Окаменевшие слёзы

      Тсунаеши не знала, что такого совершила в одной из своих прошлых жизней, за что ей так приходится расплачиваться в нынешней. В Бога она перестала верить уже очень давно, в свои собственные силы надежда испарилась, словно туман поутру. Занзас… ну, это же Занзас. Она никогда не верила в него, потому что знала, что он придет и спасет ее, чтобы между ними ни происходило. Не верила, но знала — вот, как она почти всегда размышляла.       Однако в этот раз ему не пришлось приходить. Потому что схватили его самого.       Было ли в этом что-либо ироничное? Безусловно. Что-то светлое? Нет.       На какой-то миг Тсуне подумалось, что лучше бы Занзаса застрелили, пока она не видела. Потому что она знала, что не вынесет, если его убьют у нее прямо на глазах. А в том, что его убьют, сомневаться не приходилось: для Мельфиоре не было и не существовало ни в одном из миров ничего святого.       Тсуна уже десять лет ломала свою жизнь и собирала осколки заново. Точнее, ломали за нее, а собирала она осколки сама, распарывая в кровь ладони и колени.       Она пока еще не совсем понимала, что это конец. Ибо когда-то слово «конец» было для нее чем-то несбыточным: в четырнадцать лет она, едва живая, победила Варию; в шестнадцать разобралась с Бьякураном, через силу, через боль, кровь и слезы, но справилась; развеяла наваждение Энмы и поставила на место одно из самых мощных иллюзионистов прошлого и настоящего; и в конечном счете поставила на колени весь мафиозный мир, заставив его почтительно склонить перед ней головы.       Сейчас же ей казалось, что это было сном.       Она не могла проиграть. Но проиграла. Она не могла умереть. Но обязательно умрет.       Эта реальность ей совсем не нравилась: какая-то неправильная, ненормальная, дефектная, ложная. Словно такая, какой никогда не должно было существовать.       Вонгола — это вечная семья. Боссы этой семьи не умирают так рано. А если и умирают, то с почетом и достоинством, оставляя после себя бесценное и преумноженное наследие, передающееся от одного правителя к другому.       Тсуна же не оставила после себя ничего в таком случае. Только руины вечности, развалины некогда вековых замков и море трупов с оставшимся привкусом пепла на посиневших губах.       Вонголы больше не было. Как и самой Тсуны — несмотря ни на что, ей настойчиво казалось, что она погибла еще там, на поле битвы в бою. Вместе со всеми. Потому что эта израненная, уставшая и изнеможенная девочка была кем угодно, но не Тсунаеши Вонголой.       Когда её привели, Бьякуран сел поудобнее и, повернувшись лицом к Дечимо — а точнее, бывшей Дечимо, — попытался изобразить хоть некое подобие улыбки. Обычно, даже когда ему было совсем не до этого, у него прекрасно получалось играть безумие, однако сейчас он… чувствовал себя неловко.       Это было… странно. По меньшей мере. Особенно в сложившейся ситуации. И особенно с ней.       Тсунаёши усадили рядом с ним почти что насильно — она безвольно поддалась рукам Закуро, который буквально толкнул её и заставил сесть рядом со своим Боссом. Бьякуран критично осмотрел её и на миг ему подумалось, что, если бы Тсуна не была сейчас такой раздавленной, он бы с превеликим удовольствием взял её прямо здесь — эта чёртова девчонка умела пробуждать поистине животное желание. Как её не оприходовал Реборн или Занзас — оставалось вопросом на миллион.       Он пронзал её взглядом, однако она даже не соизволила даже взглянуть на него. Так, словно бы он был для неё пустым местом, не достойным даже секундного взгляда. Бьякуран улыбнулся этой мысли: девочка не наигралась в детстве и сейчас решила поиграть по-взрослому.       Что ж, он устроит ей увеселительное путешествие.       Он рукой дотронулся до её волос: этого оказалось достаточно, чтобы она вздрогнула, словно её облили кипятком, но головы она всё равно не повернула.       — Не трогай меня, — прошипела Тсунаёши, всё ещё не поворачивая головы.       — Здесь мои правила, дорогая, — нараспев протянул Джессо. — Всё, что находится в этом самолёте — моё.       — Не хотелось бы тебя разочаровывать, но боюсь, что придётся, — её руки медленно сжались в кулаки, костяшки побелели от напряжения. Было видно, что она пыталась сдержать себя от чего-то.       — Ну давай же. Ударь, — издевательски протянул Бьякуран. — Усложни жизнь себе. Занзасу и… ах, да. Больше её усложнять некому. Печально.       Тсунаёши шумно втянула в себя воздух: её грудь двигалась в такт тяжёлому дыханию, а руки начали чуть подрагивать.       — Ведь всё было бы так просто, если бы ты смогла пересилить собственную тягу к защите всего мира и просто отдала бы мне чёртовы кольца. Все твои любимые люди были бы сейчас живы.       Она молчала.       — Но ты, как всегда, решила погеройствовать. За компанию со всей своей шайкой безумных Хранителей. И вот, к чему привело твоё геройство, — он наклонился к её уху и обдал скулы горячим дыханием. — Вонгола уничтожена, — прошептал ей едва слышно Бьякуран. — Ты и Занзас в плену. Твои друзья и близкие мертвы. Великолепное драматичное завершение не менее великолепной истории. Ты за несколько лет умудрилась потерять то, что выстаивало веками. Не думаю, что сейчас твой предок счастлив, что выбрал тебя преемницей своей воли.       Тсунаёши резко дёрнулась в сторону, однако рука Бьякурана молниеносно схватила и до боли сжала её предплечье. Она тихо взвизгнула — кость в этом месте болела особенно остро, вполне возможно, что там была трещина, но Бьякурана это не особо волновало. Он ослабил хватку и дал Тсунаёши возможность продохнуть от неожиданно накатившей боли.       — Я понимаю, что правда режет больнее тупого ножа, но это реальность. Так что давай договоримся, дорогая, — он заправил ей прядь волос за ухо. — Я предлагаю тебе сделку: ты по собственной воле отдаёшь кольцо Неба Вонголы, а я делаю так, что вас с Занзасом прекращают пытаться убить. Вы получаете шанс дожить свою скучную жизнь в тишине и покое, а я — то, что мне надо всегда и везде. Здорово я придумал?       Он спокойно вынес её взгляд, в котором ненависть хлестала через край — чувство, которое Тсуне никогда не было так уж свойственно. Его губы разрезала едкая усмешка: он был почти уверен, что она согласится. Теперь, когда всё было уже предрешено, нужно было быть, по его мнению, полнейшей идиоткой, чтобы отказаться от подобной сделки.       — Предложение делается только один раз. Больше таких щедрых жестов с моей стороны не будет. Можешь не давать мне свой ответ сейчас, будет достаточно, если ты дашь мне его по приезде в Италию. Или даже чуть погодя. Зная твою порывистость, даю тебе дружеский совет: подумай, прежде чем говорить чёткое «нет».       После непродолжительного молчания она вскинула правую бровь и внезапно громко расхохоталась — подобный смех пробирал до мурашек — поистине безумный и отчаянный, как будто бы она собиралась нажать на кнопку и активировать ядерный чемоданчик, словно это был её единственный верный выход.       Она смеялась и смеялась, пока Бьякуран, которому откровенно надоело это сумасшествие, не схватил её за руку вновь, возвращая в реальный мир.       — Не нужно делать того, о чём потом пожалеешь, — размеренно проговорил он.       Тсунаеши повернулась к нему, впервые сталкиваясь лицом к лицу, находясь так близко, насколько это было возможно в их положении.       — Ты же не понимаешь ничего, ведь так? — она бесцветно улыбнулась, миг спустя облизала пересохшие губы и наклонилась ещё ближе. — Я проиграла. Но и ты не выиграл.       Её шепот слился с в его голове с сердцебиением, которое он мог услышать, словно бы находясь одновременно так близко и так далеко.       — Можешь говорить всё, что угодно. И тешить себя, чем угодно. Готов тебе даже предоставить возможность помочь себе забыться в прекрасном мире грёз. Но ты ничего не изменишь. В прошлый раз твой бредовый план сработал. В этот раз у тебя даже нет плана.       — Может и так, — неожиданно согласилась она. — Только ты не учёл одного, — она хмыкнула. — Мне теперь нечего терять.       Бьякуран вновь улыбнулся. Он изначально знал, что будет не всё так просто — с другой стороны, тем интереснее было играть.       — А вот здесь, моя дорогая Тсунаёши, ты жестоко ошибаешься, — он провёл рукой по её бархатной щеке, схватил за подбородок и наклонился так, словно бы хотел её поцеловать, но, конечно же, это была лишь своеобразная игра в кошки-мышки. — Не отдашь кольцо по-хорошему, Занзас умрёт. Выбирай, Тсунаёши. И искренне желаю тебе сделать правильный выбор. У тебя с этим явно проблемы.