Драма Рона

Мы возвращались с последней пары, приятно уставшие со сладкой мыслью, что наконец можно отдохнуть. Мы затолкали себя в дверной проем и оказались в тёплой, родной гостиной. Что может быть лучше, чем вот так вечерком сесть с друзьями у камина в тёплые кресла с бутылкой сливочного пива и задушевно болтать обо всем? — Ну что? — Воодушевленно спросил я и плюхнулся в кресло, — сливочного пива? Или чего-нибудь пожарче? Гарри расплылся в улыбке, явно предпочитая второй вариант. Гермиона чегой-то замялась. — Эмм, вообще-то у меня ещё дела, — быстро проговорила она и зашагала в сторону спальни, — увидимся позже! Волна негодования, любопытства и какой-то обреченности подступила к горлу. — Какие дела? — Крикнул ей вслед, но она ничего не ответила. Я разочаровано плюхнулся обратно в кресло. В пятницу вечером дела... Уроки закончены, даже Гермиона не занимается в пятницу вечером, если, конечно, экзамены не на носу, а они ещё даже не на переносице! Дела. Вот как теперь это называется. — Ничего это не значит, — прочёл мои мысли Гарри. — Ладно, доставай, что там ты припрятал. Сонный эль, ячменный виски, огневиски? — Ага, ещё скажи эльфийское вино! Медовуха, Гарри, медовуха. — Пусть будет медовуха, — согласился Гарри и тоже плюхнулся в кресло. Все так и вышло. Мы млели перед камином с медовухой в кружках и в желудках, болтали о несправедливости, о девушках, несчастной любви, как две осиротевшие собаки. Потом пришёл Симус и сказал, что мы пьём какую-то дрянь. Ушёл и вернулся с огневиски. Мы были не против. Потом к нам хотел подсесть Дин, но Симус сказал, что без залога нельзя. Он вернулся с бутылкой эля. У Невилла нашёлся ячменный виски, и у всех задушевные истории о несправедливой любви. Когда к нам подошёл Брайан, я уж подумал, что вытащит эльфийское вино, но он только попросил нас быть потише. В какой-то момент я понял, что мы находимся в своей комнате полным составом. Невилл спал (быть таким громким во сне и тихим в жизни мог только Невилл), Симус что-то втирал Гарри, а я играл с Дином в шахматы. Но этого никак не могло быть, потому что мои фигуры ходили так, как я бы ни за что не дал им ходить. Позже выяснилось, что мы играли на деньги. Хорошо, что Дин на утро об этом не вспомнил. И вдруг я вскочил, поражённый гениальной мыслью. — Доставай её! — Завопил я, обращаясь к Гарри, — доставай карту! Мы забились в угол с физиономиями заговорщиков. — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость! — Без запинки прошептал Гарри. А он хорошо держится, уважительно заметил я. И стал жадно искать следы Гермионы Грейнджер на карте. Конечно, в спальни её не было, как и во всей гостиной. А время уже позднее, а сегодня не её время патрулирования. В библиотеке, в Большом зале, в классе Трансфигурации, Хижине Хагрида. Нет! Нигде нет. — Выручай-комната, — вздохнул я, — Малфою о ней тоже известно. — Не обязательно, что они вместе. — Это нетрудно проверить, — с горечью хмыкнул я. Я обыскал карту ещё раз. Обчесал все от спальни до раздевалки игроков в квиддитч. Даже в Запретный лес глянул. Даже в спальне гриффиндора посмотрел. Даже к Маггонагал заглянул. Нет его. Нет их. — Эй, Симус! — Крикнул Гарри, — плесни ему что-нибудь в стакан. Симус охотно это сделал. Мы пели песни, играла флейта, или скрипка, или гитара, или что-то ещё, но музыка была очень нежная и раздирающе грустная. Удивительно, что нас никто не услышал. Впрочем, наверняка кто-то додумался наложить защитные чары.