Черноморка

Октябрь подходит к концу. Все идет свои чередом, совершенно спокойно и обыкновенно. Я все так же готовлюсь к экзаменам, пишу пробники, делаю домашку, читаю научную литературу, хотя иногда могу себя побаловать каким-нибудь романом современного автора, хожу на дополнительные к Михаилу Васильевичу. После того случая, когда историк появился в школе с похмелья, в таком состоянии его больше никто не видел. Все вернулось на круги своя, он снова стал самым строгим учителем истории, который постоянно всех валит, даже меня! Это очень обижает, когда Михаил Васильевич, перескакивая с темы на тему, пытается что-то от тебя узнать, а в голове творится целая каша, а потом он тебя сажает и ставит три. Правда карандашом, потом я прихожу на дополнительные и сдаю все заново и по новой. Историк считает, что это помогает мне подготовиться к экзамену и ближайшей олимпиаде. Теперь я замечаю за ним некоторые особенности, которые характерны только для него. У него очень холодные руки. Мы часто нечаянно сталкивались, когда я помогала проверять тетради, каким-то волшебным образом подготавливаясь к экзамену, или когда проверяла тесты, ну, или просто очень сильно тупила, и историк забирал из моих рук ручку и снова объяснял по новой. Я начала ненавидеть историю, потому что я очень часто путалась в разных аспектах и постоянно тупила, не понимая связь. Михаил Васильевич определенно мучался со мной, но бросать не хотел, терпеливо объясняя снова и снова. Он даже ни разу не крикнул на меня, только постоянно подкалывает и припоминает мои ошибки. «Это должно сделать меня сильнее» — твердая религия историка. Наше предложение постоянно действовало. После смены имиджа, он сказал мне, что нужно чаще здороваться с ним и быть уверенной в себе. Я никогда не замечала, чтобы я была какой-то зажатой, но, спросив об этом у Арины, она только согласилась, подтверждая, что я замкнутая и часто ухожу в себя. С горем пополам я стала чаще говорить «привет» всем одноклассникам, особенно Егору. Он также отвечал мне, но диалог больше не продолжал, сразу отворачивался и уходил. Сначала это задевало, а потом я привыкла, так и не поняв причину. Мы с Аришкой несколько раз гуляли с Мариной, и я поняла, какая она хорошая девочка. Я часто с ней могла говорить на такие темы, на которые уже болтала с Веселкиной. Ее мнение на некоторые вопросы так же отличалось и от моего, и от Аришкиного. С ней было действительно интересно и комфортно, мы обменялись телефонами и ссылками на страницу в социальных сетях и договорились не терять связи.       — Да, мам, — я снова соглашаюсь с мамой на очередной вопрос о школе и оценках. Кажется, ее интересует только это. — Да, мам. Нет, Катя здесь. Мама! Почему она должна меня оставлять одну? — мама открыто высказывает мне свое недовольство своей старшей дочерью и ругает ее. — Да, мам. Хорошо, да, я жду вашего возвращения. Пока, — наконец этот утренний разговор закончен, разговаривать с мамой по утрам не самое любимое занятие, но это стало обязательной процедурой, когда родители не дома. Я положила телефон на тумбочку и легла на кровать в позе звездочки. Сегодня воскресенье, последний выходной перед новой учебной неделей и возвращением родителей. Чем заняться сегодня, я совершенно не знала. Уроки уже сделаны, задание, данное мне Михаилом Васильевичем, выполнено, а читать учебник по ненавистной мне юрисприденции не хотелось.       — Юлька! — в мою комнату влетает Катя и с каким-то непонятным мне воодушевлением останавливается у моей кровати. Ей не терпится мне что-то рассказать.       — Что стряслось? — я успеваю вставить только это, садясь на кровати.       — Помнишь Савелия, нашего брата? — я киваю головой, ожидая продолжения. — Так вот, у него сегодня день рождения! Одиннадцать лет исполняется, — Катя сияет счастьем и, вероятнее всего, уже что-то задумала. Я поднимаю одну бровь, как бы давая ей знак для продолжения. — Вставай давай, мы едем к нему в гости!       — То есть? — я не успеваю опомниться, как сестра хватает меня за руку и стаскивает с кровати.       — Что слышала. Одевайся давай, сейчас в магазин за подарком и вперед! — Катя, видно, очень торопится, потому что нормальные люди в восемь часов утра в воскресенье видят десятый сон, а не шастают по магазинам.       — Откуда ты знаешь адрес? — я недоверчиво смотрю на сестру, сложив руки на груди.       — У Андрея, моего одногруппника, в школе все было очень хорошо с информатикой. Вот он помудрил-помудрил и адрес мне дал, — чего и следовало ожидать, ничего деятельного и действительно стоящего мне не рассказали, потому что Катя и информатика вещи не совместимые.       — Ладно, — я вздыхаю, открывая дверцы шкафа и вытаскивая оттуда свой любимый нежно-голубой свитер и темные джинсы. Когда я оборачиваюсь, сестры в комнате нет, будто испарилась или так беззвучно закрыла дверь. Удивительно. Одевшись, я выхожу из комнаты, замечая в прихожей сестру, уже с рюкзаком и утепленной куртке.       — Что ты так медленно, давай быстрей! — Катя подталкивает меня и поторапливает, что я даже хлебушка на кухне взять не могу, чтобы позавтракать. Я быстро надеваю свои любимые замшевые сапожки, смешную шапку с гигантским помпоном, которая хранится у меня с класса пятого, и утепленное пальто. Хоть на улице и начало ноября, но уже чувствуется дыхание зимы. Этот холодный, пробирающий насквозь ветер, пасмурная погода и быстрое наступление сумерек. Но это так приятно, чувствовать этот привкус прохлады и зимы, предвкушать это появление первого снега и замечательных семейных праздников: Нового года, Рождества. Мы выходим из квартиры и направляемся в ближайший детский магазин. Давно я здесь не была, наверное, со своего десятилетия. После этого мне стали внушать, что «книга — лучший подарок». Я готова спорить с этим утверждением, особенно когда тебя дарят не то, что ты хочешь, а то что надо. Например, словарь или справочник какой-нибудь. Детский магазин кажется маленьким раем для детей и людей, которые не доиграли в своем детстве. Мы с Катей проходим через множество рядов, где есть и куклы, и пирамидки, и кубики, и книжки с картинками. Когда мы доходим до отдела с мягкими игрушками, я замираю на месте. Катерина замечает мое отсутствие и разворачивается.       — Юля, что случилось? — сестра подходит ко мне.       — Катя, мне нужен он, — я как загипнотизированная смотрю на гигантского плюшевого медведя, который сидит на самой нижней полке. Я хватаю эту игрушку, крепко прижимая к себе. — Смотри какой он милый! — трусь щекой о мягкий материал, из которого сделан мишка.       — Боже, ты такая миленькая с ним, — говорит Катя, протягивая свой телефон мне. Пока я наслаждалась этим моментом нежности с медведем, сестра успела сфотографировать меня и выложить ее в инстраграмм. Я и правда выгляжу очень милой с этим медведем в объятиях, да еще и лицо светится радостью. Вот что значит не доиграла в детском возрасте.       — Зачем выкладывать-то надо было? — я недовольно хмурюсь, но, вспомнив о мишке, быстро забываю про обиду и улыбаюсь.       — А сколько он стоит? — сестра ищет этикетку на игрушке, что делает довольно быстро и демонстрирует мне цену. Да, мишка. Хоть ты и просто милашка, но столько денег мне никогда не накопить с моих карманных. Если только после института, тогда шесть тысяч будут не такой непосильной суммой. — Положи его на место, — просит Катя, и я очень хорошо понимаю почему. Я кладу мишку обратно на полку и иду за сестрой в отдел игрушек для мальчиков. Мы долго ходим от коробки к коробке. То нам нравится эта машинка, то эта, то этот конструктор, то этот пазл.       — А вдруг у него это есть? Мы не разу не виделись с ним и не знаем, что он любит делать и во что играть, — я немного сомневаюсь в этом выборе подарка и ставлю очередную упаковку на место.       — Ты и сама знаешь, что живут они довольно бедно, так что наш подарок точно не будет лишним, — Катя не поддерживает мои переживания, вертя в руках еще один вариант подарка — пазл кота. Спустя час мы, наконец, выбираем для Савелия сборник сказок и рассказов и большую коробку с конструктором LEGO. Вроде мальчики любят играть в подобное. Упаковав наши два подарка в красивый пакет с разноцветными шариками, мы направляемся в метро. Оказывается, наш сводный брат живет не так далеко. Всего пять станций от нас. Я так часто могла его видеть, но узнаю об этом только сейчас. Обычная столичная многоэтажка. Я смотрю на Катю, которая сканирующим взглядом проходит по дому. Я не знаю фамилию сводного брата. Возможно, он Черноморский, но это вряд ли, потому что папа так его и не признал. Значит, он под фамилией матери, но я даже и ее не знаю. Мы с Катериной останавливаемся у входа, хорошо, что дом одноподъездный.       — Здравствуйте, — Катя здоровается с бабушками на лавочке, которые наверняка знают всех и про всех в этом доме.       — Здравствуйте, девушки, — отвечает одна из старушек и осматривает наш внешний вид.       — А вы не подскажете, Вероника Казаченко здесь живет? — Катя продолжает разговор, надеясь получить ответ на вопрос.       — Да уж здесь, — отвечает одна.       — Савелий такой славный мальчишка, — продолжает вторая.       — Какой же отец грешный, разве можно ребенка без отцовской поддержки оставлять, — бабушки качают головой, осуждая нашего папу. И они правы, поступать так нельзя, но тогда бы ему пришлось оставить нас… Я не могу дать точного ответа на вопрос: «Правильно ли он поступил?».       — А вы не знаете, в какой квартире они живут? Мы просто пришли к ним в гости, поздравить Савелия с днем рождения, — Катя продолжает заговаривать зубы старушкам, а они, кажется, и вовсе не против рассказать нам про эту семью.       — Да на десятом этаже, в пятьдесят четвертой, — отвечает одна из бабушек, приветливо улыбаясь.       — Спасибо вам большое! — благодарит Катя, и мы заходим в подъезд, пока старушки не стали нас расспрашивать о чем-то еще.       — Откуда ты узнала имя и фамилию матери Савелия? — мне очень интересно знать это. Мы заходим в лифт и нажимаем кнопку с цифрой десять.       — Это я давно знала, — поясняет Катя. — Вероника Игоревна, — добавляет она, чтобы и я знала, как обращаться к женщине.       — А фотографию видела? — мне все интересно, как маленькому ребенку.       — Нет, — качает головой Катя. Лифт резко тормозит, и двери открываются. — Я думала, что мы застряли, — выдыхает сестра и отправляется на поиски нужной двери. Когда же мы ее находим, то обе останавливаемся, не решаясь нажать клавишу звонка. Каждая из нас сомневается в правильности своего выбора и решения прийти сюда. Мы не разу не видели Савелия, за одиннадцать лет ни разу не поинтересовались о его положении, а тут пришли, как снег на голову. Наконец, Катя смотрит на меня решительным взглядом. Пора. Я киваю, соглашаясь, что уже можно звонить. Раздается классический звук колокольчика и кто-то, шарпая ногами, спешит к двери. Звукоизоляция здесь отменная, ничего не скажешь. Кто-то крутит замок, и перед нами приоткрывается дверь. Перед нами довольно красивая, но явно уставшая женщина. Белое, почти прозрачное лицо с забавной родинкой над бровью, каре-зеленые глаза, блондинистые прямые волосы неаккуратно спадают по плечам. Женщина кутается в халат и испуганно смотрит на нас. Она не ждала гостей. Она осмотерла нас получше, размер ее зрачка увеличивается, и взгляд становится еще и удивленным.       — Это вы? — Вероника Игоревна убирает прядь волос за ухо, все еще сканируя нас взглядом. За ней явно маячит мальчик, пытаясь понять, кто пришел.       — Здравствуйте, — здоровается Катя, кивая головой. — Меня зовут Катя, а это моя сестра Юля, — она указывает на меня рукой. — Мы пришли поздравить Савелия с днем рождения.       — Где ваш отец? Он знает, что вы здесь? — женщина недоверчиво смотрит на нас, сводя брови к переносице. Сестра резко машет руками, протестуя.       — Нет-нет! — спешно добавляет Катя. — Мы и сами знаем, что будет, когда он узнает об этом, — она толкает меня локтем в бок, надеясь, что я наконец что-то вставлю.       — Да, это правда, — я не знаю, что еще можно сказать, чтобы Вероника Игоревна нам поверила. Женщина еще раз рассматривает нас, но потом ее черты лица расслабляются, и она улыбается.       — Проходите, — Вероника Игоревна пропускает нас в квартиру. От двери сразу отскакивает мальчишка. Он был невысоким, потому что едва доставал мне до груди, а мой рост и сам не особо-то велик. Савелий тоже был явно не готов к этому, что мы вот так придем в его дом. Брат недоверчиво смотрел то на меня, то на Катю. У него были светло-каштановые волосы, намного светлее и моих и сестринских, светло-карие глаза, кожа такая же бледная, как у матери, забавная родинка с правой стороны у носа. Савелий насторожено смотрит на нас, не решаясь заговорить с нами. Прихожая была совершенно маленькая. На полу какой-то темный ковер, в углу маленький шкаф для верхней одежды, напротив маленькое зеркало на стене и камодик. Вероника закрывает дверь и становится рядом с сыном, обнимая его со спины.       — Сав, познакомься, это твои сестренки, — она улыбается ему. Брат поднимает на нее глаза, ловя улыбку на губах, и снова смотрит на нас не таким враждебным взглядом.       — Меня зовут Юля, — я сажусь на корточки перед ним, приветливо улыбаясь. Всегда любила маленьких детей, но возможности поняньчится с кем-то у меня не возникала. Племянников не было, а кого-то помладше родители не заводили. Савелий осматривает меня, потом тоже садится на корточки и в моей же манере отвечает.       — Меня зовут Савелий, — я счастливо улыбаюсь ему и протягиваю руку.       — Очень приятно познакомиться, — брат пожимает мою руку и тоже улыбается. — Это Катя — моя старшая сестра, — я киваю в ее сторону, а она в свою очередь приветливо машет рукой.       — Здорово! Я думал, что у меня нет сестер, — Савелий одновременно удивлен и счастлив. Не каждый раз на твой день рождения приходят нежданные родственники.       — А мы появились. Держи! — Катя протягивает ему наш гигантский пакет, а у парнишки сразу загораются глаза. Счастливый и такой одушевленный, он забирает подарок. — С Днем рождения! — сестра взъерошивает и без того непослушные волосы. Савелий скромно благодарит нас и, прыгая, удаляется в свою комнату.       — Ой! — Вероника Игоревна громко ойкает, пока мы с Катей снимаем обувь. — А мне ведь даже нечем Вас угостить, ничего нет, — она качает головой, спешно роясь в одном из ящиков камода.       — Давайте я схожу? — спрашиваю я, выпрямляясь.       — Нет-нет, что вы! — женщина быстро отказывается от помощи. — Вы наши гости, тем более вам будет интереснее поговорить с Савой. Проходите, а я скоро вернусь, — мы с сестрой пожимаем плечами и отправляемся вслед за братом. Мы заходим в его комнату. Она небольшая. Обои в комнате чисто голубые, без каких-либо узоров, прямо напротив двери стоит небольшой стол с ящиками — рядом обыкновенный стул. Напротив большого окна стоит маленькая кровать, накрытая старым покрывалом из разных лоскутков. Возле двери стоит небольшая коробка, в которой сложены немногочисленные игрушки брата. Несколько машинок, маленьких фигурок и мягких игрушек. На полу постелен зеленый ковер, отдаленно напоминающий траву. Видно, что мама Савелия стремится сделать все для его счастливого детства. Брат сидит посреди комнаты, доставая из большого пакета его подарок. Его глаза светятся в предвкушении, в них играют искорки радости и счастья. Он явно торопится, но рвать пакет тоже не хочет. Наконец ему удается расправиться с ним и он достает от туда большую коробку с конструктором. Его зрачки резко увеличиваются, а рот непроизвольно открывается.       — Ничего себе… — он не верит своим глазам, еще раз проводя по коробке руками. — Я не могу поверить, что теперь такой есть и у меня! — Савелий счастливо подпрыгивает и довольно прижимает к себе подарок. — Спасибо! — брат подскакивает к нам, аккуратно оставляя конструктор у кровати. Он крепко обнимает нас, явно благодарный.       — Ты еще не все подарки посмотрел, — напоминаем мы, кивая на пакет. Глаза мальчишки загораются снова, и он возвращается к упаковке.       — О, — он достает книжку и вертит ее в руках. — А кто автор? — он непонимающе поднимает на нас глаза, явно заинтересованный.       — Э-э-э, — протягиваю я, чеша затылок. — Это сборник, — поясняю я.       — Круто! — он снова радостно смотрит на книжку. — Откуда вы узнали, что я люблю читать? — мальчишка снова поднимает глаза на нас, прищурив один.       — Угадали, — пожала плечами Катя, но я быстро толкаю ее в бок. Неужели она не понимает, что этому ребенку стоит устроить сказку?       — Нам добрая волшебница прошептала на ушко, — говорю я ему на ухо. Глаза мальчишки загораются уже в который раз.       — Блин, круто! — он явно не может найти слов, чтобы отблагодарить нас.