луи за все, но были моменты, которые перечеркивали буквально напрочь все сделанное брюнетом. — Язвишь, Лори? — ехидно улыбается парень, оставляя поднос возле нее. — Я бы не советовал. Недовольно выдохнув, Лорен закатывает глаза. А Найл, в свою очередь, не обращая внимания на данный жест девушки, достает из кармана маленький ключик и освобождает ее затекшую руку от наручников. Неужели ее левую руку больше ничего не сжимает до слишком сильных покраснений? Лорен на несколько секунд прикрывает глаза, облегченно выдыхая. — Еще что посоветуешь, умник? — протирая сильно покрасневшее место от наручников, произносит шатенка, при этом злобно смотря на парня исподлобья. — Ну, чтобы я послушала и сделала обратное. Найл усмехается. — По-моему, ты скорее набралась сил, нежели ослабла. — Сил на то, чтобы вынести вас — хватит, — иронично улыбается она парню, кидая взгляд на поднос. Это шутка? Или они издеваются? Все ее любимое. Бутерброды, сок, чай, фрукты и овощи, даже панкейки с шоколадным маслом! Ничего себе забота. С чего бы? Сглотнув, шатенка убирает взгляд от еды, поднимая вопросительный взгляд на Хорана. — Что? — Не понимаю, с чего бы такая забота, — пожимает плечами она. — Ты ешь, тебе нужны силы, — улыбается блондин, указывая на поднос. — И не подумаю, — усмехается, — еще отравите, спасибо, обойдусь, — продолжает Лорен, недовольно качая головой. — Ты действительно думаешь, что будь у нас такая легкая задумка, мы бы так долго ждали? — вопросительно поднимает брови Найл. — Я мог это сделать еще в первый день нашей встречи: либо с супом, либо с горячим шоколадом, — облизываясь, продолжает довольно он. — Ну или в любой другой подвернувшейся для нас удобной ситуации. В любом случае, дело твое, — пожав плечами, он направляется в сторону двери. — Увидимся, — подмигивает на выходе он и, закрыв за собой дверь на ключ, оставляет шатенку наедине с завтраком и мыслями наедине. Казалось бы, логично? Логично. Если бы они хотели ее убить, то не усыпили бы в такси. Или же, как он сказал, в первый день встречи. Стоп. А если случай с Логаном был именно с таким исходом событий? Да, ну. Глупость. Лорен морщится. Ничего не сказав, отравить? У них же явно есть какая-то цель, какая-то причина, почему она сейчас здесь. — К черту, зато не умру голодной, — потягиваясь за едой, говорит шатенка в пустоту. Девушка блаженно прикрывает глаза, откусив немного от бутерброда. Никогда бы ей не пришло в голову, что в этом месте ей может быть так хорошо. Это должно было придать сил и привести ее к нужным для ее спасения отсюда идеям.

***

Поднос опустел не сразу, а через три часа. Лорен ела по чуть-чуть, осматривая комнату, радуясь тому, что хотя бы может двигаться, а не просто лежать. Ну и вкусности рядом — очень хороший способ привести мысли в порядок. Надежды на спасение кем-то — не было вообще. Зейн неизвестно где, да и вряд ли вообще знает, что с ней происходило все эти дни. Гарри и Одри в разных странах, пришли ли в себя — неизвестно даже. А Лиам... Лиама просто — нет. Последняя мысль пробирает девушку с головы до ног холодными мурашками. Прошло чуть больше недели со всего происшествия, или даже больше десяти дней: шатенка не знала точно, потому что мысли все еще путались, когда она вспоминала все произошедшее с ней. Как же она ошибалась по поводу Зейна — она не могла даже представить себе. Он не мог найти себе места, потому что не знал, где находится на данный момент человек, который является его частью. Именно частью. Его доставали звонки Грейс, его специального задания. Его поджимало время. Его бесило, что он не может не попросить помощи у своего знакомого. Что творилось внутри него — не было подвластно словам, описаниям или чему-то еще. Он просто был... сам не свой. Это единственное подходящее описание его чувствам. Лорен, тем временем, сердито задергивает шторку, которую приоткрыла, чтобы посмотреть в окно. Стена. Высокая стена, которая не давала увидеть ничего. Она останавливается возле книжного шкафа и начинает просматривать все книги, что были там. Детективы. Психология. Детективы. И все. Больше книг нет. Только в этих двух жанрах. Шатенка закатывает глаза от типичности ситуации. Книги были ценными, это было видно сразу. Некоторые из них вообще были первых изданий, вековой давности. Комната была обставлена соответствуя интерьеру в каждой минимальной точечке: начиная от дорогой мебели, сувениров и прочих предметов, и заканчивая дизайнерской работой. Треск медленно догорающих в камине деревьев наткнул нашу главную героиню на одну очень интересную и заманчивую мысль. — Назовем этот план: попытка выбраться номер один, — произносит она шепотом, поднося один из дров к огню. Когда дерево уже заметно загорелось, нужно было еще что-то, что помогло бы огню разлететься по комнате быстрее. Правильно, книги. Жалко было — жуть, но действовать тоже надо было. Так могла появиться паника, ее могли просто выпустить из комнаты, она могла бы попробовать сбежать — можно было бы попробовать одним словом. И пусть все было не до конца обдуманным, не гарантировало что-то точное, но это должно было привести к чему-то. И вот, книги, поставленные подряд до штор, дошли до пункта назначения и пожар принял достаточные масштабы. Дыма становилось больше, дышать уже было почти невозможно, Лорен уже начала кашлять, как дверь с шумом открылась и ворвались люди в форме вместе с Хораном, в ужасе осматривая, что произошло. — Увезти ее, живо! — командует Найл с криком. — И быстро сюда подкрепление! Пожарная тревога в западном крыле! Пока Лорен пыталась выбраться из рук этих животных, она успела удивиться услышанному: западное крыло?! Какого черта?! Картинка перед ее глазами очень быстро менялась, она даже не успевала все нормально рассмотреть. Единственное, что она чувствовала — это боль от крепкой хватки этих амбалов и до невозможности быстро колотящееся сердце. — Отпустите говорю! — снова кричит она, пока ее несут в неизвестном направлении. — Вы вообще не соображаете, да?! — дергаясь, кричит шатенка. Но все безуспешно. Они все еще несут ее куда-то под руку по длинному коридору в неизвестном направлении. Каменные лица, железные руки... да они словно роботы! — Отпустите, я сказала! — снова кричит Лорен и эти двое останавливаются. Неужели? Открыв по очереди до этого закрытые глаза, она замечает, что они остановились посреди какого-то... зала? Холла? Пространство было невероятно огромным. И почему они остановились? — От-пус-ти-те! — по частям выговаривает она, надеясь, что и тут сможет достучаться до этих страж. Но нет. Они все еще стояли. Но почему? — Они сделают это только тогда, когда я скажу, — слышится позади властный женский голос. Совершенно не знакомый нашей главной героине. Кто это такая? — Неужели ты еще не поняла? — слышна усмешка. — Я тут решаю, что и когда будет, — стук каблуков становится все ближе и вот теперь Лорен видит перед собой ту самую владелицу этого голоса. — Даже появление твое здесь — мой приказ, а никак не твоя попытка. Блондинистые, короткие, ровные волосы. Зеркально голубые глаза. Резкие скулы. Довольный оскал в виде улыбки. Высокая. Властная. Очень подходящая под все то, что шатенка успела заметить в этом доме. — Кто вы такая? — вырывается у нее. Визуальный контакт не прерывается ни на секунду. Словно в этом контакте и могло быть все сказано. Но слов было столько, что разобрать и понять все — сил не было. — И зачем я нужна вам? К чему весь этот спектакль? Вы руководите Найлом и Луи? Зачем? С какой целью? — прервав молчание первой, поток этих вопросов Лорен не в силах была остановить. — Ты на все получишь ответы, — ехидно улыбается женщина. — Но для начала ответишь на пару моих вопросов, — она делает какой-то знак двум держащим ее мужчинам и они, кивнув, ведут девушку в каком-то направлении. Снова чувствуется мертвая хватка, с последующей болью от грубых прикосновений. — Куда?! Что происходит?! Отпустите уже! — дрыгая ногами, беспомощно махая руками, пытается она выпуститься из этих рук, но все тщетно. Ее заводят в подвал, что-то вроде темницы и насильно сажают на стул, привязывая каждую из рук к подставкам, а ноги к ножкам стула. Двинуться невозможно. Раскачаешься — упадешь. Холодно. Темно. Мерзко. — Ненавижу, — шипит девушка после хлопнувшей двери, казалось бы, в пустую темноту. — Взаимно, сестренка, — слышится голос из-за спины и Лорен от неожиданности вскрикивает. Слышится знакомый раздражающий смех. — Не ожидала, да? — Ну что ты, — пытаясь скрыть всю тревогу за язвительностью, отвечает она. — От тебя, крысы, только это и можно ожидать, — изображает она что-то на подобие улыбки. — Ой-ой-ой, — усмехаясь, реагирует Луи. — Ты такая уверенная, — брюнет обходит девушку и становится прямо напротив нее. — Я смотрю, ты полна сил сегодня, — приподняв брови, улыбается Томлинсон. И тут Лорен больше не выдерживает. — Вы задолбали! — сжимает руку в кулак она. — Если вас так огорчает то, что я полна сил и энергии, то знайте! Мы с вами на данный момент не на равных! — делает глубокий выдох. От дыма, что попал в легкие, в горле першит и во рту очень неприятный привкус. — Ненавижу вас! — хрипит она, пытаясь сбить неприятное состояние внутри. — Как мило, — иронично отвечает Луи. — Ты устраиваешь пожар в немаловажной комнате, а еще говоришь, что мы не на равных? — усмехается. — Я так и знал, что тебя лучше не освобождать от наручников. — Я не животное, чтобы меня на цепь сажать, придурок, — шипит Лорен ему в лицо, поджимая губы. — Животных, имеющихся здесь, жалко! От произнесенных слов брюнету становится смешно. Это все было от злости. Она его задевала, причем не на шутку. Но как у нее это получалось? Когда Луи успел дать ей такую возможность? — Ничего, — спокойно произносит он. — Я сделаю тебе сюрпризы по чуть-чуть. Сюрпризы? Какие еще сюрпризы? Пока Лорен хмурится, Луи успевает раскрыть перед ней какую-то бумагу, из которой сыпятся фотографии в стиле полароид. Подписи с датами. Глаза шатенки лезут на лоб. На всех фото был Зейн. Зейн, который пропал ровно три месяца назад. Зейн, который около двух месяцев, судя по датам, встречается с какой-то девушкой. И, судя по фото, он довольно счастлив, даже не выглядит грустным или каким-то разбитым, которым он себя описывал в письмах. Одинокая слеза боли от удара в спину скатывается вниз по щеке. Лорен начинает часто дышать, хватая ртом воздух, чтобы не зареветь в голос от увиденного. — Я запакую тебе этот подарок в твою новую комнату, чтобы ты любовалась ими, — доносится до шатенки усмешка брюнета. Ничего не ответив, девушка просто прикрывает глаза, сжимая руки крепко в кулаки. Было больно. Очень больно. И от этой боли невозможно было ни думать, ни что-то сказать, ни что-то сделать. Да и что можно сделать?