Post-punk

Ханамаки честно пытается избегать Мацукаву всю следующую неделю, насколько это вообще возможно. Он не сбегает совсем и не пытается перестать с ним общаться — Иссей стабильно подсаживается к нему теперь на всех парах, молча улыбаясь, таскает на перекуры и засовывает наушники — «слушай, ты просто это послушай!» — в уши. Макки просто нужно посмотреть на ситуацию со стороны. Он топчется на краю пропасти, и единственный подарок, который он может преподнести себе перед падением — рассчитать и проанализировать все возможные варианты неминуемого летального исхода. Будто бы в этом есть смысл. Все, что может Ханамаки — это сваливать после пар, ссылаясь на занятость, а не ехать с Мацукавой в порт, в торговый центр, в клуб, на репетицию к группе Нацуми. Последнего не хочется от слова совсем — кажется, что девушка, только один раз посмотрев, поймет все быстрее самого Макки. А он бы еще пожил в неведении. В то же время, понять, что творится в голове у Мацукавы, кажется, никому не под силу. Он маячит вокруг весь такой невозможный и ни на что не намекающий, Макки так хочется его… Поймать. Так много этого «хочется», такое оно разное, а озвучить — все равно, что признать. Подумать — еще хуже. Лучше молчать и избегать — до лучших времен. Сугавара с того разговора активно делает вид, что он в порядке, но это та плохая актерская игра, в которую все поверили из уважения к актеру. Кроме Ханамаки, разумеется. Ойкава так и слег на больничный, но Мацукава только глаза закатывает на это. С его слов, психосоматика — лучший инструмент Ойкавы: когда ему нужно от чего-нибудь сбежать, у него повышается температура. Но, в любом случае, ситуация не из самых хороших. Обостряется все, когда преподаватель говорит им разбиться на пары и подготовить доклады к следующему занятию. Мацукава даже не спрашивает, с кем Макки собирается работать, он просто поднимается со звонком и бросает свое небрежное: — Покурим и поехали? — Куда? Мацукава смотрит на него как на младенца. — В библиотеку. Ты слышал, что дяденька сказал? Нам надо намутить доклад к послезавтра. — И мы будем делать его вдвоем? В смысле, сейчас? — В смысле покурим и да, давай бегом, нам на метро еще ехать. — Запихивает все свое в рюкзак, присаживается на парту, крутит зажигалку в пальцах. Макки все так и сидит на месте, туго переваривая информацию. — Я без машины сегодня. Спустя минуту они идут по коридору к выходу, Мацукава что-то говорит постоянно, не замолкая, а Макки ни слова не слышит, скользит глазами от угольных завитков над ухом вниз по руке до ладони. Три дня назад к ним за каким-то чертом пригнали психолога с тренингами и тестами. Серая мышка такая, девушка к тридцати: тонкие волосы в косичку, огромные стекла очков, перепуганная улыбка. И целый арсенал орудий средневековых пыток в виде всяких странных тестов и заданий. — Разбейтесь на пары как сидите, возьмите ручку и напишите или нарисуйте соседу на ладони, что захотите. Мышка что-то сумбурно и заикаясь говорила про важность общения, что очень важно уважать друг друга и ценить личность находящегося рядом человека, пока курс радостно рисовал друг другу на руках всякие безобразия: девочки — цветочки, мальчики — члены. Все по Фрейду. Макки уже порядком задолбался за эту пару, поэтому без бесконечных вопросов вроде «нахера» и «кто ее пустил сюда» — просто взял ладонь Иссея: нарисовал несколько точек, а потом соединил линией. Мацукава удивленно крутил ладонь перед глазами перед тем как спросить: — Созвездие? — Водолей, — Макки кивнул и чуть вздрогнул, когда тот мягко взял его руку. Он коротко водил большим пальцем по бледному запястью, пока думал. Макки не смотрел, когда Мацукава, наконец, заскользил синей пастой по ладони. Он отвернулся и закусил губу. Когда Мацукава отпустил руку и щелкнул колпачком, Хиро несмело перевел взгляд. На ладони красовались аккуратные буквы, обведенные дважды. «can you find me space inside your bleeding heart?». Резкая тупая боль где-то в груди. А еще хочется спрятать лицо в этой ладони, потому что можно врать себе бесконечно, не озвучивать ничего. Но что делать с сердцем? Со своим истекающим кровью сердцем. — Placebo, — Мацукава облокатился щекой о руку. — Засела в голове. Макки с трудом поднял глаза и выдохнул шепотом: — Невыносимо. — Что? — Иссей переспросил, округляя глаза. — Когда уже наступит весна? — Через полгода? Мацукава слегка выгнул бровь, а Макки сполз по стулу, запрокидывая голову и невидяще смотря в потолок. — Невыносимо. Из воспоминаний его возвращает щелчок смуглых пальцев перед глазами. Мацукава пихает Хиро в руки куртку и тащит в курилку. — О чем задумался? — Я не знаю, где библиотека, — Макки безразлично пожимает плечами. — В другом корпусе, это в тридцати минутах езды отсюда, — опережает движение Макки, прикуривает ему своей зажигалкой. — Там, кстати, Ивайзуми учится. Надо будет написать ему. Макки кивает и бегло осматривает людей в курилке. Сугавары нет. Предчувствие нехорошее: все, что происходит сейчас вокруг него — отдает металлическим привкусом. — Ты хорошо знаешь Савамуру? — Неа, — Мацукава пытается сделать колечко из дыма. — Мы почти не общались. Но Ивайзуми с ним немного общался раньше. А что? Ханамаки задумчиво мотает головой. — Нет, ничего. — Переживаешь за Сугавару? У Мацукавы интересная манера курить: он чаще не зажимает сигарету между указательным и средним, а дежит ее снизу указательным и большим. В этом положении запястье изогнуто, Иссэй чуть наклоняет голову, когда затягивается. — Просто он мой самый близкий человек, — пожимает плечами, выбрасывает окурок. — Ты хороший друг, Макки. Они с трудом влезают в вагон. Толкотня ужасная, Мацукава пихает Ханамаки к дверям на другой стороне. Макки прижимается спиной к стеклу и облегченно выдыхает. Иссей упирается ладонями в дверь по обеим сторонам от головы Такахиро. Держит личное пространство Макки, это видно. — У всех станций до нужной — платформа с той стороны, так что можем спокойно ехать тут не двигаясь никуда. Макки просто кивает. Как же от Иссэя вкусно пахнет, даже немного кружится голова. У него руки чуть дрожат, от того, что сзади толкотня ему в спину давит. Чуть хмурит брови. Такахиро размышляет секунду — и тянет за растегнутые полы пальто на себя. Мацукава удивленно и немного смущенно — боже — поддается. Макки чувствует тепло, когда Мацукава прижимается: он выше, и если повернет голову, заденет носом розовый висок. — Тебя там затолкали совсем. Макки говорит тихо, но его слышно — Мацукава легко кивает головой. Ехать четыре станции, слушая его мерное дыхание рядом с ухом. Так море шумит ночью. Хиро закрывает глаза и представляет черную гладь. Как уходит на дно, не пытаясь даже спастись. Мацукава Иссей. Ему так идет это имя, хочется раскатать вкус звуков имени по нёбу кончиком языка. Интересно, о чем он думает сейчас. О докладе? О том, что давно не видел Ивайзуми? О том, что стоять так неудобно, а сказать не может? Или о Нацуми? Он любит ее? — Боже… — Макки упирается лбом ему в плечо, зажмуривая глаза. — Что такое? — обеспокоенный тон. — Голова закружилась, прости, — откидывает затылок обратно. — Потерпи немного, уже подъезжаем. Мацукава опускает ладонь ему на плечо и чуть сжимает. Этот корпус мало чем отличается от того, где учатся они. Разве что здесь есть большая научная библиотека. Иссей печатает сообщения всю дорогу, а у входа прячет телефон в карман. — Ивайзуми здесь, но пока занят, найдет нас в библиотеке позже. Внутри тихо, слышен лишь скрип ручек и карандашей о бумагу. Звуки перевернутых страниц. Вздохи и шепот студентов. Пахнет пылью и старой бумагой. А еще лаком на стеллажах. Макки вдыхает медленно до боли в легких. Мацукава кладет рюкзак на ближайший свободный стол. — Нам надо сначала найти две книги. Потом уже остальное, если нужно будет. Ты иди ищи к тем стеллажам, — кивает головой в сторону. — А я там поищу. Ханамаки ищет не долго, находит нужное на одной из верхних полок, до которых можно дотянуться без лесенки. Вздыхает и поворачивается, прижимается спиной к стеллажу. Нужно успокоить бушующее внутри. Хочется что-то сделать. Признаться или сойти с ума и просто поцеловать? Нет, рано. Ра-но. Рано — подразумевает, что когда-то будет самое время, но Макки хочет кричать, потому что едва ли это время у них с Мацукавой наступит. Он сжимает худи в кулак там, где находится сердце и зажмуривается. — Перестань биться, пожалуйста, тише… — Макки? — Мацукава обходит стеллаж и останавливается перед ним, смотрит с плохо скрываемым беспокойством. — Я нашел одну. А ты? Ханамаки смотрит мутно, указательным пальцем показывает наверх. Мацукава находит книгу глазами, чуть кивает, тянется рукой за ней. Макки вдыхает и задерживает дыхание — Иссей перед ним на расстоянии ладони, нужно только протянуть руки и обнять. Он сжимает ладони в кулаки и прячет за спиной, закрывает глаза. Выдыхает и снова открывает. Мацукава достал книгу, смотрит внимательно. Кудряшки так невозможно спадают на лоб. И вдруг кладет ладонь ему на щеку — Макки распахивает глаза. — Эй, ты сегодня странный. Не заболел, случайно? Ханамаки почти хочет сказать, но: — О, вот вы где, — Ивайзуми подходит ближе, немного приподнимая бровь, пальцем обводит в воздухе. — Я не помешал? — А, нет, — Мацукава убирает, наконец, руку свою. — Мне кажется, он заболел. — Глупости говоришь, я в норме, — Макки натягивает на лицо зубастую улыбку, поворачивается к Ивайзуми. — Это просто… — перебирает варианты, скользит глазами к потолку, — погодное. — Ну-ну, — Мацукава хмурит брови еще пару секунд, а потом тоже поворачивается к Хаджиме. — Покурим? Они спускаются вниз, в такую же стеклянную курилку. Только когда Ивайзуми прикуривает, Макки замечает, что руки его перепачканы черным — уголь или графит. — Как дела-то? Мацукава прислоняется плечом к стене у скамейки. Хаджиме поднимает голову: — Да никак. Тоору из дома не выходит, со мной разговаривает через раз, остальных вообще видеть не хочет. — Тяжело выдыхает дым, прижимается затылком к стене. — Я вижу, что с ним что-то творится. Что-то, чего раньше не было. — Ты можешь спасти его, как обычно. — Не думаю… Я не знаю, Маццун. Я боюсь, что в этот раз это уже не в моих силах. Ивайзуми прикуривает вторую, а Мацукава сползает спиной по стене на корточки. — Что же с вами случилось, ребята… Хаджиме лишь потерянно качает головой.