Драма Рона

Спустя год. Хогвартс, 7 курс. Мы сидели в Большом зале и строчили эссе. Точнее, Гермиона строчила и недовольно на нас косилась. Мы с Гарри мирно беседовали, иногда прерываясь (под гневный взгляд Гермионы) на раздумья и поиск информации в книжках. Это все трансфигурация. Она, любезная. Почему-то для Макгонагалл непосредственное участие в боевых действиях в прошлом году было недостаточной причиной для автомата. Она нещадно гоняла нас по предмету, и не только она. Да и ЖАБА никто не отменял. Гермиона, конечно, училась, мы с Гарри делали вид. Защита от тёмных сил превратилась в скучную мудатень. Новый преподаватель, присланный из министерства, был ещё зелёным ботаником (наверное, учился не хуже Гермионы). Он совал нам учебники, читал лекции, а практики он, похоже, побаивался. Из-за чего нередко нарывался на главного ветерана войны. Его он, к слову, тоже боялся. Боже, да Гарри знает о настоящей защите куда больше, чем этот лопоухий. Он в свои 17 в совершенстве владеет патронусом, знает на практике два из трёх запрещённых заклинаний, победил Воландеморта и закончил войну, в конце концов! А этот упырь учит, как правильно держать палочку при невербальных заклинаниях. Это, конечно, полезная информация, но, когда она затягивается на третью пару, хочется кого-то прибить. Невербально. Мы, конечно, собрались после пар в выручай-комнате и попрактивались, потому что невербалика – это все-таки столп боевой магии. Никакой редукто тебе не поможет, когда нужна быстрая реакция. — Все, — Гермиона захлопнула книгу, прервав мои размышления, и стала собирать пергаменты, — удачной вам работы! И встала. — Постой, а как же… — Не надо было валять дурака, — и направилась к двери. Мы с Гарри обреченно вздохнули. Но тут к нам подсел Невилл, и настроение приподнялось. Разговор зашёл об исторической фигуре Медузы Горгоны и её возможных потомках. Выбор пал на Пенси Паркинсон. Я хотел было предложить Полумну, но Гарри пнул меня под столом, и я промолчал. Как известно, у Невилла к ней чувства, и если они не начнут встречаться в скором времени, то Невилл просто лопух! Потом разговор с Паркинсон перешёл к слизеринцам. С известных событий они поутихли, затаились, как змеи перед нападением на добычу. Их число поубавилось, старшики стали замкнутыми, угрюмыми и выглядели так, будто ненавидят весь мир. Скорее всего так и было. Тут взгляд случайно упал в их сторону, и я с удивлением заметил, что Гермиона ещё здесь. Она стояла у выхода из зала и разговаривала с… Малфоем! Я подавился слюной. Гарри услужливо похлопал по спине, Невилл тактично замолчал. Справившись, я страшными глазами показал на эту парочку. Объяснить вслух, как вы понимаете, не было возможным. Хотелось подбежать к ним, выкинуть Малфоя за шкирку и увести Гермиону. Гарри пожал плечами. С тех пор, как Малфой стал предателем в нашу пользу, Гермиона прониклась к нему сочувствием, Гарри терпел, один я терпеть не мог. — Посмотрите, как она с ним мило болтает! Как будто он розовый ангелочек, а не мерзкий Пожиратель! — Рон, — принялся успокаивать меня Гарри, — она его тоже недолюбливает, но считает своим долгом поддерживать его, ведь он как бы помог нам, и теперь в Слизерине он не свой, в других факультетах тем более. — Я сказал тоже самое. Разговор перетек в другое русло, но неприятный осадок остался, так что в разговоре я почти не участвовал. Глаза сверлили выход из Большого зала, пока Гарри не пересел слева от меня, загораживая обзор. Но мысль о том, что они там, сверлила мне сознание. Весь оставшийся день был бездарно испорчен. Единственной радостью были мысли о том, как я превращаю Малфоя в мерзкую жабу, или сбрасываю с метлы, или даю в его по-женски слащавую морду. Это меня немного успокаивало.