Драма Рона

Я положу этому конец. Палочка крепко сжата в руке. Сильный ветер сквозняком проносится мимо. Невозможно больше на них смотреть. Десятки заклинаний переработаны мозгом, и выявлено лучшее. – Экспульсио! Вскрик, взрыв. И грязь, и пыль, и ветер. – Протего, – низкий женский голос. Нет, с тобой я драться не собираюсь. Все, что мог, уже проиграл. И стало тихо. За деревьями Запретного леса можно укрыться, как в подземельях. Это место способно хранить самые ужасные секреты. Идеальная позиция, если ты знаешь, где твой враг. – Гоменум Ревелио. Ну, конечно. Конечно, ревелио. – Что ты задумал, Рон? Нужно хитрее. Чары рассеивания голоса. – Гермиона, отойди. – Рон, мы можем это обсудить. Малфой стоит у нее за спиной. Прямой, напряженный, с палочкой наизготове. – Мне казалось, ты не хочешь это обсуждать. Теперь не вмешивайся. Время говорить давно прошло. – Ты не тронешь его, Рон. – Сомниум. Это был не я. Я бы и не смог, там стоит протего. Легкое усыпляющее заклинание не пробьет его, даже рукой мастера. Это Малфой. Я хотел было дернуться к ней или применить парящие чары, чтобы смягчить падение, но и то, и другое определило бы, где я нахожусь. Так что она упала на корни. Палочка выскользнула из ее рук, и щит моментально исчез. Малфой не стал ставить новый. Он стоял в том же месте и в той же позе. Прислушивался. Потом ухмыльнулся. Ухмыльнулся, подонок. – Экспульсио! Чары рассеивания действовали, так что это был крик со всех сторон. Он был готов. – Зачем ты это сделал, кретин? Молчание. Малфои умеют затаиваться по-змеиному. Такова их натура. Она настолько очевидна, что поразительно, как некоторые им верят. – Ты совсем псих? – Я лишь ускорил процесс, – произнес он одними губами. – Как смеешь ты с ней так обращаться? Я видел много дерьма, и в этом сейчас человеке собралась вся моя злость. Затаившаяся, не находящая себе выхода, она сконцентрировалась в поток энергии, из которой вырвалось очень мощное экспульсио. На секунду стало очень ярко и очень жарко, а потом посыпалось что-то. Кора, опаленные листья, пепел. Зимний ветер моментально сдул огненные порывы. Дыхание обжигало и заслоняло все звуки, пропуская только какой-то звон. И ни черта не видно. Я его потерял. Он был где-то тут, у моего носа. Я щурился, как крот, и шарахался от звуков, пока не увидел его рядом с ней. Тело сжалось. Изнутри и снаружи. Виски застучали, я бросился к ней, которая лежала там, открытая, незащищенная от этого мощного взрыва. – Протего солидиум. Донеслось до моих ушей. Я понял, что это защитное заклинание, но не понял, какое именно. Пока не врезался в щит и руку не обожгло зеленым пламенем. Руку одернул, но боли даже не почувствовал. Я бессмысленно резал щит заклинаниями, но он был идеальным. Движения не были до конца осознанными, а глаза приклеились к одной точке. Его палочка обвела ее тело. Он, наверное, шептал заклинания. Потом достал что-то из нагрудного кармана, развернулся спиной ко мне и делал что-то еще, это кружило мне голову. Потом встал и посмотрел на меня. Я едва успел поставить протего. Заклинание сожрало его, я отскочил за дерево, и правильно. Голубая вспышка пронеслась мимо меня. – Снова прячешься, Уизли, – холодный и слишком громкий для такого тона голос. Вдруг он образовался слева. Вспышки летели со скоростью молнии, они мигали тут и там. Я отступал. Вся моя злоба улетучилась. Я был растерян. Механически, с усилием отбивал его заклинания. – Ничтожество. А он успевал делиться со мной своими чувствами. – Я дал тебе возможность сразиться со мной, – шипел он, – оставил за тобой преимущество. Я еле увернулся. – А ты чуть не убил ее. Конечно, он же лучший дуэлянт. Малфой, потомственный пожиратель. С ним могли бы драться Гарри и Гермиона. А я вот явно проигрывал. Он съедал мою защиту, я пару раз словил его жарящие. И почти не успевал контратаковать. Он был гораздо быстрее. – Учитывая, что из-за нее ты сюда явился. Как же это бездарно, Уизли. Я задыхался. Частота заклинаний увеличилась, я уже только отбивался, искал укрытие. Передохнуть. – Смешно, что она бы умерла здесь из-за тебя, если бы я не любил ее! Я замер. Он, видимо, тоже, потому что заклинания прекратились. После этих вспышек темнота оказалась кромешной. Я знал, где он, и даже угадывал его белобрысину, но ничего больше разобрать было невозможно. Я вспомнил, что нужно дышать, сделал глубокий жадный вдох. – Остолбеней. … Любил ее. Остолбеней. Любил ее. Остолбеней. Любил ее. Остолбеней. Глубокий жадный вдох. Я вскочил. Любил ее. Остолбеней.