Услышь мой голос

      Хёнвон рано утром пошёл к Кихёну, чтобы вытащить его на улицу. Парень более восьми лет дружит с Ю, поэтому уже давно знает о его болезни из-за отсутствия соулмейта. Хёнвону давно хочется вправить мозги Кихёну, так как они, похоже, уехали в другую страну. Че вспоминает вчерашний разговор с Чангюном и краснеет. Он не был слишком настойчивым? Донсен не мог подумать, что Хёнвон очень невежественный хён?       Че трясёт головой, отгоняя ненужные на данный момент мысли и выходит из дома. Кихён живет далеко, поэтому Хёнвона выворачивает наизнанку от холода. Он бежит быстро, пряча заледеневшие ладони в карманах куртки. Пользоваться транспортом? Хёнвон считает это лишним. Пройтись никогда не помешает.       У подъезда Кихёна стоит Чангюн и топчется на одном месте. Завидев Хёнвона, парень неловко улыбается и машет ему рукой.       — Привет, я решил зайти к нему, принёс новую упаковку, — он вытащил из кармана баночку таблеток «Lonely». Хёнвон лишь кивает, мысленно облегчённо выдыхает и открывает дверь подъезда запасным ключом.       Когда парни входят в квартирку Кихёна, то не согреваются, как это должно быть, а продолжают мёрзнуть. Все окна распахнуты, холодный ветер гуляет по помещению; листы парят в воздухе, опускаются на пол, а затем вновь летят, подхватываемые потоками воздуха. Кихён забился в угол и практически не дышит. Мышцы его скованы, поэтому он не двигается, лишь крупно дрожит. Кожа белая, как мел, губы отливают синевой.       — Ю Кихён, ты сдохнуть решил? — орёт Гюн, грубо хватая парня за руку и пытаясь поставить его на ноги. Но его соулмейт не в силах даже сидеть, поэтому, потеряв опору, он падает на холодный пол. — Чёрт бы тебя побрал, — Чангюн бранится, но в панику не впадает. — Хёнвон, закрой окна и принеси тёплой одежды, — командует парень, а сам берёт исхудавшее тело Кихёна и несёт на кровать. Окна закрыты, одежда небольшой стопкой лежит около Ки — половина дела сделано. Чангюн быстрыми и резкими движениями одевает парня, а затем накрывает одеялом. — Придурок… Ну что за придурок? — шепчет себе под нос Гюн, идя на кухню, а затем рыская по кухонным шкафчикам. Наконец, найдя три пакетика чая и три бокала, он разливает кипяток.       Становится тепло, поэтому Чангюн снимает куртку, оставаясь в тёплом сером свитере. Хёнвон так же раздевается, оставаясь в одной лишь футболке. Острые плечи и ключицы сильно выпирают, отчего Гюн морщится и ищет в шкафу Кихёна толстую кофту.       — Оденься, — говорит Чангюн, а Хёнвон лишь молча подчиняется. В футболке действительно холодно. Почему он так легко одевается?       Кихён открывает глаза. Он уже более менее согрелся, его не трясёт, и кожа приобрела нормальный оттенок. Замечая радом Чангюна, парень обречённо выдыхает. Почему они стали так часто видеться? Это ненормально! Хёнвон, заметив, что Ю пришёл в себя, поднимает его с постели, накидывает на плечи тонкое одеяло и ведёт на кухню, куда пару секунд назад удалился Чангюн. Им бесцеремонно открыл холодильник и вытащил оттуда всё съестное. И знаете, что там было? Хлеб, колбаса, мёд, пара яиц и наполовину заплесневелый сыр.       — Да он издевается! — рычит парень, злобно хлопая дверкой холодильника.       — Эй, будь аккуратнее, это вообще-то моя квартира! Что ты здесь делаешь? Кто тебе разрешал входить?       Кихён чуть ли не накинулся на Има с кулаками, вскипая всё больше и больше, но Хёнвон вовремя усадил друга на стул, закрыв ему рот рукой. Дальше слышалось какое-то непонятное шипение и мычание, поэтому на него перестали обращать внимание. Благо, у Кихёна была микроволновка, где Чангюн пожарил яйца. Прямо на тарелке, ага. Затем, разрезав «яичницу» на четыре квадратика, он сделал бутерброд из оставшихся продуктов. У парней слюнки потекли от прекрасного запаха, но, в отличии от Хёнвона, Кихён отлично это скрывал.       — А ты, оказывается, хозяюшка! — стал восхищаться Че. Чангюн, поставив тарелку с «бутербродом» перед парнями, грубо кинул:       — Ешьте, — он явно был не в настроении, и можно легко догадаться, почему.       — Эй, вообще-то мы твои хёны! — злобно зыркнув на Има, произнёс Ю.       — И что дальше? Мне уважать тебя за то, что ты пытался сдохнуть, и брать с тебя пример? — ему уже было обидно: никакой благодарности, но теперь вместо того, чтобы пропустить поступок Гюна мимо, Кихён ещё и возмущается.       — Я не просил тебя меня спасать, — отвечает Ю, а младший окончательно выходит из себя. Он прожигает хёна взглядом, всем своим видом давая понять, что тот не прав; резко поднимается из-за стола, даже не доев свой бутерброд, и выходит из квартиры, нарочно громко хлопая дверью. Теперь уже и Хёнвон прожигает друга взглядом.       — Я доем? — лишь спрашивает Ю, беря в руки еду ушедшего парня. Че так же поднимается и уходит, только в другую комнату, бросив тихое «придурок». Нельзя его сейчас одного оставлять.       А Кихён не понимает, почему на душе вдруг так паршиво стало. И есть ему совершенно не хочется. Он поджимает дрожащие губы и старается выровнять дыхание, чтобы не заплакать. Нельзя показывать слабости даже перед собой. Нельзя…