***
Я пришла домой, лениво сняла куртку, бросила сумку и плюхнулась на кровать. С кухни в мою комнату послышались шаги, а моё сердце ненадолго замерло. — Оля, я надеюсь это какая-то шутка или ты действительно написала контрольную на три, — мама схватилась за сердце, и с надеждой ждала от меня ответа. Всё же электронный журнал сделал своё дело. — Нет, мам, не шутка, — я присела на кровать, наблюдая за своей родительницей. А та в свою очередь разочарованно опустилась на стул. — Оль, у тебя какие-то проблемы? Если что-то случилось ты всегда можешь поделиться со мной, а я помогу чем смогу, — она с материнской заботой смотрела на меня. Честно, не ожидала от неё такой реакции, но это даже к лучшему. — Нет, всё в порядке, я просто была слегка не готова, не переживай я пересдам, — я говорила аккуратно, чтобы она не сорвалась на крик, что сейчас мне было не особо нужно. — Конечно пересдашь, и Артём Васильевич тебе с этим поможет. Я уже договорилась с ним, он сказал, что с радостью с тобой позанимается, — голос матери становился грубее и перечить ей сейчас было не самым лучшим вариантом. С радостью значит? Хотя в последние дни наши отношения наладились. В моих глазах он больше не вызывал ненависти или презрения, напротив, мне даже хотелось получше узнать его. Он был, как загадка. Нет, как сложная задача, которую мне почему-то очень хотелось решить. Что-то было в нём такое интригующее, необычное. — Хорошо, — я лояльно кивнула. — Дочка, ты же знаешь, как я тебя люблю и очень тобой горжусь. И мне сильно неприятно, когда ты показываешь плохие результаты. Ты гордость нашей семьи, поэтому задумайся о своём будущем, — мама говорила мягко, даже нежно. Глаза стали влажными. Я всегда была чувствительна к её словам, особенно, когда она говорила этим тоном. Пусть она требует от меня слишком много. Пусть она слишком настойчива, но это моя мама. И я очень её люблю, какой бы она ни была. — Я рада, что ты меня услышала, — мама встала со стула и вышла из комнаты. И тут в голове что-то щёлкнуло, и из глаз градом посыпались слёзы. Слишком много я плачу в последнее время, но ничего с собой поделать не могу. И когда это я стала такой сентиментальной? Очень много накопилось внутри. И всё. Вот предел. Не могу, просто не выдерживаю этого давления. — Оля, что-то случилось? — в дверном проёме показался Лёша, после чего я уже оказалась в его объятьях. И тут моя сдержанность с хрустом лопнула и я с громкими всхлипами сорвалась на крик. Я крепко сжала пальчиками его футболку. А он молчал, лишь аккуратно поглаживая по рыжей макушке. — Ты можешь отказаться, ты можешь послать всё к чёрту, тебе не обязательно идти по дороге отца. Делай то, что тебе нравится, а я всегда тебя поддержу, — приятный голос обжигал ухо, а Лёша прижал меня к себе ещё крепче. — Нет, я должна. Это всё, что я могу сделать для мамы, чтобы она улыбалась. Ты же помнишь какой она была, после смерти отца, поэтому всё в порядке, — выдавила из себя я, пытаясь сдержать очередной порыв слёз. — Я слышал как мама говорила по телефону, она не должна требовать от тебя так много, — недовольный, но всё такой же спокойный голос. — Пока я могу, я буду делать то, что она хочет, не переживай, всё будет хорошо. У меня есть люди, которые будут мне помогать, — я вытерла глаза рукавом рубашки и искренне улыбнулась брату. Как в старые добрые. Когда маленькая рыжая девочка разбивает коленку и со слезами бежит к брату, чтобы тот ее пожалел, ведь так, боль каким-то волшебным образом всегда проходила. Помню, как он с заботой и братской любовью убирал прядь золотистых волос за ухо. А я продолжала жалостно всхлипывать слегка вздёрнутым носиком. — Не переусердствуй, побереги себя, ладно? — я, хныча, кивнула. После чего большая ладонь Леши потрепала мои волосы, и он вышел из комнаты. И опять я наедине с собой. Раньше я всегда боялась оставаться одной. Потому что собственные мысли съедали меня изнутри. Я сама собственными силами медленно уничтожала себя. Но сейчас я сильная. Я могу бороться с собой. Мне не страшно. Мне больше не страшно…***
Я проспала до самого вечера, но трель телефона вынудила меня проснуться. Я открыла ещё сонные глаза и включила дисплей телефона. Смс. Имя отправителя — «тиран-математик». Я посмеялась, вспомнив, как ещё злая на него злобно тыкала на буквы, вводя его имя. Открыла смс. «Я разочарован» Нелепая улыбка расплылась по моему лицу. За все это время я поняла, что он может говорить или писать неприятные, иногда даже обидные вещи с насмешкой или иронией. И вовсе не хочет кого-то обидеть, а скорее постебаться. «Скоро я буду над тобой смеяться, когда ты будешь усердно вбивать в мою голову хоть какие-то знания по математике» — набрала я ответ. «Мне это не доставляет неудобств, я же буду заниматься с тобой» — ответ пришёл через одну-две минуты, что меня очень удивило. А от содержания текста улыбка стала ещё больше. «Я же буду заниматься с тобой». Он думает обо мне не так, как о других. И хоть это странно, но до жути приятно. Сижу и улыбаюсь, как дурочка. «Я особенная?» — я нажала кнопку «отправить», но почему-то пожалела. Как будто этой фразой я позволила себе чуть больше. «Ты мой друг, Смирнова, не тупи» — грубо. Грубо, но приятно. Не помню, когда мы стали друзьями. Да, в прочем, я даже не против. Хотя не думаю, что правильно учителю общаться со своей ученицей. Я скорее думала, что наши отношения где-то между «ещё не друг, но уже не учитель». А теперь он сам назвал меня своей подругой. «Как скажешь» — отправила я. «Завтра в 6, не опаздывай» — пришло мне почти сразу. «Хорошо» — ответила я, откинув в сторону телефон и достав книгу с какой-то бесячей классикой. Что ж, Оля, пора взять себя в руки. Откинувшись на диван, я отправилась в мир литературы.***
Утром, когда я проснулась, мама сказала, что проторчит на работе до самого вечера. Не лёгкая у неё работа. Хотя очень ей подходит. Прокурор. Всегда задумывалась, почему она пошла именно на эту профессию. Безусловно, я ей гордилась. Но иногда было слишком одиноко. Когда она с утра до вечера пропадает на работе, а Лешка, как всегда, не появляется дома. Потихоньку я начала собираться к Артему Васильевичу. Хоть до занятий оставалось еще полтора часа. Я приняла прохладный душ. Надела узкие джинсы, чёрный топ и фиолетовую кофту, оголяющую одно плечо. Перекусила, заказала такси и, назвав адрес, откинулась на спинку сиденья, наблюдая, как быстро пролетают дома и витрины магазинов по ту сторону стекла. Доехали мы примерно за двадцать-тридцать минут. Я поднялась на уже знакомый мне шестой этаж и нажала на звонок. За дверью послышались шаги, направляющиеся в сторону двери, а вскоре передо мной восстал мой математик. Одет он был опять по-домашнему. Лёгкая футболка и трико. — Привет, проходи, — выдавил он, отходя в сторону и пропуская меня. Я кивнула и вошла в квартиру. — Раздевайся, я в зале буду, — сказал он и направился в комнату. Я огляделась. Воспоминания о той ночи ударили в голову. Только на этот раз в доме было гораздо чище, видимо, прибрался до моего прихода. Ведь в тот раз всё произошло спонтанно. — Глеб говорил тебе, что собирается отметить Новый Год все вместе? — спросил он, когда я зашла в комнату. Точно, совсем скоро же Новый Год. А я и забыла, полностью окунаясь в учебу. — Вместе это как? — прищурилась я, садясь на диван, недалеко от него. — Вместе это с Ирой, Глебом и мной, Смирнова, или ты хочешь кого-то ещё? — посмеялся он. — А мы с Ирой лишними не будем? — осторожно спросила я, наблюдая за его реакцией. — Если ты еще скажешь или спросишь такую глупость, то я ударю тебя учебником по математике, — Артём посмеялся. — Если мы решили, то мы не считаем, что вы будете лишними. Там, конечно, могут ещё присутствовать люди, которых ты навряд ли знаешь, но суть не в этом. Глеб очень настаивал, чтоб вы пришли, поэтому не расстраивайте его, хорошо? — он скривился в улыбке, потрепав меня по рыжей макушке. — А ты? — тихо спросила я, но вскоре пожалела и прикусила губу. — Я тоже хочу, — ответил он, отведя от меня взгляд и доставая учебник, — Ну что, приступим? Прозанимались мы около двух часов, а может быть и чуть больше. Я искренне надеялась, что хоть дома он будет серьёзней, но даже сейчас он умудрялся вставлять шуточки, но на этот раз они не казались мне надоедливыми и глупыми. А где-то даже очень смешными. Конечно, было неловко находится с ним в одной комнате, еще и так рядом. Скорее всего, из-за того, что он в такой домашней обстановке не был похож на учителя. А из-за того, что мы с ним начали общаться помимо стен школы, складывалось впечатление, что это просто друг, который подтягивает меня в учёбе. Хотя он же сам назвал меня своим другом. Но, с другой стороны, я узнала, что он очень любит свой предмет. Объяснял настолько понятно, что мне казалось, что я за эти два часа поняла больше, чем за одиннадцать лет в школе. — Ты хоть что-нибудь поняла? У тебя же уже завтра пересдача, — поднял он взгляд на меня. — Артём Васильевич, я спешу вам напомнить, что до сей контрольной работы я была отличницей, а математику вообще щёлкала, как орешки, — деловым тоном, без капли скромности отчеканила я. — Вот и хорошо, кстати насчет орешков, ты кушать хочешь? Мы уже долговато сидим, — так же ровно спросил он. — Не хочу, — бросила я, попутно вспоминая, что ела только часов в двенадцать, а стрелка циферблата уже медленно плелась к восьми. Как там бывает в глупых комедиях? Как странно, но сейчас я оказалась на месте главной героини из какого-то нелепого фильма, ибо в эту самую минуту мой живот издал протяжный вой. Молил о хотя бы небольшом кусочке пищи. Лицо покрылось пунцовым румянцем. Артём лишь усмехнулся, встал с дивана и направился к выходу с комнаты. — Пошли, поможешь мне быстренько что-нибудь приготовить, а то времени у меня совсем не было, — я лишь встала и поплелась за ним на кухню. Я поблагодарила его в уме, что он не придал значения тому звуку, что издал мой живот. Иначе бы я просто сгорела от стыда. Посовещавшись, мы остановились на омлете. Быстро и довольно вкусно. — На тебе омлет, а я салат накрошу, хорошо? — спросил он, уже доставая из холодильника овощи. — Хорошо, — ответила я. Нет! Не хорошо! Вообще не хорошо! Я попыталась вспомнить, когда последний раз что-то готовила. Но в голову почему-то полезла сцена, как маленькая Оля катает на столе кусок теста. Что ж, отлично, я ни разу ничего не готовила, Ну помогала маме что-то стряпать, когда совсем маленькая была. А так готовка в нашем доме целиком и полностью лежит на матери. Так, мне нужно приготовить омлет. Ингредиенты я, в принципе, знаю. Да и пару раз видела, как мама готовит, когда вставала пораньше, чем было нужно. Я взяла все необходимое и уверенно начала со всем расправляться. Показывать, что я не умею готовить не хотелось больше всего. Я вылила на горячую сковороду жидкость. Вскоре я решила, что все готово и поставила на стол. Артем уже докрошил салат. Мы сели за стол. — Выглядит аппетитно, хоть немного и подгорел, — посмеялся Артём и отрезал небольшой кусочек от моего шедевра. — У меня мама всегда готовит, что низ немного темнее, получается очень вкусно, он приятно хрустит, — сказала я, наблюдая, как кусок омлета отправляется к нему в рот. Он с каменным лицом жевал омлет, а я пронзительно наблюдала за его реакцией. — Ну как? — с надеждой поинтересовалась я. — Очень вкусно, — с таким же каменным лицом произнес он, а потом скривился в улыбке. — Правда? — я с облегчением вздохнула, и отправила кусок омлета к себе в рот. Горько-солёный вкус. До того противный, что хочется выплюнуть и запить двумя литрами воды. Я сморщилась, но всё же проглотила этот ужас. — Не-е-ет, не ешь это, — резко подскочила я, буквально падая на него, отодвигая от него тарелку. Этого он явно не ожидал. Широко раскрыв глаза он смотрел на меня всё те же кристальными каре-зелёными глазами. Находясь так близко, да ещё и под взглядом его тяжелых глаз, я совсем растерялась. Тишина окутала комнату. Но всё же я нашла в себе силы, встала и демонстративно отправила своё кулинарное творенье в мусорку. — А мне вообще-то понравилось, — надул губы он, а я лишь с недовольством посмотрела на него. — Не неси чепухи, он был ужасен, — выдавила я подобие улыбки. — Что ж, салатом одним не наешься, может пиццу? — поднял он на меня взгляд.