Номер один с пулей

Саммари: Убийца на танцполе. Баки балансирует высоко на балке над полным стадионом музыкальных фанатов, в настоящее время находящихся под контролем АИМ. Включая Стива, который приблизительно в 50 футах на этой же балке, и смотрит на него так, будто Баки — величайшая угроза свободе и демократии современного мира, что… ладно, да, согласен. Но немедленная угроза — это снайперская винтовка ниже Стива, которая нацелена на выступающую внизу Даззлер. Паршивый расклад, слишком много гражданских и слишком мало пространства для маневра. Разумеется, мозг Баки предлагает, по меньшей мере, восемь вариантов выхода из текущей ситуации. Все они включают жертвы: гражданских, Элисон или Стива. Так не пойдет. — Это — единственное предупреждение. Бросай оружие, — командует Стив. — Сдавайся, или я тебя остановлю. Ага, вот так тоже не пойдет. Четыре пули. Левое колено. Оба плеча. Правое предплечье. Это временно замедлит Стива. Скорее всего, он свалится с высоты 200 футов на людей внизу. Возможно, выживет. Может покалечить нескольких гражданских. Нет. Мишень вооружена только кулаками. Ни щита, ни оружия… СТИВ НЕ МИШЕНЬ. … С 77% вероятностью мишень откроется с правого хука, а последующее противодействие приведет к захвату левой рукой горла мишени, с дальнейшим удушением до бессознательности… Нет, такого больше не будет, никогда. НИКОГДА… Стив бросается на него. Баки пробегает несколько шагов навстречу, набирая скорость. Затем отпрыгивает в сторону, подбрасывая себя так высоко в воздух, как только может, чтобы оказаться на параллельной балке в 50 футах сбоку. Делая сальто в воздухе, он выхватывает 9мм пистолет правой рукой и изворачивается, посылая три пули в сторону снайпера в перекрестье балок, а тот делает первый выстрел в Элисон. Пока Баки по дуге летит по воздуху над странно молчаливой толпой, у него возникают две мысли: «Я не уверен, что выстрелил первым.» «Вряд ли я дотяну до следующей балки.» И Стив прыгает следом за ним, ну, разумеется, как же иначе, и почему время движется так медленно, и он хочет окликнуть Элисон, но за музыкой его не услышат, а потом она падает на сцену, на танцевальном полу кровь, одновременно голова снайпера взрывается, как прогнивший арбуз, и пара танцовщиц кричит, а музыка не останавливается, лишь становится постепенно тише, сначала вокалисты, потом музыканты замолкают, и вскоре не остается ничего, кроме электронной музыки, потому что Кэлвин, мать его, не отключает ее, и если Баки удастся сделать хоть что-нибудь, кроме выживания, этой ночью, то он проломит этим парнем стену, черт, он и вправду не дотягивает до балки, и изворачивается, тянется, и пальцы левой руки лишь царапают балку, и он начинает падать, но все в порядке, немножко хайль гидра — потому что ему удается-таки зацепиться, и он висит на кончиках пальцев, и тут Стив тяжело приземляется на балку, сотрясая ее, и Баки забрасывает ногу на балку прежде, чем пальцы соскальзывают, а затем подтягивается наверх, в то время как Стив кидается на него, а он бежит, мчится к сцене, потому что должен убрать Элисон оттуда раньше, чем до нее доберется АИМ, и Баки быстрее, чем Стив, всегда был, но день выдался чертовски долгим… Стив всем телом врезается в Баки, и они оба летят вниз в свободном падении. Баки головой ударяется об усилитель, после чего грохается на сцену, Стив почти сразу же наваливается сверху, руками вцепляясь в горло — молодец, Роджерс, самое время начать принимать здравые тактические решения в драке — и у него плывет перед глазами, он видит, как танцовщицы помогают Элисон, стоят рядом, охраняя ее, но уже выходят братья Тиккио, у них носилки, они заберут ее, заберут ее… Затем Баки чувствует хватку на своих ногах, и кто-то вцепляется в его футболку, но руки Стива уже на его горле, так кто же… Зрители. Зрители прорываются через барьеры, и ближайшие уже тянутся к нему, чтобы разорвать на куски. Он хочет сказать что-нибудь Стиву, что-то остроумное, и интеллектуальное, и личное, что сломает контроль над разумом, вернет Стива обратно, но в кои-то веки Джеймс Бьюкенен Барнс не может найти слова. И у него осталось где-то секунд пять в сознании. Думай быстро. * * * В этот же день, ранее, Кэлвин отвозит Элисон обратно в отель на новеньком желтом Феррари, с совершенно оправданным ожиданием что-то получить, или, по крайней мере, добраться до второй базы, пока тупой и жуткий телохранитель не нависает над ними все время. В машине она этим заниматься не желает, просто хихикает и отстраняется, когда он лезет с поцелуями или пытается забраться под ее юбку в лифте, но он знает, что немного шампанского, телевизор и фирменный массаж спины от Кэлвина приведут ее в настроение. Она любит повалять дурака перед весельем и после, а ему есть, что отпраздновать. Черт, ей бы лучше быть с ним поласковей, ведь скоро он станет звездой покрупнее ее. Как только выйдет его альбом, его пригласят выступать с Селеной, и Арианной, и Игги, и Кэти, и всеми этими девушками. На секунду Кэлвин становится самым счастливым парнем в Чикаго, разглядывая потрясающую попку Даззлер, пока та шествует через двери отеля. Он идет следом, хотя Даззлер пытается играть в застенчивость, со всеми этими: «нет-нет, милый, я устала, мне нужно побыть в одиночестве, сосредоточиться на концерте». — Ладно тебе, Эли, я просто помогу тебе расслабиться, — упрашивает он, собираясь приобнять ее, но вместо этого натыкается на здоровенную блондинистую стену. Стена говорит: — Ты не слышал? Леди хочет побыть одна. Какого ХРЕНА тут делает Капитан Америка. Серьезно. И как Элисон будет одна, если она с ним? Брр, с жутким киборгом-убийцей было плохо, эти его слишком светлые глаза вечно таращились. А теперь на сексуальную жизнь Кэлвина покушается любимый американский золотистый ретривер? Нахрен это дерьмо. Он вместе с братьями Каденс похоронит Даззлер. Им уже не нравится, как она выступает. Кэлвин улыбается и засовывает ладони в карманы спортивных брюк от Y-3. — Ладно, да, никаких проблем. Увидимся на шоу, Эли? Элисон слабо улыбается ему вслед. — Да, Кэл, увидимся. Кэлвин шагает к своей машине, которую еще не отогнали. У него есть дела. Очень много дел. * * * Вальдемар и Йоргон Тиккио приходят в восторг от Кэлвина, его история про Капитана Америку становится бомбой. Кэлвин почти добился своего. Восхождение было сложным, и конечно, он перешагнул через нескольких людей по пути, но вершина уже близко. Он будет наверху, с Фареллом, и Swizz Beatz, и Марком Ронсоном. Его место там. * * * Стива не пропускают за кулисы. Там толчется множество новых охранников, и хотя Элисон и Стив почти одновременно в стереозвучании исполняют: «а вы знаете, кто я?!», охранникам плевать. Они отсылают Стива через главный вход, обещая, что там его дожидается VIP-пропуск. Ему нужно как-то пробраться на сцену и подменить песни в планшете Кэлвина, он же опытный оперативник и один из величайших тактических умов прошлого века. Какие проблемы? Он забирает свой заламинированный пропуск, цепляет его на шею, убирает выданные ему VR-очки в карман и ввинчивается в людское море, медленно продвигаясь к турникетам. Просто невыносимо, каким черепашьим шагом ползет вперед толпа. Отчего так долго? Много народа, или… …Или. Чтобы войти в зал, все должны быть в очках. Что означает, что люди должны найти их, надеть их, обсудить с чертовыми друзьями, а затем сделать селфи. Добравшись до турникета, Стив вздыхает и напяливает VR-очки. Они достаточно удобные, не слишком отличаются от очков Баки, но немного тяжелее. И, скорее всего, не пуленепробиваемые и не оснащены инфракрасным видением. Показав пропуск и поднырнув под селфи-палку, он натыкается на молодую женщину. Она выглядит знакомой, он тогда охранял Элисон во время репетиции… помощница стилистки? Интерн студии звукозаписи? Девушка из группы связей с общественностью? Он не помнит, но определенно видел ее длинные белокурые волосы, бейсбольную кепку и планшетку. У нее неуверенный вид. — Мистер… Мистер Роджерс, сэр? — запинается она. Он поднимает бровь, затем вспоминает, что на нем очки, и она этого не видит, поэтому говорит: — Да? Она касается своей левой руки, а затем указывает на закрытую дверь с табличкой «Только для персонала». — Там парень… с металлической рукой… он сказал мне… Но Стив уже проталкивается сквозь толпу к двери. Баки. Где он был? С ним все в порядке? Дверь не заперта, в маленькой комнате темно. Стив заходит внутрь и закрывает дверь. — Бак…? — шепчет он. Ни звука. Потом приходит звук. Так много звука. И света. И все это, визжащее и интенсивное у него в голове. Его руки взлетают вверх, чтобы сорвать VR-очки с лица, но их перехватывают две жесткие металлические полосы, нет не полосы, руки, принадлежащие чему-то вроде андроида… невероятно сильного… Стив паникует… Но свет и звук не дают сконцентрироваться, раздражители атакуют его, будто ножи в голову, комната и андроид, с которым он борется, плывут перед глазами, как будто не реальны. — Пожалуйста, не сопротивляйтесь, капитан Роджерс, — уже издалека доносится металлический голос Йоргона Тиккио. — Это займет всего минуту. А затем повода для паники больше нет, он в безопасности, внутри небольшого помещения, вроде чердака, на котором прятался, и где его мама хранила в коробке свадебное платье, и он больше ни в чем не виноват и ни за что не отвечает. * * * Вальдемар Тиккио поджидает Элисон перед началом концерта сбоку от сцены. Он показывает ей фото Баки, связанного и парализованного нейротоксином, с глазами, полными ужаса. Вальдемар очень мягко предлагает ей придерживаться программы. Когда Элисон отходит, ее трясет, она ждет, чтобы пошел дым, переключился свет, и началась музыка. Она всегда носит откровенные наряды на сцене, но никогда еще не чувствовала себя такой выставленной напоказ. До чего же холодно. Тонкий голосок в ее голове повторяет, что Баки хотел бы, чтобы она придерживалась плана, что он может позаботиться о себе, что он прорвется. Что на кону миллионы человеческих разумов, и они важнее, чем жизнь ее телохранителя. Но более громкие голоса твердят иное: Что, если Баки не вырвется. Что, если ты одна. Что, если это твоя жизнь. Кто тогда тебе поможет. *** Думай быстро, Барнс. Пальцы Стива неумолимо сжимают его горло, начиная раздавливать его. Баки резко изворачивается, обхватывает ногами талию Стива и переворачивает обоих, получая возможность всунуть свои предплечья между руками Стива, разрывая смертельную хватку на своем горле. Стив сразу же бросается на него снова, но Баки срывает с него VR-очки и ломает их левой рукой, Стив моргает, будем надеяться, это… Стив швыряет Баки в шеренгу усилителей. К несчастью, половина из них — пустые ящики, стоят напоказ, а значит, ряд шатается и начинает валиться на Баки, точнее, куда он падает, но сразу же скатывается прочь со сцены, в рычащую толпу гражданских. Они — не более чем досадная помеха, никаких боевых навыков, но их слишком много. Он стряхивает их с себя с низким рыком, как лев, атакованный дикими собаками, и несколько гражданских падают, или отлетают к сцене, ударяясь об пол или о динамики. Баки начинает срывать с некоторых VR-очки, попутно надеясь высмотреть Элисон прежде, чем ее унесут. Лишившиеся очков гражданские пребывают в замешательстве, затем видят, как Стив расшвыривает куски разломанного реквизита, прорываясь к ним, маску и очки Баки, и шарахаются прочь. — О, боже мой, — вопит один из них. — Это же Зимний Солдат! Капитану Америке нужна помощь! И они начинают бросаться в него кто чем. Он инстинктивно вскидывает руку, чтобы блокировать, на случай, если кто-то бросит что-нибудь действительно опасное, вроде гранаты, но нет. Это туфли, мобильные телефоны. Баллончик с перцовым газом. Какая-то рыжая лезет в свою сумочку и запускает в него маленький бумажный пакетик. Это без сомнений первый раз, когда в него швыряют тампоном (к счастью, неиспользованным). Вот. ВОТ почему лучше придерживаться тайных операций, думает он, когда Стив прыгает на него сверху. Баки нагибается, ему приходится использовать каждую унцию самоконтроля, чтобы не завершить движение и убрать нож, который возник в его правой руке и нацелен в живот Стиву. В эти идеальные мышцы, на которых ленивыми днями после миссий Баки любит оставлять засосы, потому что у Стива там щекотная зона. Он не может так драться. В течение семидесяти лет Зимний Солдат был непреодолимой силой. Пробуди его, нацель на что-то, и он это уничтожит, неважно какой ценой для себя. И дело не в отсутствии ловкости, чёрт, однажды он отстрелил кое-кому ухо с расстояния полумили, чтобы донести свою мысль. Он совершал убийства с тонкостью и точностью, возводившими их на уровень искусства. Но это… Эта цена слишком высока, черт побери. Стив наносит удар ногой, и он чувствует, как ломается ребро. Может, два. Он перекатывается и вскидывает руки, чтобы блокировать серию яростных ударов Стива, затем проводит подсечку. Проблема даже не в том, чтобы одолеть Стива. А в том, что он сражается с собой. Его бой — это программирование, на которое он полагается, физическая и ментальная тренировка, которые сделали его величайшим в его работе. Приходится бороться с собственной скоростью и реакцией, настолько укоренившимися, что стали бессознательными. Мишень использует убийственную силу. Мишень оставляет уязвимые точки… Иисус мать его Христос, Стив НЕ МИШЕНЬ. Баки замирает в ужасе, палец на курке пистолета, который он даже не помнит, как достал, дуло нацелено между глаз Стива, предохранитель снят. Стив перекатывается, вскакивает на ноги и бьет, обезоруживая его. Пистолет Баки со стуком улетает в кучу расщепленных деревянных обломков, оставшихся от усилителей, после того, как мощный удар послал в них генетически усовершенствованного суперсолдата\киборга. Баки отступает, тянет время, выигрывает себе пространство и хоть чуток времени на подумать, но Стив стал лидером Мстителей не за красивые глаза, он знает, когда в драке надо использовать преимущество, когда противник начинает делать ошибки, и надо его подтолкнуть делать их больше. Стив кружит вокруг, бьет и пинает быстрее, чем может разглядеть неусовершенствованный глаз. Сегодня Баки уже сбегал до Ада и обратно: Гидра, нейротоксин и последующая сверхдоза адреналина. А Стив не мишень, и не миссия. Поэтому Баки делает нечто нелепое. После особо удачного удара Стива он падает на пол, на спину, и обмякает, заставляя себя лежать неподвижно. Стив услышит, что его сердцебиение значительно замедлилось. Стив притормаживает, моргает своими зелено-голубыми глазами и осторожно наклоняется, дабы убедиться, что Баки действительно вырубился. Миссия выполнена? Между его бровей залегает небольшая складка. Баки двигается со скоростью змеи — вбивает металлические пальцы в блуждающий нерв на шее Стива, в то же самое время, оплетая его ноги своими. Стив рушится вниз как мешок с картошкой. И, слава тому божеству, которое доброжелательно к невезучим наемным убийцам, остается лежать. Без сознания. Баки остается только надеяться, что он проснется, контролируя собственный разум. Он вздыхает про себя. — Прости, Стив, — бормочет он, одним движением вскакивая на ноги. Слышит вопли: гражданские позади него, прямо боги-короли гребаного очевидного, все до последнего, напоминают, что: 1) он бесчеловечный робот-монстр, который 2) вырубил воплощение правды, справедливости и американского образа жизни. Потому что, конечно же, самое разумное, что можно сделать, наткнувшись на величайшего в истории монстра — это орать на него и обзывать нехорошими словами. Особенно, когда тот вооружен до зубов и в страшно отвратном настроении. Баки лишь качает головой и мчится обратно на сцену. Очень хочется заиметь стикер, на котором написано: «Гражданских я сегодня не убиваю», и хоть какой-нибудь алкоголь, который подействовал бы. Он расшвыривает обломки и добирается до того места, где пару секунд назад лежала Элисон. Конечно же, ее там нет, потому что в такой день Джеймс Бьюкенен Барнс не может рассчитывать на гребаный перерыв. Команда и танцовщицы из ее группы крутятся вокруг места, где подстрелили Элисон, смущенные, сердитые и не знающие, что делать. Та, которая с симпатичными волосами цвета бургунди, оборачивается, видит Баки, и Господи боже, хоть кто-то наконец рад его видеть. — Джеймс! Джеймс, ты должен помочь, — говорит она. — Они забрали Элисон! — она указывает нужную сторону, рядом с вышкой Кэлвина. Он уже собирается просто фыркнуть и пройти мимо девушек за своей миссией, но затем замедляет шаг и смотрит на них: — Леди? Танцовщицы окружают его, как напуганные, но прелестные птички, и начинают говорить все сразу. Он шипит и проводит рукой поперек горла. Те замолкают. — Слушайте. Вон там лежит без сознания Капитан Америка. Какой-то нехороший человек вырубил его. Мне нужно, чтобы вы позаботились о его безопасности, пока он не проснется. Если вам станут мешать, снимите с них очки и стукните ими по голове. Понятно? Пара девушек хихикает. Некоторые салютуют. А до Баки доходит, что он говорит тоном, которым не пользовался 70 лет, с тех пор, как носил синюю куртку и сражался на войне вместе с пятью полными идиотами, которые согласились следовать в бой за еще более законченным идиотом, и Баки был единственным нормальным, кто мог держать их в узде — хотя все, начиная с Филлипса, считали его безумнее помойной крысы. — Тогда вперед, — рявкает сержант Барнс. Когда остальные, цокая танцевальными каблуками, разбегаются, он предлагает Бургунди руку. Ее зовут Танека, вспоминает он. Она умна, и остальные девушки видят в ней лидера. — Танека, подожди. Заведя руку за спину, он нащупывает маленький округлый серебристый предмет и протягивает ей. — Это граната, — глаза девушки слегка расширяются. — Нажимаешь на этот кружок, и через пять секунд она взорвется. Как только снято с предохранителя — все. Обратно не отключишь. Возьми ее и взорви пульт с микшером. — Лааадно, — говорит она. — Давай. Будет весело, — обещает Баки. — Эээ… — Включила, бросила, помчалась как из Ада. Постарайся попасть точно под пульт. И не забывай, что потом надо бежать как из Ада. — Если меня арестуют… — Тебя не арестуют. Если кто-нибудь тебя тронет, я заставлю их пожалеть, что они родились, — Баки произносит последнюю часть с невыразительной интонацией Зимнего Солдата, и его радует, что Танека, услышав это, улыбается. — Вот уж не ожидала, что мой субботний вечер пройдет вот так, — произносит она, осторожно забирая гранату у Баки. — Как и я, — соглашается Баки, уходя за кулисы. Он проходит мимо Кэлвина, который торопливо запихивает в сумку свой лэптоп, оборудование и вероятно еще несколько чужих вещей. Затем он решает — пошло все нахрен, надо же получить от этой гребаной жизни хоть немного удовольствия, и бесшумно возвращается, похлопывает Кэлвина по плечу и подавляет смешок, когда парень квакает и чуть не выпрыгивает вон из кожи. Удар Баки посылает Кэлвина в полет через сцену, в процессе которого тот ломает, по меньшей мере, три ребра и одну барабанную установку. Удачно, что Стив еще не проснулся и не выражает свое разочарование в нем. Если честно, Дж. Барнсу эсквайру глубоко похрен. Не то чтобы его это раньше сильно волновало. Баки двигается быстро и бесшумно вдоль коридоров Объединенного Центра. Он потерял немного времени на эту стороннюю миссию, но он помнит запах Элисон и может его отследить — черт, он может его отследить через мили дикого леса, если придется. Он знает, что близко, запах становится сильнее, свежее, и внезапно слышит шаги — неестественные шаги, совершенно одинаковые, без вариаций — и он взбегает вверх по стене, изворачивается, упираясь рукой в стену напротив и прижимаясь к потолку. Тихо и неподвижно замирает, растянувшись поперек шестифутового коридора, становясь просто еще одной тенью над флуоресцентными лампами, освещающими простой шлакоблочный коридор. Люди не смотрят вверх. Как и андроиды, очевидно. Йоргон Тиккио выбегает из-за угла, ныряет в комнату с пометкой МОНТАЖНАЯ и орет: — Запускай! Ставь это немедленно! — только чтобы услышать в ответ блеклый голос: — Все еще монтируется! — затем другой голос. — Подожди, готово! Ладно, ставим на счет три, два… Баки спрыгивает сверху, шесть футов металла, плоти и ярости внезапно заполняют дверной проем маленькой монтажной. Йоргон Тиккио оборачивается (тик тик тик, жужжат серверы и крутятся шестеренки, теперь Баки их слышит, когда знает, что слушать), собираясь атаковать, и Баки пинком ноги отправляет его в большой навороченный компьютер с двумя экранами, занимающий почетное место в комнате, и два режиссера в комнате выглядят, будто готовы вот-вот расплакаться, или обделаться, а может и то, и другое сразу. Баки смотрит на второй компьютер, на котором значится: «ЗАГРУЗКА ЗАВЕРШЕНА НА 99%», видит надпись и тут же вскидывает пистолет. Дважды стреляет в процессор, потом проходит мимо монтажеров и просто разбивает все, имеющее отношение к компьютерам, что только может найти. Включая Йоргона Тиккио. Он понятия не имеет, успел ли остановить загрузку выступления Элисон, смог ли спасти от кошмара контроля над разумом АИМ тысячи людей в Объединенном Центре на концерте Даззлер и миллионы по всему миру, которые могли смотреть выступление в VR-очках. Никогда раньше Баки не рвался работать в команде, но сейчас он видит преимущества таковой. Будь у него свободная минутка, он бы позвонил Тони Старку. Даже извинился бы за дохлую рыбу, но… Глухой голос Йоргона Тиккио доносится с пола, где перекатывается его оторванная голова. Она твердит обычные для плохих парней вещи насчет усовершенствования людей, и Баки тратит лишние десять секунд, чтобы наклониться вниз, помахать Йоргону металлическими пальцами, прошипеть: «хочешь, померимся роботизацией?», а затем складывает кулак и раскатывает дурацкую говорящую башку дурацкого андроида по цементному полу, пока тот не идет трещинами. Проходя дальше по коридору, он слышит приглушенный взрыв и крики и думает: молодец, Танека. Элисон лежит на каталке в конце коридора, возле запасного выхода. В глубоком обмороке. Они пристегнули к ней жилет с бомбой. Отсчет завершится через десять секунд. Девять. Сорвать связывающие ее ремни. Восемь Стянуть через голову жилет, ну, давай же, Элисон… Семь Избавиться от жилета, нет времени разряжать бомбу Шесть НАКОНЕЦ-ТО, МАТЬ ТВОЮ Пять Левая рука против запертой двери Четыре Скрежет раздираемого металла — левая рука побеждает Три Схватить жилет и выбежать наружу, прочь Два И зашвырнуть его в ночное небо… Один Пригнувшись, нырнуть обратно, подхватить Элисон БУМ Прижать ее к стене, заслоняя собой от взрыва и шрапнели, пока снаружи разгорается яркая бело-желтая вспышка взрыва, а его уши звенят от звукового удара. И он прислоняет голову к прохладному цементу стены коридора И дышит Просто дышит несколько секунд. Сделано. Вальдемар Тиккио все еще где-то там, но у Баки на руках Элисон, ее нужно доставить в безопасное место, обеспечить медицинскую помощь. Царапина у нее на виске не слишком ужасная, череп цел, но у нее сильное сотрясение мозга и значительная потеря крови. От ран в голову всегда обильно течет кровь. Хотел бы Баки, чтобы под рукой оказался кусок ткани, стереть кровь. Она ненавидит, когда ее видят такой, с размазанной по лицу засохшей кровью. Он перекладывает ее бессознательное тело поудобнее, как невесту прижимая к груди. Где-то на парковке осталась его машина, а если нет, он украдет чужую. По дороге домой позвонит Тони и убедит остановить передачу концерта, если файл все-таки загрузился. Они едут домой. Наконец-то. Баки выходит в ночь, держа Элисон на руках… … Чтобы обнаружить себя окруженным полицией, и прожекторами, и ЩИТом, и съемочными группами ТВ — все они нацеливают на него яркий свет, камеры и оружие. О, ура. Три его любимых вещи. — Руки вверх, Солдат! — орет в мегафон какой-то полицейский. Сбоку от полицейского Баки видит ведущую местной студии теленовостей в ярко-синем платье и безупречными белокурыми волосами, она оживленно вещает в камеру, повернувшись к нему спиной. — Мы видим в прямом эфире арест Зимнего Солдата, обвиняемого в террористической атаке на концерт популярной певицы Даззлер… Коулсон и его агенты просто наблюдают, прислонившись к своим машинам, выжидают, словно вороны-падальщики, когда можно будет урвать этот сверкающий приз, который полиция считает своими. — Руки вверх! — снова вопит полицейский. Ни этот, ни другие полицейские не подходят к нему ближе, чем на сто ярдов. Баки осторожно приподнимает неподвижное тело Даззлер и наклоняет голову: у меня вроде как руки заняты, придурки. Он медленно делает несколько тяжелых шагов вниз по ступенькам, к парковке, как будто у него есть все время мира. Чего, на самом деле, нет, если все идет в прямом эфире. Там, должно быть, сотни полицейских, и все целятся в него, вместо того, чтобы помочь двадцати тысячам людей на стадионе позади них освободиться от ментального контроля АИМ. На секунду Баки закрывает скрытые стеклами очков глаза. Они этого не видят. Просто считают, что он стоит неподвижно. Есть только один выход. Все вероятности, все переменные сходятся к единственному практически осуществимому варианту. И это — один из его худших кошмаров. Забота о людях погубит тебя в конце концов. Баки открывает глаза и шагает навстречу яркому голубому свету. Оказавшись в лучах полицейских прожекторов и опасаясь, что кто-нибудь с перепуга начнет палить, он осторожно опускает Элисон на асфальт. Затем становится на колени, стягивает маску и очки и складывает руки за головой. Полицейские таращатся на него и не двигаются. Думают, это трюк. Полицейский с мегафоном торопливо переговаривается с начальством, держащим радио. Баки ждет, пока оператор сфокусируется на нем, затем смотрит прямо в камеру. — Послушайте меня, — говорит он. — Пожалуйста, послушайте, — его голос звучит хрипло и низко, он говорит негромко, но все замолкают. Никто и никогда не слышал, как говорит Зимний Солдат. Никто и никогда не видел его лица, за исключением старых фото Баки Барнса из файла, сделанных до его смерти. Баки чувствует себя голым. Его мутит. Хочется сбежать. Он продолжает: — Я знаю… знаю, вы не поверите мне, но те VR-очки, которые они раздают — это уловка АИМ для превращения людей в спящих агентов. АИМ… АИМ — это злодейская организация. Вроде Гидры, но у них больше роботов. Если сегодня вечером вы загрузили видео с концерта Даззлер, если вы смотрели его в очках, вы дали доступ к вашему мозгу очень долбанутым людям. Ну вот, почти всё. Баки вздыхает и на секунду прикрывает глаза. Интересно, сколько пуль они всадят в него, когда он перестанет говорить. Будут ли это тазеры, или инжекторы. Свяжут ли его. — Пожалуйста, — продолжает он почти шепотом. Непроизвольно вздрагивает. Начинает снова, громче. Он должен убедить их. — Если есть что-то, в чем я разбираюсь, то это контроль над разумом. Это ужасно. Вообразите, что вас заперли в комнате из звукоизолирующего материала в собственном мозгу, откуда вы видите, как творите ужасные вещи. И вы можете кричать, и кричать, и биться о двери комнаты сколько хотите, но: Оттуда. Нет. Выхода. Вы не сможете прекратить те ужасные вещи, которые делаете. Потому что за рулем кто-то другой. Ах да, чтобы заставить это работать долго, им придется повредить вам мозг. Вот так вот. — Контроль над разумом не делает вас лучше в чем-то, не дает суперспособностей. Вы остаетесь такими же, как были. И для большинства из вас это означает превратиться в пушечное мясо, — он вздыхает и качает головой. До чего же он устал, черт побери. — Если у вас есть эти очки, уничтожьте их. Если скачали файл, сотрите его. Не давайте АИМ допуск себе в голову. Просто не надо. Послушайте меня. Баки садится на пятки и смотрит на полицейских. Запястья держит скрещенными за головой. — Теперь можете забрать меня.