Номер один с пулей

Саммари: Короткая жизнь 300 пуль. Или: Ужасный, Кошмарный, Недобрый, Очень Плохой День Джеймса Барнса. Так рождается Пуля номер 1: Анализ ДНК вот уже два часа продолжается на лабораторном суперкомпьютере, доктор Сара Рейнхард шесть раз подходит к крио-камере, чтобы поглядеть на существо в крио, и дважды закатывает глаза при виде дюжины охранников Гидры с винтовками М4, занявшими позиции в лаборатории. Командир охранников три раза проверяет свои часы. Четверо техников, помогающих доктору Рейнхард, заглядывают в крио в среднем от двух до восьми раз каждый. Глянув на часы в четвертый раз, капитан охраны уточняет: — Сколько времени это займет, Док? — Хм? Для полного исследования еще 18 часов. — Твою мать, — шипит капитан. — Оно проснется. — Успокойтесь, Джефф. Я подмешиваю к воздуху крио специально подобранные по данным из его файла седативы. Оно выключено и таковым и останется, — доктор Рейнхарт в седьмой раз подходит и смотрит на неподвижную фигуру в крио-камере. — Интересно, помнит ли оно Золу? Она касается круглого окошка крио-камеры, затем отворачивается, чтобы уйти. Раздается жуткий скрип металла о металл. Дюжина штурмовых винтовок вскинута к плечам, доктор Рейнхарт в ужасе оборачивается к крио-камере, пятясь назад. В окошко камеры видна металлическая рука. — Начинайте процесс заморозки! — кричит доктор Рейнхард техникам, наступая на собственные шнурки и спотыкаясь. Рука давит на окно. — Твоюматьматьмать… — бормочет охранник. — Заткнись! — вопит капитан чрез плечо, делая шаг вперед и прицеливаясь в окошко. — Не стрелять! Не будьте идиотом! Вы ему только поможете! — кричит доктор Рейнхарт. — У нас есть спецификации Агента, — она указывает на киевский файл на своем столе. — Эта камера была разработана с расчетом удержать его. Последний раз киевский файл корректировали в 1965, улыбается существо в крио-камере. С тех пор меня много раз усовершенствовали. Существо знает, что у него ограничена операционная эффективность — едва выше красного статуса, но у него имеется миссия. А еще оно хочет омыться в крови всех находящихся в лаборатории. Оно нажимает на окошко. Пули 1-30 рождаются в тот момент, когда стекло крио-камеры идет трещинами, а затем разлетается на кусочки. Все семейство пуль вылетает из магазина М4 капитана охраны очередями по 3 выстрела за 10 секунд и бесполезно отскакивает от металлической руки существа, которую оно высовывает наружу, открывая замок крио-камеры. Пули 17 и 28 царапают верхнюю часть спины и шею, соответственно. Поверхностные раны. Существо не чувствует. Опустевший магазин падает на пол, но среди криков людей друг на друга и визга разрываемого металла, когда ломается нижний замок, это проходит незамеченным. Пули с 31 по 60, бесполезно отскочившие от внешних стенок крио-камеры и близлежащих камер, а также потолка, выпущены из винтовки, установленной в режим автоматической стрельбы перепуганным новым рекрутом, который съезжает с катушек после окрика сержанта. Пуля номер 43 рикошетит от крио-камеры и попадает женщине-технику в плечо. Та верещит. Капитан подступает ближе и командует своей группе переключиться на стрельбу по три пули. Пуля 61 умирает как петарда в дуле винтовки М4 капитана — он засовывает его в разбитое окошко крио-камеры, пытаясь пристрелить существо, которого больше не видно — оно скользнуло ниже уровня окошка. Мелькает металлическая рука и затыкает дуло большим пальцем, сгибая его под углом 90 градусов. Курок уже спущен, и потому пули с 62 по 68 застревают в дуле, не имея выхода, ружье взрывается в руках капитана, приклад бьет по лицу, а горячий газ обжигает руки. Он роняет ружье, трясет обожженными руками, вопя от шока, отступает назад. Выхватывает пистолет из кобуры на поясе. Наконец начинает поступать жидкая азотная смесь для криозаморозки, наполняя близлежащую зону туманом и растворяясь в уже незамкнутом пространстве, пока существо изнутри разносит крио-камеру на части. Пули с 69 по 138 — мешанина 5.56 мм и 9 мм — разлетаются в сгущающемся тумане вокруг крио-камер. В правую лодыжку капитану охранников рикошетом прилетает пуля номер 115. В тумане мелькает призрак тени, дергано и неровно двигаясь, а затем посреди яростного шершневого роя пуль громыхает металл: ряд пустых крио-камер отрывается от стены и рушится друг на друга и на пол. Пуля номер 84 впивается в бедро тени, отчего та кренится вниз. Капитан вскидывает руку, прекращая огонь, затем жестами посылает своих людей вперед. Доктор Рейнхард вцепляется в двух ближайших к ней солдат и требует, чтобы они охраняли анализатор, бормоча: — Там всё, всё, мы не можем позволить это уничтожить, — охранники рады делать что угодно, лишь бы их не послали за хищником в другой конец комнаты, и послушно кивают ей. Остальные нервно заходят в холодный, пахнущий азотом туман. Их шаги, раскатывающиеся пустые гильзы и шипение вытекающего жидкого азота — единственные звуки в помещении. Тишина гнетет охранников, уничтожая ту небольшую уверенность в себе, которая еще есть. Доктор Рейнхарт шипит на раненого техника, чтобы та включила тревогу и убиралась. Но как только техник собирается коснуться тревожной кнопки, сигнал включается сам по себе: слышны четыре коротких громких взрыва с интервалом в три секунды. Прорыв внешнего периметра. — Какого черта? — восклицает охранник. — Атака, кто-то нападает снаружи… — поясняет капитан. Согласно протоколу Гидры, на всех выходах опускаются бронированные двери: лаборатория должна быть изолирована от внешней атаки. В другое время это бы ощущалось успокаивающе. Впрочем, в данный момент, двенадцать охранников, четыре техника и доктор никакого спокойствия не чувствуют, запертые в лаборатории с существом, которое по всем правилам не должно быть в состоянии двигаться, но только что вырвалось из крио-камеры. — Твою мать. Кто-то пытается спасти его… — начинает один из техников. — А кто, черт побери, спасет нас? — шепчет другой. — Оно не вооружено. Оно не вооружено… оно все еще под седативами, убейте его, — командует капитан, пытаясь выразить больше уверенности, чем чувствует. Он водит Глоком 19 туда-сюда в тумане. Где оно, мать его? Ближайшая крио-камера скатывается со стойки, ударяясь об пол с леденящим сердце КЛАНГ. Никто не знает, она упала, или же ее столкнули, туман столь густой, что в комнате даже в 15 футах от камер нельзя точно разглядеть, что происходит. Пули номер 139-172 калибра 5.56 мм очередями по три пронзают воздух вокруг крио-камеры и находят свое успокоение, издавая тихий звон, будто колокольчики. В отличие от фильмов, в реальной жизни пули пробивают множество предметов (двери машин, столики, ящики и много чего еще), но от алюминиевых крио-камер толщиной почти в дюйм они рикошетят. Почти сразу после того, как пуля номер 166 вылетает из дула ружья, гаснет верхний свет. Темнота воспринимается как команда: охранники перестают стрелять и двигаться. Один из них тихо скулит. Затем раздается резкое КРАК, над панелями с компьютерами вспыхивают искры, и отключается все остальное. Сложное и дорогое оборудование, проводящее анализ ДНК Агента, погружается во тьму, завершив лишь 9% задачи, и доктор Рейнхард вскрикивает: «нет, нет, нет», и затем, обвиняюще: — Где резервный генератор? Почему он не… Это самый нижний уровень подвала. С цементным полом. А значит, все кабели и электрика проходят через… — Гребаный Иисус! Оно в потолочных перекрытиях! — орет капитан. Это же обычное дежурство в лаборатории. Никто не заморачивался приборами инфракрасного видения. Как и приборами ночного видения. Черт, на них лишь паршивенький кевлар.- Да пошло все! Подпалим-ка его! Пули номер 173-254 вгрызаются в потолок, дула мерцают в заполненной туманом лаборатории словно дешевое диско. Пустые магазины подскакивают на цементе; передвигаться сложно из-за количества разбросанных по полу металлических гильз. Этот шум совершенно заглушает звук, издаваемый маленькой круглой серебристой гранатой, катящейся к самой плотной группе охранников. Когда она взрывается, убивая на месте троих охранников и серьезно раня двух других, почти все люди с оружием смотрят вверх или в сторону от взрыва. Они не видят существо, которое спрыгивает с потолка рядом с пластиковым контейнером, где лежат его личные вещи, забытые на стойке возле раковин, холодильников и шкафов. Доктор Рейнхарт замечает силуэт, высвеченный вспышкой от взрыва, и кричит, закрывая голову. Никто не обращает внимания, что оно двигается напряженно и слабо. Что его непроизвольно трясет с неровными интервалами, настолько сильно, что сложно прицелиться. Что если бы с его тела не срезали одежду, оно все равно не смогло бы одеться самостоятельно. Молнии, пряжки, пуговицы — все это чересчур сложно для тела, которое все еще колотит от нейротоксина. Оно с большим трудом извлекло гранаты из поясной сумки и вытащило пару пистолетов Сиг 226 из кобур. Оно вновь испытывает благодарность за свою металлическую руку, как всегда бывает с ментальными установками, есть разница между продолжением функциональности на красном уровне и полным провалом миссии. Оно прислоняется к одному из шкафов и высматривает самых компетентных из оставшихся охранников, обладающих потенциалом нанести реальный ущерб оружием, а не просто закрыть глаза и дергать дуло вверх при отдаче. Порожденных взрывом гранаты небольших костерков для его улучшенного зрения вполне достаточно, чтобы видеть комнату. — Оно вон там! — кричит доктор Рейнхарт, тыча пальцем в темноту, но никто не может понять, куда именно она показывает. — Возле раковины! — На десять часов! — услужливо подсказывает техник. Насколько известно существу, армии Зла как раз и набираются из активных и услужливых ублюдков, вроде этого, выкладывающихся ради одобрения начальства и хорошей медицинской страховки у дантиста. Пули номер 255-264 калибра 9 мм вылетают из Сига в его левой руке за четыре секунды. Обычно требуется по одной пуле на человека, чистый выстрел в голову, шесть пуль из каждого пистолета — и готово. Но у него сейчас так паршиво получается наводить на цель, что он не доверяет правой руке и левой дублирует выстрелы, будто новичок. На охранниках надеты бронежилеты, но нет шлемов, так что — лица. Пули номер 255 и 256 попадают и убивают капитана. Успех. Пуля номер 258 поражает стоящего рядом солдата. Успех. Пуля номер 259 калибра 9 мм попадает в шею Эдгара Фонтэна, охранника, два года работающего на Гидру, пробивая трахею, но минуя основные артерии. Неудача. Пули номер 260 и 261 убивают высокого охранника, который уже вскинул руку для ответного огня. Успех. Пуля номер 263 прошивает насквозь дельтовидную мышцу Маркуса Вашингтона, работающего на Гидру девять месяцев. Несерьезное ранение. Неудача. Пули номер 257, 262 и 264 вообще пролетают мимо. Катастрофический провал. Шесть противников убито, трое ранены и не могут сражаться. Остается трое. Плюс техники. Ужасно убогое исполнение. Почти так же плохо, как в Вашингтоне. Ноги существа подламываются. Оно оседает на пол, позволяя гравитации взять верх. Поврежденные легкие втягивают воздух, возвращаясь к полноценному дыханию. В тот момент, когда оно падает, пуля номер 265, первая от одного из оставшихся охранников, задевает череп, оставляя длинную царапину, которая тут же начинает обильно сочиться кровью. Пули номер 266-280 разносят дешевый шкаф из ДСП и вдрызг разбивают плитку за ним. Оставшиеся охранники целятся на вспышку, но от страха палят немного выше. Лежать на полу удобно. Оно стреляет вверх. Пуля номер 281 калибра 9мм убивает крайнего охранника справа, а пули номер 282-284 калибра 5.56 мм вылетают из M4 охранника. Они вонзаются в верхние ящики шкафа и в потолок. Пуля номер 285 калибра 9 мм выпущена из Сига и попадает среднему охраннику в левое бедро, от боли тот разворачивается влево, и рой пуль 286-291 прошивает последнего охранника, который возится с заменой магазина и роняет новый магазин на пол. Оно разворачивает левую руку и целится в четверых техников, которые скулят и вбивают уже бесполезные коды на панель возле двери. Пули номер 292-300 настигают техников. Те безоружны и стоят близко друг к другу. Оно отдыхает. Пять секунд или пять минут, оно не уверено. На полу очень, очень приятно. Оно рассчитывает потратить минимальную энергию на несколько важных движений: направить максимум грубой силы в руку, подпрыгнуть до потолка, зацепиться за него, подтянуться и забраться внутрь с помощью руки; проползти вдоль опорной балки над головами охранников; выдрать силовые кабели. Оно израсходовало все свои ограниченные резервы энергии, и, похоже, нейротоксин это знает, возобновив атаку на его тело. Но у него есть миссия. Плюс трое раненых охранников и вполне живая ученая дамочка — последняя в данный момент вопит и царапает металлическую дверь, как будто это ей поможет. Как будто хоть кто-нибудь услышит ее крики сквозь трехдюймовую сталь. Пошатываясь, оно поднимается и вытирает залившую лицо кровь. Бредет к раненым охранникам. Пули номер 301, 302 и 303 обрывают их жизни. Оно стягивает с себя очки и маску и ковыляет к женщине. При его приближении, та вжимается спиной в стальную дверь. Ее бьет дрожь. Оно откладывает свое оружие и маску, затем протягивает к ней руку. Ту самую. Остальное тело на минимуме функциональности. — Посмотри на меня, — рычит оно. Она отворачивается, белея от ужаса. Она должна выслушать. Существо ударяет ее о стальную дверь, чтобы слушала. — Посмотри! Неужели не хочешь взглянуть на фантастический образчик биоинженерии Золы? На его прекрасную работу? Металлическим пальцем оно вынуждает ее повернуть голову, чтобы встретить его взгляд. Перед смертью она посмотрит ему в глаза. — Смотри, что ты хотела получить. Разве не интересно увидеть, что оно может сотворить? Она вздрагивает при каждом слове, пытаясь отвернуться. — Только представь, на что я способен, когда не накачан по уши гребаными нейротоксинами. — П-почему ты нас так ненавидишь? — заикаясь, спрашивает она. — Мы же спасли тебя… И оно рассмеялось бы ей в лицо, но часть его знает, что она права. Влага льется из ее глаз. Она плачет. — Мы могли бы спасти многих других. Я собиралась выпустить формулу сыворотки онлайн, как только мы ее стабилизируем. Гидра — единственные, кто может финансировать такие исследования. Я просто хотела помочь… Оно хочет, чтобы она заткнулась. Оно хочет, чтобы она перестала говорить про «помощь». Оно бьет ее о стальную дверь, пока она не затихает. Затем оно понимает, что наделало, и роняет труп на пол. Его так колотит, что по ощущениям, оно вот-вот развалится. Тихим голосом оно пытается объяснить развороченной каше, которая была ее телом: — Превращать людей в оружие — это не помощь. Оно нетвердо стоит на ногах, ему тошно от самого себя. Следом приходит крик. Сначала на глазах выступает влага, она стекает, размывая грязь и кровь на щеках. Затем изнутри прорывается рваное рыдание, хриплое и монотонное, как нож, царапающий сталь. Оно оседает на пол, гильзы раскатываются вокруг, и оно плачет, сотрясается в рыданиях, оплакивая маленького слабака-блондина, который бы умер в юности, не будь сыворотки, оплакивая высокого брюнета, который пытался остаться сильным, а в итоге стал жестким, оплакивая инвалида с надеждой в глазах, оплакивая, больных, хромых, слабых, оплакивая ту помощь, которую могла им дать тайна, скрытая в его ДНК, чего он никогда не допустит — из-за ошибок, неверных решений и невозможных выборов, оплакивая мир, раскрашенный оттенками серого цвета. Лежа на холодном цементе, оно рассеянно размышляет, кто же за ним пришел. Кто заставил включиться сигнал тревоги внешнего периметра? Оно надеется\не надеется, что это Стив. Оно… он… будет в ярости, если появится Стив, потому что это значит, что он оставил Элисон одну. Или даже хуже, прихватил Элисон с собой. Это будет классический План Стивена Гранта Роджерса. Он порвет Стива на клочки, если тот такой дурак, что сделал именно это. Конечно, если это кто-то другой, они скоро обнаружат Зимнего Солдата, рыдающего на полу, все еще полупарализованного и трясущегося как наркоман. Великолепно. Момент для Инстаграма. Поэтому он встает. Это единственное, в чем он всегда был действительно хорош — снова вставать. Он разносит на куски машину, над которой возилась дамочка-ученая, и находит крошечный кусочек себя на лабораторном стекле с образцами внутри. Размалывает его в пыль, а затем методично разбивает остальные компьютеры и оборудование, и в первую очередь — жесткие диски. Иногда ему кажется, что он всю свою жизнь провел в подобных лабораториях. Под сильнейшим отвращением и яростью, под ужасом, который первоначально изолировал все в его голове, кроме боевого компьютера и монстра, таится странное чувство близости и возвращения домой. Он тащится к быстро нагревающимся холодильникам и открывает их, почти уверенный в том, что найдет внутри. Он съедает все обнаруженные образцы, запивая их безвкусной Mountain Dew, найденной в первом холодильнике, и растирает металлической рукой в пыль срезы и пипетки на полу. Потом он ищет синтетический адреналин. Находит его в третьем холодильнике. Он не может ждать, пока нейротоксин переработается естественным путем. У него есть миссия. Нужно сократить восемь часов от средней до жестокой агонии до получаса почти смерти. Когда он берет округлую коробку для инъекций, приходит мысль, что это даже не входит в топ 10 самых глупых его поступков. *** Агенты Мэй и Хантер первыми добираются до лаборатории. Внешние двери оказались трудными, и у них ушла почти вечность (на самом деле, меньше 10 минут), чтобы подобрать верную комбинацию электромагнитного импульса и пароля и уничтожить электронный замок на них. Когда огромные стальные двери наконец открываются, оттуда вырывается холодный зловонный туман. Лаборатория погружена в кромешную темноту, температура на добрых двадцать градусов ниже температуры на остальной базе, сплошной туман и жуткая тишина, за исключением шипения выходящего газа. Пахнет азотом с металлическим привкусом свежепролитой крови, и, судя по тому, что видно при льющемся из коридора свете, кровь там есть. Очень много крови, повсюду. Сотни гильз рассыпаны по полу. То, что прежде было компьютерами, теперь разбито на куски и время от времени искрит. Рядом с входом в лабораторию будто тряпичная кукла валяется тело женщины в заляпанном кровью лабораторном халате и с размозженной головой. — Что, черт побери, здесь произошло? — спрашивает агент Хантер, с отвращением кривя губы при виде зверского побоища. Они заходят в комнату и начинают осмотр. Агент Мэй надевает полевые очки поверх инфракрасных и шепчет Хантеру: — Тут живой. В углу. Они вскидывают свои Айсеры. Хантер включает фонарик, закрепленный на дуле ружья и рявкает: — Это ЩИТ! Руки вверх! Фигура в углу выдавливает одно слово: — Нет. Боль в его голосе вынуждает агента Мэй просигналить Хантеру: пока не стрелять. Туман немного рассеивается, и они могут разглядеть фигуру. Это мужчина, крупный, мускулистый и вконец одичавший, почти обнаженный. Он поднимается с корточек, блестящий от пота и более темных субстанций, невозможно сказать, это грязь, или кровь, или все вместе. Одна рука целиком темная. Он смотрит на них абсолютно мертвыми глазами: ни страха, ни любопытства, ничего человеческого. Просто хищник, оценивающий риск. Его трясет, будто наркомана, и агент Мэй замечает разбросанную по полу коллекцию ручек-шприцов. Затем агент Мэй видит его руки, когда он выводит их из-за спины. В каждой по 9 мм пистолету, и он держит их с уверенностью человека, для которого оружие — вторая натура. Агент Хантер тоже видит пистолеты, и его палец дергается на курке Айсера. Из коридора позади них резко звучит голос Фила Коулсона: — Ланс! Мелинда! Отставить, — Коулсон входит в комнату, огибает Мэй и Хантера и, проходя мимо, тихо говорит Хантеру: — Поверь мне. Эту драку ты не захочешь начать. Коулсон идет к фигуре на другой стороне лаборатории. — Солдат. Мы не причиним вреда. — Ближе не стоит, — рычит фигура. 9 мм нацелены на них. Коулсон замирает, делает шаг назад, демонстрируя открытые ладони. Агент Мэй понимает, что это за фигура в тумане, и бросает на Коулсона взгляд, который мог бы опалить сталь. Коулсон мягко улыбается. — Нам нужно выяснить детали этой операции, Мелинда, — затем обращается к Солдату: — Капитан Роджерс предположил, что вам может понадобиться помощь. Солдат фыркает, указывая на разрушенную лабораторию. — Глядя на это, вам кажется, что мне нужна помощь? У агента Мэй имеется четкое представление о том, какая помощь может понадобиться Зимнему Солдату (начиная с самого мягкого варианта — симпатичной камеры на глубочайшем уровне Холодильника), но из уважения к своему боссу она его не озвучивает. * * * Баки нужно еще десять-пятнадцать минут. Его все еще колотит изнутри. Невозможно сконцентрироваться. Прицелиться. Может быть, даже ходить не получится. Но больше времени ему никто не даст. ЩИТ не должен знать, насколько он сейчас слаб. Он намеренно поворачивается спиной к троице агентов ЩИТа и топает к коробке со своими вещами. Спотыкается всего раз. Бросает свои ботинки на пол и засовывает в них ноги, затем закидывает на плечо наспинную кобуру со Скорпионом. Надевает другую кобуру, ножны и ремни поверх правого плеча. Понимает, что выглядит слегка забавно в военных ботинках и боксерах — и весь залитый кровью. Но можно надеяться, что хороший убийственный взгляд и 20 с чем-то фунтов висящего у него на плече металла переубедят любого, кто найдет это забавным. Он рад/не рад, что Стива здесь нет, ибо Стив счел бы это смешным. Пора разыграть эту дерьмовую комбинацию, выжав из нее все, что можно. — Положите оружие на пол. Отойдите от двери, — левой рукой он поднимает Сиг и указывает, в какую сторону требуется отойти агентам ЩИТа. — Туда, к компьютерам. Лицо женщины-агента перекошено яростью. Ее напарник раздувается от маскулинности, явно думая: «я могу его взять», и, приятель, прямо сейчас ты может и смог бы. Босса читать трудно. Само спокойствие. Он знавал таких людей в Гидре. Они всегда оказывались самыми опасными из всех. — Какого хрена, — говорит он, старательно поддерживая ровный тон, привалившись к стенке со шкафами, дабы скрыть тот факт, что ноги вот-вот подломятся. Продолжаем блефовать. Почти получилось. — Если бы я хотел вашей смерти, вы бы уже были мертвы. По еле заметному жесту босса, двое оперативников кладут оружие и отступают. Он отталкивается от шкафа и топает к двери, стараясь изобразить максимальную угрозу. Двое молодых агентов ЩИТа пятятся назад, не спуская с него глаз, их руки — возле запасного оружия. Тот, что постарше, расслаблен и держит руки в карманах. Около двери он останавливается и оборачивается к ним. — У меня был чертовски паршивый день, передайте вашим людям, что если они хотя бы не так посмотрят, я их пристрелю. Фактически, будет лучше, если я вообще никого не встречу на выходе. Главным образом потому, чтобы они не стали свидетелями того, как я налетаю на стены, думает он, но им не нужно этого знать. Босс кивает. * * * Агент Мэй подходит к разбитым компьютерам и прислоняется к ним, собираясь. Низким и злым голосом интересуется у Коулсона: — Не хотите мне объяснить, почему мы только что позволили печально знаменитому бывшему убийце Гидры выйти отсюда? Не допросив, вообще ничего не спросив? Коулсон встречает ее взгляд. — Это долгая игра, вот почему, Мелинда. Случается, лучшие разведки закрывают глаза на здесь и сейчас, дабы расставить фигуры для игры, которая будет сыграна через годы. Этот ответ Мелинду Мэй не радует. Еще меньше она радуется получасом позже, когда, закончив уборку, выходит наружу и обнаруживает, что Зимний Солдат угнал ее гребаную машину. *** Баки понятия не имеет, сколько времени потерял внутри лаборатории, но когда он уезжает оттуда, уже почти темно. Часы в машине показывают 9 часов вечера; концерт Элисон уже в разгаре, а он все еще за много миль от Объединенного Центра. Удачно, что дамочка-агент ЩИТа из тех девушек, что держат в бардачке салфетки для снятия макияжа, и ему удается стереть большую часть крови. А по пути из комплекса он ухитрился стянуть черную футболку и военные штаны с убитого охранника, так что теперь он не в одном белье. Кевлар пришелся бы кстати, но это же тот еще гребаный денек, верно? Он жмет на газ. Краденую машину отследят, он рассчитывает на это. До Объединенного Центра он добирается к 9:45. Адреналин и нейротоксин из его системы уже выветрились. Он измучен, покрыт потом, но тело снова возвращается под контроль. Чувства обострены; он почти до безумия счастлив, что его пальцы снова могут оперировать такими вещами, как предохранители, кобуры и молнии. Он вооружается и надевает на лицо маску и очки. Незаконно паркует машину перед служебным входом. Если ЩИТ не сумеет понять намек, что ж, ну и хрен с ними. К тому моменту, как охранники узнают его, он уже выходит из машины и идет вперед. Они новенькие. Возможно из АИМ. Эй, может и Рука тоже заскочит, тогда можно считать, что он трижды выиграл у главных злодейских организаций за 12-часовой период. (Лучше даже не думать об этом. В такой день все может случиться). Он вырубает охрану (без смертоубийства) и, рывком открывая дверь за кулисы, отстраненно размышляет, что неплохо бы получить какой-то знак отличия для таких случаев. У охранников неоново-оранжевые затычки для ушей — яркие пятна в льющемся изнутри освещении, по дороге он крадет пару таких у бессознательного мужчины. И это правильно. Музыка ОГЛУШИТЕЛЬНАЯ. Пожалуйста, пусть я не слишком опоздал, думает он. Проскальзывает внутрь и забирается наверх, на стропила — его безопасное место, где можно наблюдать и обдумывать план. Лежа на балке на высоте 200 футов над толпой, он почти одновременно отмечает четыре момента. Первый — это Элисон. Она чертовски зажата на сцене. К этому времени он знает ее движения достаточно хорошо и может утверждать, что она почти выбыла из игры, выпадает из ритма и пропускает половину хореографических па. Ее световое шоу все еще прекрасно — длинные розовые и голубые кометы порхают вокруг и вверх, а созвездия белых звездочек заполняют пространство. Второй — аудитории на все плевать. На всех надеты странные широкие VR-очки, сходные по стилю с теми, которые носит Солдат, люди стоят, уставившись на пустое место над сценой, лица не следуют ни за движениями Даззлер, ни за ее световым шоу. Он опоздал, черт побери. Он знает, что требуется пара часов, чтобы VR-поток можно было скомпоновать со съемками множества камер, по крайней мере, он может прервать живую трансляцию в Интернете, остановить потенциальное превращение миллионов людей во всем мире в мишень, остановить внедрение в них контролирующих мозг кодов АИМ. Но где же Стив? Почему Элисон выполняет то, что хотят АИМ? Может, стоит позвонить Тони, если, конечно, Тони возьмет трубку… Он чувствует, как подрагивает под ним балка, и понимает третье: он знает, где Стив. Стив на балке приблизительно в 100 футах от него. На нем надеты все те же проклятущие VR-очки. И он смотрит на Баки без узнавания, сосредоточенно и с исключительной свирепостью. Баки знаком этот взгляд, так же знаком, как изнанка его собственной души. Таким взглядом Стив смотрел на хулигана, которого собирался остановить любой ценой. Карма настигает в самое неподходящее время. Затем он замечает четвертый и последний момент: позади Стива, на перекрестье балок отблеск снайперской винтовки. Наведенной на Элисон. Потому что есть один гарантированный способ увеличить спрос на записи певца: навсегда убрать их исполнителя. Похоже, пуля номер 304 станет проблемой.