Номер один с пулей

Саммари: Стив наряжается Зимним Солдатом, чтобы защитить Элисон, в то время как не спавший четыре дня Баки проникает на базу Гидры. Потому как, это же ОТЛИЧНАЯ идея, Баки. Стив созерцает черную униформу и снаряжение, разбросанные по постели, и трет лицо рукой. Он не уверен, что сможет это сделать. Через 15 минут им выходить на репетицию. Ему придется это сделать. Баки держит при себе информацию про свое… рабочее оборудование. С тех пор, как они впервые стали любовниками, Стив никогда не видел его в униформе. Даже когда он утверждал, что отправляется прямиком на миссию, то переодевался в уличную одежду, униформы и оружия (ну, кроме того, что он носил при себе постоянно) нигде не было видно. Зимний Солдат был еще одной вещью, которую Баки прятал от Стива, наряду с его историей в Гидре и тем, что действительно творится у него в голове, и отчего его глаза периодически становятся отстраненными и расфокусированными, что заставляет его подскакивать посреди ночи и надолго исчезать. А теперь униформа Зимнего Солдата разложена на кровати в отеле перед Стивом. Все равно как перейти границу. Он проводит пальцами по маске и ощущает все ту же постыдную, отвратительную дрожь, как всегда при виде неё. — Ты идешь? — доносится через дверь голос Элисон. Стив едва успевает подавить недостойный писк и выдавливает: — Ага, скоро буду готов. — Уже понял, куда распихать все ножи? Потому что, серьезно, я видела этого парня в джинсах, которые не оставляли простора воображению, и мой бойфренд весь такой: «почему ты пялишься на бедра своего телохранителя», как мне ему сказать: «потому что знаю, что при нем шесть ножей, и вот гадаю, где он их спрятал?». О, эй, а мы можем заскочить в Старбакс по пути? Хочу латте размером с мою голову. — Да, мне нужен кофе, — соглашается Стив. Дело идет на лад. Поначалу, Стив боялся встревожить Баки, или ляпнуть что-нибудь, что послужит поводом к его отсутствию на недели и даже месяцы. Потому что, Боже, он подсел на него, это уже зависимость. Он в курсе, что это вроде как нездорово, но взаимоотношения с Баки — это единственное, что он делает для себя, и если это эгоизм и зависимость — да будет так. Однажды ночью он просто чертовски устал. Вернулся прямиком с операции Мстителей, которая пошла под откос: Бартон едва не погиб, Тони пришлось выпиливать из костюма, а ему самому копье атланта продырявило ногу. Баки забрался через окно его квартиры в Бруклине где-то около полуночи, весь — сплошные увертки и молчание насчет того, где он был, и Стив просто взглянул на него и сказал: «можешь перестать притворяться». Момент полной неподвижности Баки убедил Стива, что он попал в яблочко. «Ты о чем?» с впечатляющей небрежностью поинтересовался Баки, направляясь на кухню за яблоком. Надо было знать его долгое время, чтобы заметить легкое напряжение плеч. Стив уронил голову на руки и произнес: — Прекрати. Хватит защищать меня от себя. Ты делал это в Бруклине и после Аззано, и я ничего никогда не говорил, а может, если бы сказал, все было бы по-другому. Моя вина. Но я знаю тебя всю жизнь, Бак. Знаю все твои маски. Я надеваю голубой шлем и притворяюсь Капитаном Америка. Но ты, ты снимаешь маску и притворяешься… — Стив указал на уличную одежду Баки: — ты притворяешься этим. Я думал, может быть, тебе это нужно, может быть, это процесс восстановления, но сейчас я думаю, ты делаешь это только для меня. Остановись. Пусть у тебя будут стены от всех, но не от меня. Не от меня, Бак. Баки перепугался. Оставил на кухонном столе кусочки раздавленного яблока и исчез. Но две недели спустя он вернулся откуда-то — не издалека, потому что кровь даже еще не высохла на нем. Сбросил сумку с оружием, содрал тактический жилет и уселся на кухонный стул. Не сказал ни слова, лишь всучил Стиву металлическую коробку с шовной нитью, иглами и бинтами и нагнул голову, показывая паршивый разрез на верхней части спины. Не шевельнулся, не дернулся, когда игла проткнула плоть. Просто сидел с жуткой, нечеловеческой неподвижностью. А когда Стив закончил, Баки переплел свои пальцы с пальцами Стива и заглянул ему в глаза. Стив видел, как тот выходит из модуса миссии, как свет возвращается в его глаза, как он прикусывает нижнюю губу и шипит от боли в ранах, прежде подавляемой. «Да, неприятная рана», — признал Баки. Стив поцеловал его в лоб и сказал: «спасибо», а затем: «иди в душ, благоухаешь как работник бойни». Стив не уверен, не было ли это его воображением, но той ночью ему показалось, что Баки обнимает его даже крепче обычного. И если он не окончательно заснул, то слышал, как Баки прошептал: «что такой жалкий грешник, как я, сделал, чтобы заслужить ангела вроде тебя», о чем не поведал ни одной живой душе. И остается открытым вопрос с Мстителями. Его команда по большей части понимает, они заметили, насколько легче он теперь держится, как часто улыбается. Но они также прекратили приглашать его в Башню на периодически случающиеся после миссий кино-вечера и посиделки с выпивкой. Он не совсем уловил подтекст, то ли: «Стив слишком занят», то ли: «мы не желаем видеть Зимнего Солдата». И то, что Баки продолжает вести себя как одиночка-параноик, ничуть не улучшает ситуацию. Не сказать, что он обходит Башню стороной: значительная мощность и изобилие проводки для лабораторий означают, что здание испещрено шахтами, надпотолочными пустотами и приподнятыми полами, где можно проползти. Ничто не мешает Баки незаметно путешествовать по всей Башне, избегая общественных зон, призраком просачиваться сквозь вентиляционные ходы и шахты лифтов. В один из его редких визитов Стив предложил спуститься в тренажерный зал и провести спарринг. Он годами хотел посмотреть, насколько Баки хорош в действительности; заполучить партнера для борьбы, с которым не нужно сдерживаться. Баки лишь бросил на него взгляд, буркнув: «И дать Романовой возможность получить покадровый просмотр нашего боя? Не думаю». Поэтому, пока Стив готовился к миссиям, Баки пользовался Башней как личным тренировочным стендом для лазания, и, теоретически, никто, кроме Стива, не знал о его присутствии. Никто, кроме Джарвиса, разумеется, а следовательно, и Тони, а так как Тони не умел хранить секреты — то и все остальные. Спустя несколько дней Тони подкараулил Стива в лифте, невыспавшийся и раздраженный. — Слушай, мне нравится Параноид Андроид, действительно нравится, но можно он не будет приходить сюда, пока не научится пользоваться дверями? И пока не перестанет держаться как холодная рыба. Его что, убьет, если он зайдет сказать мне «привет»? Это мое гребаное здание. Должно быть, Баки в тот момент ехал на крыше лифта и слышал Тони. О чем никто не догадывался, пока пару недель спустя… … В лаборатории не стало нестерпимо вонять. Кто-то оставил по дохлой рыбине в каждом костюме Железного Человека. Которых было приличное количество, включая неиспользуемые версии, бета-версии, моды и ожидающие очереди на техобслуживание. Знаете, что действительно трудно убрать из коммуникаций? Вонь гниющей рыбы. Баки был официально изгнан из Башни, а Тони снова доработал систему безопасности. — Лучше бы ты просто нанял Джеймса в качестве консультанта, — заметила Пеппер, закатив глаза при виде стоимости этих усовершенствований. Стив как-то спросил у Баки, только что выбравшегося из вентиляционной шахты в лаборатории, как ему удается избегать Джарвиса, на что Баки лишь улыбнулся: — Я не избегаю, — поднял металлическую руку и пояснил: — Машины любят меня, потому что я такой же, как они. Неуютное противостояние между Баки и Мстителями беспокоит Стива. Он знает, насколько Баки изголодался по дружбе, что ему достаточно нескольких минут застенчивого шарма, и люди вроде Элисон проникаются к нему полным доверием. Что под Зимним Солдатом все еще ощущается эхо того паренька из Бруклина, щедрого на шуточки, легко сходящегося с незнакомцами… но сейчас все проходит через фильтр анализа угрозы. Стив понимает, почему Элисон, девушки из салона-парикмахерской и тот ирландский парнишка, его водитель — они в порядке, а Мстители — нет. Девушки и парень-водитель не являются потенциальной угрозой. Возможно, именно поэтому до Рыбного Инцидента Баки больше ладил с Тони, чем с любым из Мстителей. Тони без костюма не является угрозой, и Баки скорее всего разработал дюжину способов вырубить Тони еще до того, как тот призовет костюм. Стив грустит, что друзья никогда не увидят его Баки, который наедине отпускал ужасные шуточки, и был добродушен, и все время улыбался, и при легчайшей провокации устраивал с ним шуточные драки на диване. Который доверяет. Им же знаком только настороженный тип. Как только выпадет свободное время, Стив намеревается использовать свои внушительные тактические таланты и исправить ситуацию. Приучить Баки видеть в его команде нечто большее, чем сборище разнообразных угроз. Тони не рассматривается, пока не перестанет злиться из-за Рыбного Инцидента. И ни за что на свете Наташа и Баки не перестанут кружить вокруг друг друга словно волки. Сэм может попытаться анализировать Баки. Ничем хорошим это не кончится. И тут Стив припоминает, что он не единственный Мститель — бойфренд шпиона, и достает телефон. СГР: Эй, можно тебя пригласить на пиво и пиццу на следующей неделе? КФБ: Гм… конечно? СГР: Ладно, отлично. Пусть будет четверг. КФБ: КЭП ПОЧЕМУ. СГР: Я не могу поесть пиццу с товарищем по команде? КФБ: Слушай чувак я всегда готов бесплатно выпить пива, но гм ты не слишком известен как сверхсоциальное существо. СГР: Может я пытаюсь это изменить. КФБ: ОК извини четверг отлично. КФБ: Подожди КФБ: Будешь только ты или Джеймс тоже придет, потому как не знаю готов ли я к этому. КФБ: В смысле я счастлив за вас и все такое, но он все еще пугает меня до чертиков СГР: Нет только я КФБ: Подтверждено. Увидимся в четверг. По ТВ будут показывать Сабвэй серию. ЯНКИЗЗЗ!!! (Subway Super Series — ежегодная спортивная серия передач, прим перев. Вики). СГР: Не нарывайся Бартон. Глядя на свой телефон, Стив приходит к выводу, что, во-первых, нужно дружить с командой и вне работы. Во-вторых, надо добиться, чтобы Баки им доверял. Он позвонит Сэму, когда с этим делом будет закончено. (Когда это будет закончено. История его жизни). Сэм интересуется и немного волнуется за Стива. И Стив скучает по нему. Надо его пригласить, предупредив, чтобы тот не заводил разговоров о терапии. (И заранее быть готовым к тому взгляду, которым одарит его Сэм). Кроме дружбы существует еще вопрос прикосновений. Никто не трогает Баки. Частично по его предпочтению, а частично из-за совершенно разумного опасения, что результатом прикосновений к Баки может стать серьезное ранение или смерть. Стив знает, что во время пребывания Баки в Гидре прикосновение всегда означало боль — как для тех, кто касался его (лабораторные техники, кураторы, тренеры), так и для тех, кого он касался (мишени, лабораторные техники, кураторы, тренеры). Зола никогда не прикасался к нему; никогда не подходил достаточно близко. (Зола был злодеем и возможно безумцем, но дураком он не был). Стив все это обнаружил однажды ночью, когда делал Баки массаж спины, а тот взял да и ляпнул, как будто это пустяки: — Знаешь, Стиви, с момента моего падения, ты первый человек, который касается меня с добротой… — затем он провел рукой по волосам и добавил со смешком: — Да и до того было так же. И Стиву нужно было что-то сказать, чтобы не дать своему сердцу разлететься на осколки, и он выпалил: — Ну, не знаю, думаю, ты позабыл Мэгги МакДугал, — и Баки замер на секунду, потом выдохнул: — Я ЗАБЫЛ Мэгги МакДугал, — а затем наклонился к Стиву, прижимаясь, как кот, и мурлыкнул: — Ты целуешься гораздо лучше нее. До Стива доходит, что он уже добрые десять минут таращится в никуда. Он бросает телефон на кровать и начинает натягивать первый слой униформы Баки: черные, подбитые кевларом леггинсы и рубашку без рукавов из такого же материала, как на его собственной униформе. Затем военные штаны и его собственные ботинки (коричневые), и черную худи под куртку с кевларовой подстежкой. Он изучает приблизительно 20 единиц оружия, аккуратно разложенных на кровати, и уже не в первый раз задается вопросом: неужели все это абсолютно необходимо? Никто не станет проверять, соответствует ли его вооружение на 100% тому, что носит Баки… Но затем понимает, что хочет на один день ощутить себя на его месте. Чувствовать то же, что и он. Поэтому он застегивает вокруг бедер и сзади на спине кобуры для пистолетов и ножей, не забывая про ботинки. Распихивает несколько гранат. Пристегивает УЗИ между лопаток и понимает, что куртка скроена с расчетом на оружие, воротник немного отстает от шеи, так что можно всунуть кобуру и при необходимости выхватить оттуда оружие. Куртка такой длины, чтобы не мешать добраться до кобуры на бедрах. Стив надевает маску, затем очки. Они поляризованные, на удивление удобные в носке, и, опустив их на глаза, он нащупывает небольшой выступ вдоль верха правой линзы. Нажимает и моргает от внезапной зелени ночного видения (в ярко освещенной комнате это воспринимается болезненно), затем переключает на основные цвета инфракрасного спектра. Маска пахнет Баки, и носить ее кажется странно интимным. Стив прогуливается туда-сюда, привыкая к снаряжению. Тихо. Ничто не брякает, не болтается. Даже ткань военных штанов не шуршит. Неожиданно он осознает, что его ботинки поскрипывают. Хотя Стив выше и шире, чем Баки, что слегка меняет расположение амуниции, он удивляется, как хорошо все продумано. Все под рукой, и Стив без заминки выхватывает нож из набедренных ножен и пытается крутануть его вокруг пальцев. … В результате нож застревает в ковре, а Стив, желая обсосать порезанный палец, стукается костяшками о маску, позабыв про нее. Твою мать, острый ножик. Он убирает нож, берет большой футляр для снайперской винтовки и выходит в гостиную. Элисон ждет, барабаня пальцами, на ней симпатичные гимнастические леггинсы и свободная, но явно очень дорогая фуфайка с загадочной надписью: «Это Hood by Air, они — лучшие» (Hood by Air — марка, основанная в 2006 году американским дизайнером Шейном Оливером — прим перев.). — Что думаешь? — спрашивает Стив, раскинув руки для пущего эффекта. — Черт. Это… весьма неплохо. И страшновато, — говорит она, озирая Стива с ног до головы. — Но ты слишком подпрыгиваешь при ходьбе. Меньше кватербека. Больше пантеры-убийцы. Стив отстегивает маску и ухмыляется. — Постараюсь запомнить. А теперь — в Старбакс? — Да! Ключи от машины у тебя? Секунду оба смотрят друг на друга, затем Элисон кидается мимо Стива в комнату, выкрикивая: — Чур, я первая! Я поведу! Я я яяяя! — через секунду она возвращается, помахивая ключами от Ламборджини. Стив поднимает очки на лоб и одаривает Элисон своим лучшим выражением «Капитан Америка Занят Серьезным Делом». — Как ты думаешь, он действительно убьет нас, если мы поцарапаем его машину, или только немного помучает? Элисон застывает на месте. — Гм, — бросает ключи через плечо Стиву. — Ты поведешь. А Наташа говорит, что он не умеет манипулировать. Ха. Стив ловит ключи на лету, затем предлагает Элисон руку. Она принимает ее и смотрит на него снизу вверх: — С ним будет все в порядке, верно? В смысле, он же не выкинет ничего безумно глупого, да? — Баки? — улыбка Стива не достигает глаз. — Он будет в порядке. Элисон хмурится. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты совершенно не умеешь врать? — Постоянно, — вздыхает Стив. — Слушай. Он для меня — все, поэтому я очень волнуюсь. Но он — Зимний Солдат. Это не маска. Это то, кто он есть. Некие ужасные люди разобрали его на части на молекулярном уровне, а он сложил себя обратно из ничего, и сейчас стал их самым жутким гребаным кошмаром. С ним будет все в порядке. * * * Зимний Солдат удерживается между двумя балками под потолком, в десяти футах над сотрудницей Гидры, в подземной лаборатории, спрятанной под отведенным под застройку участком на юге Чикаго. Он несколько часов наблюдал за этим местом, а около 4 часов утра, когда собачью вахту сменила утренняя, проскочил внутрь. Само здание к этому моменту основательно нашпиговано жучками, но то, что он видит в этой конкретной лаборатории, заставляет его задержаться и послушать кое-что для себя лично. И пожалеть, что не прихватил с собой гребаную тонну взрывчатки. А потому, он упирается металлической рукой в балку, замирает и наблюдает сквозь вентиляционную шахту за началом рабочего дня в Зло Инкорпорейтед. Может, ближе к финалу Гидра и поджаривала регулярно его мозги, но он не забыл ни одного лица, ни одного техника или куратора, которые с ним работали. Эта ученая дама — не из них. Это женщина за тридцать, с вьющимися темными волосами, забранными в хвост, карими глазами, веснушками на белой коже, в настоящее время она попивает венти латте и проверяет время на телефоне. Лабораторный халат наброшен поверх леггинсов и закрытых конверсов. За ее спиной тянется ряд крио-камер. Новеньких и пустых. Справа от нее стоит стол с креплениями, яркий хирургический свет, и мониторы окружают его, как родственники на похоронах. Когда экран перед ней мигает и включается, она убирает телефон в карман. — Доброе утро, Сара, — приветствует мужчина в возрасте, которого Баки не узнает. Камера, которую он пристроил возле решетки, запишет лицо; Баки проанализирует его позже. Скорее всего, это скрамблер; шлюз для скрытия личности. Секционирование. — Хайль Гидра, — отзывается ученая дама. — Хайль Гидра. Мне нужно расчетное время прибытия новой команды Кулаков. Мы проявили снисходительность к вашему мнению, Сара, но не получив результатов, переведем вас в другой отдел. У нас имеются другие многообещающие проекты противостояния Мстителям. Как и у АИМ, и мы не можем позволить им быть первыми. Гребаная Гидра. Это их классический образ действий: возьми чью-нибудь хорошую идею и преврати ее в дерьмо. Ученая дама немедленно переключается в режим умиротворения. — Скоро. У нас снова получилась почти рабочая версия сыворотки. Она пока краткосрочна, но этого достаточно, чтобы волонтеров хватало. Увы, через несколько недель она сгорает, и первая партия объектов боевые испытания провалила. Мы все еще не можем понять, как Эрскину и Золе удалось на постоянной основе привязать сыворотку к ДНК объекта. — Не можем же мы каждые несколько недель «подкачивать» объекты? Разумеется, если им придется приходить к нам за наркотиком, это поможет поддержанию лояльности, — говорит мужчина. — Это временный план. Мне бы только… получить записи доктора Золы. Что с ними случилось? Я с ними случился, ублюдки. — Они пропали. Работайте без них. Мы одобряем план продолжительного введения наркотика. Сыворотка доктора Золы была смертельной для 99% объектов. Она была столь токсичной, что он не смог использовать ее на себе, чтобы продлить собственную жизнь, когда умирал от рака. Несмертельная временная сыворотка предпочтительней — пока она надежна. Дама выдыхает и делает паузу, подбирая слова. — Вообще-то, меня беспокоит надежность долгодействующей. Если сыворотку не встроить в ДНК, всегда остается вероятность, что объект поднимет переносимость, или со временем в условиях экстремального стресса выработает парадоксальную реакцию. Мы можем выжечь новые Кулаки менее чем за год. Даже если перейдем к более простым и лучше вооруженным моделям, вложимся в технологии и тренировку… Вы понятия не имеете, почему я вообще работаю, верно? — … Действуйте, — прерывает ее мужчина. — Хотя нам не за что особо благодарить Зимнего Солдата, но его все учащающиеся появления на публике обеспечивают нас потоком волонтеров. Многие из нашего молодого поколения жаждут стать следующими Агентами. ПОШЛО ВСЕ НАХРЕН Взгляд ученой дамы становится немного отстраненным. Солдат узнает этот взгляд — видел на лице Тони, когда тот рассуждает о роботах, которыми особенно восхищается. — Это был фантастический образчик биоинженерии. И мы заставили его работать так долго. Что внушает надежду на этот проект. Если мы начнем с преданных Гидре людей, то не столкнемся с подобными… осложнениями, — она делает глубокий вдох. — Мы никак не можем схватить его? Получить образец крови, хоть что-то? Если бы я могла проанализировать ДНК Агента… НЕТ. - Это бы продвинуло мои исследования сыворотки на световые годы. Оно сейчас прямо в Чикаго, работает на компанию под крылышком АИМ. Охххх. — Гидра больше не станет тратить ресурсы на поимку Агента, — отвечает мужчина, поглядывая на часы. — Как бы то ни было, — улыбается мужчина ужасной, хищной улыбкой. — Возможно, это и не нужно. Предоставьте это мне. Хайль Гидра. Экран гаснет. Ученая тяжело опускается в кресло на колесиках и отталкивается назад, проезжая по цементному полу. — Что ты подозревал, Арним? — спрашивает она у себя, кресло едет по ленивой дуге, она болтает ногами как девочка на качелях. — Почему твоя сыворотка сработала так хорошо, пусть и однажды? Почему этот объект выжил, а другие нет? Я задаю себе этот вопрос каждый распроклятый день, леди. Единственный ответ, до которого я додумался, никакого отношения к науке не имеет. Сидя на стуле, она откидывает голову, поднимая лицо к потолку. Будь ее глаза открыты, она бы уставилась прямо на Солдата, невидимого в тенях, скрытого решеткой вентиляции. Она тихо произносит: — С ДНК Агента было что-то неправильно еще до того, как доктор Зола начал. Ставлю на это свою степень. — Доктор Рейнхардт? — лабораторный техник просовывает голову в комнату. — Наш первый волонтер готов. Ученая дама встает и одергивает халат. — Ведите его сюда. Команда лабораторных техников кружит вокруг молодого белого парня в возрасте чуть старше 20, в чьей манере держаться немного ощущается бывший военный. Ниже колена ноги у него нет. Теплые карие глаза полны надежды и воодушевления. Он улыбается, когда видит стол, и охотно садится на него, ученая дама подходит, и техники начинают подготовку. — Итак, Джонатан, да? Добро пожаловать в Программу. Позволь рассказать, чего ожидать… Феноменальной боли, а если тебе повезет — смерти. Солдату приходится задействовать всю свою огромную выдержку, чтобы не спрыгнуть с потолка и перебить всех в комнате. Он тихо отползает обратно к главному воздуховоду и подтягивается вверх, перекатывая плечами, чтобы уместиться в тесном пространстве. Надо уходить прямо сейчас, пока его мозг не переклинило намертво. Ты никак не можешь спасти этого парня. Он сам пришел сюда. Он верит в это дерьмо. Ты не можешь его спасти. Он просто обратится в другое место, а ты сорвешь всю операцию. Ты не можешь его спасти. ВАШУ Ж МАТЬ. Из вентиляционной системы Солдат выбирается в заброшенную часть фабрики. Здание находится якобы на реновации, чтобы обеспечить убедительное объяснение приезду и отъезду грузовиков, а весь комплекс отгорожен от улицы фанерными щитами. Но на задворках все еще битое стекло, и использованные презервативы, и вульгарные граффити, и хлопают на ветру порванные пластиковые обшивки. Солдат усаживается на корточки под одним из окон, приподнимает очки на секунду и растирает переносицу затянутыми в перчатку пальцами. Ему нужно что-нибудь, чтобы излить злость. Но сначала нужно пересечь пустырь, отделяющий его от выхода с территории, и вернуться к спрятанному за мусорными баками в десяти кварталах мотоциклу. Пройти по пустырю до фанерного забора в равнодушном свете 10 часов утра нелегко — куда сложнее, чем в темноте 4 утра. Охрана патрулирует периметр, а на крыше залегли, по меньшей мере, двое охранников с винтовками. Можно подождать до ночи, пока они не уйдут, но чем дольше он торчит здесь, тем больше вероятность, что операция из Простого Наблюдения перерастет в Тур Мести Джеймса Барнса. Хотя, риск слишком велик. Он устал; все еще не излечился после схватки с Рукой. Операционная эффективность достаточна для тайной работы, но не для того, чтобы разнести всю базу Гидры, имея при себе лишь три пистолета и кучку ножей. Не тогда, когда у ученой дамочки руки чешутся заполучить образец его крови. Он щелкает выключателем на маленьком дистанционном заряде, который заложил в столь же заброшенной комнате на дальней стороне здания, запалив небольшой костерок из мусора под детектором дыма. Воет тревога, и пехотинец, которого он видит, делает то, что делает патрульный, когда слышит тревогу: бежит к ней. Можно только надеяться, что стрелок на крыше занят тем же самым. Солдат выпрыгивает в окно и бежит через пустырь изо всех сил. Достигнув забора, перекатывается, скользит под него… … Напугав до полусмерти гидровского охранника, устроившего перекур на другой стороне. Очевидно, на территории сверхсекретной злодейской лаборатории курение запрещено. Солдат отталкивается металлической рукой и рывком бедер ломает ему шею прежде, чем у того появляется шанс закричать. Теперь в операции, которая предположительно не должна носить следов его присутствия, появился труп. Гидра не должна узнать, что охранник пропал. Они перероют всю базу, и тщательно установленное им оборудование для слежки будет обнаружено. Он поднимает наушник охранника, прижимаясь спиной к ограде, чтобы его нельзя было заметить с крыши. Читает бейджик на униформе охранника. Включает комм. — Йо, это Козловски. Что там за тревога? Мне нужно возвращаться? — Не, мужик, порядок, — откликается голос на другом конце. — Кто-то курил в здании и подпалил мусор. — А. Эй, я умотаю пораньше, если можно. Поел на завтрак хумус в комнате отдыха, кажется, он был испорчен. — Хахаха, гребаный ты идиот, Коз. Тошнит? — Похоже на то. — Чувак, топай домой. Не забудь пробить карточку. — Ладно, спасибо. Солдат отключает комм и убирает в карман. Потенциально полезная вещь для следующего визита. Он смотрит вниз, на труп мужчины средних лет у своих ног. Пора избавляться от тела. * * * — Просто отвалите и дайте мне заняться делом! — орет Элисон на тощего старичка, сидящего перед сценой. Они в процессе кажется уже 50й репетиции «Victory Song», большого VR-шоу для концерта. Насколько может судить Стив, расположившийся высоко на стропилах и скучающий до безумия, старикан и его аналог — это братья, заправляющие Каденс, компанией, спонсирующей концерт. У них весьма специфические идеи того, как должно выглядеть световое шоу Даззлер во время этой песни. Элисон недвусмысленно дает понять, что вкуса у них ни на грош. Песня ритмичная и быстрая, с некоторыми диссонирующее-атональными моментами и множеством вспышек. Стив очень рад, что на нем очки Баки — единственный раз, когда он попытался смотреть световое шоу без них, почти немедленно заполучил мигрень. Элисон права — чередование вспышек и комбинации цвета, предлагаемые стариком, слишком быстрые и слишком резкие. Насколько может расслышать Стив, спор между Элисон и стариком — обычное разногласие между искусством, которое желает быть свободным, и коммерцией, которая желает получить то, за что заплачено. Элисон стоит на краю сцены, уперев руки в бедра, тоненькая и полная ярости. Прижимая к боку снайперскую винтовку, Стив бросает взгляд через сцену. Скрип над сценой привлекает его внимание. У него фотографическая память, и он не узнает этого техника-осветителя. Похоже, тот отцепляет ряд софитов, и огромная, тяжелая трехъярусная стойка перевешивается через край… — Руки вверх! Остановитесь! — кричит Стив, вскидывая снайперскую винтовку. Человек улыбается и поднимает руки вверх. В одной руке он держит штырь. Софиты летят вниз.