Черноморка

      — Кто-нибудь объяснит мне, какого черта здесь происходит? — неожиданно спрашивает из неоткуда появившийся историк. Я с Ариной испуганно переглядываемся. Весь класс медленно, но верно приближается к классному. Егор становится сзади нас, а я готова упасть от счастья. Он так близко…       — Что-то не так? — Арина, как староста класса, пробирается сквозь толпу, стараясь очутиться напротив педагога.       — «Что не так», Веселкина, а вот что! — он в раздражении достает из своего кармана какой-то табель и протягивает его моей подруге. — Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит? — Михаил Васильевич недовольно складывает руки на груди. В таком раздражении он явно похож на дьявола. Что же его так взбесило. Пытаться всмотреться в эти бесконечные клеточки смысла нет, что происходит — я не знаю. Арина хмурится, читая лист.       — Но я этого не делала! — восклицает она, испуганно глядя на историка перед собой.       — Да? Ты полностью уверена в этом? — он явно злится, произошло что-то очень плохое.       — Михаил Васильевич, я не делала этого! — Арина явно встревожена и испуганна. Что же произошло, черт возьми?!       — Поднимись в мой кабинет, — бросает историк и удаляется, а моя подруга с грустью возвращается за рюкзаком.       — Арин, что случилось? — я хватаю ее за руку, останавливая.       — Он думает, что я изменила оценки в журнале, а я этого не делала, — чуть ли не со слезами отвечает она и плетется в кабинет историка.       — Она не виновата, — раздается голос сзади, я оглядываюсь. Сложив руки в карманы, передо мной стоит Егор, опираясь спиной о стену. — Ты же тоже в этом уверена? — он поворачивает ко мне голову, особо не разглядывая меня, но мурашки по коже все-таки прошлись табуном.       — Да, — уверенно отвечаю я, стараясь не обращать внимание на бешено бьющееся сердце.       — Я подозреваю, кто это может быть, — тихо говорит Кудрявский, и мне приходится подойти поближе. Рядом с ним я как лилипут.       — Кто? — удивляюсь я, ожидая ответа. Одноклассник кивает в сторону явно веселой компании. Повезло же мне оказаться в классе именно с ними. Напротив нас, стоя вполоборота к каким-то ребятам помладше, находится один из «крутых» парней — Вадим Микешин. Странный, но почему-то популярный. Его светло-русые волосы были всегда собраны в хвост-пучок на затылке, который не менялся. Его волосы на концах были покрашены в синий. Серые глаза почему-то были со слишком недобрым взглядом, какой-то злой и надменный. Он замечает мой взгляд и поворачивается. Ухмыляется, усмехается и отворачивается.       — У тебя есть доказательства, что это он, — я киваю в сторону Вадима. Егор пожимает плечами, потом смотрит на Вадима и поворачивается ко мне.       — Пошли, — коротко бросает он, хватая меня за руку.       — Подожди, — пытаясь вставить я, но попытки сказать это проваливаются под землю. Он держит меня за руку. Меня. За руку. Я готова улететь от счастья! Мы сворачиваем за угол, где, на мое удивление, почти нет народу. Останавливаясь, Егор с серьезностью смотрит на меня, а его карие глаза кажутся еще более сосредоточенными, чем обычно.       — Я вчера видел, как он и его шайка крутились возле учительской, — тихо начинает Кудрявский, убирая руки в карманы.       — Но это не делает это уликой, — с сожалением говорю я, прерывая рассказ. Егор шумно вдыхает, явно чтобы успокоиться. Я его раздражаю?       — Не перебивай, пожалуйста, — просит он, смотря на меня как-то исподлобья. — Это было уже после сдачи журнала Ариной. А потом, ты же знаешь, что «этот» неровно дышит к Веселкиной, — намекая на Вадима, продолжает одноклассник. Он замолкает, я тоже не перебиваю его, вдруг что-то еще хочет сказать. — Я все, — смеется Егор.       — Нам нужно больше доказательств, — краснея, отвечаю я, отводя взгляд. Какая же у него крутая улыбка. Но пересекаться взглядами нельзя, иначе он все поймет!       — Больше ты ничего не добьешься, — улыбка исчезает, Егор снова становится серьезным.       — Но кто поверит нам? — немного беспокоюсь я, поднимая взгляд на одноклассника перед собой.       — Ты занимаешься с историком, ты его лучше знаешь и контакт у вас уже налажен, — быстро отчеканивает он, стараясь нацепить на мысль. — Я ему не очень нравлюсь, — безэмоционально заканчивает он, наклоняя голову. — Попытка — не пытка, — в мою поддержку бросает Кудрявский, слегка улыбаясь.       — Ладно, — согласно киваю я. — Правда я сделаю это на следующей перемене, скоро звонок. Арина возвращается к классу совершенно никакая. Я не верю, что ее «тайный» воздыхатель таким образом пытается привлечь ее внимание. Разве, если любишь, будешь пытаться подставить этого человека? Разве так проявляют свою любовь? Ведь теперь Аринке придется столько страдать, а это клеймо, что она не спасла журнал от нападки неблагодарного, останется до конца учебного года.       — Арин, — тихо говорю я, появляясь у подруги и крепко обнимая. — Ну, Ариш, — повторяю, Веселкина лишь крепче обнимает меня, стараясь не заплакать. — Не плачь, мы разберемся со всем, — добавляю я, поглаживая по голове. — Мы все исправим.       — Меня отчитала Клавдия Геннадьевна и отстранила от деятельности старосты. Но я ведь этого не делала, — хнычет она, сдерживая себя.       — Я постараюсь все исправить, — обещаю я. «Попытка — не пытка» всплывает в голове фраза Егора. Действительно, Михаил Васильевич не убьет меня, а выслушать должен.

***

      — Михаил Васильевич, здравствуйте, — я стучусь, а после заглядываю в кабинет. После той перемены подняться к историку я побоялась. Слишком же он был раздражен и взбешен.       — Здравствуйте, — отвечает он, откидываясь на спинку стула. — Сегодня среда, факультатива нет, — решает напомнить мне учитель.       — Я знаю, — отвечаю я, закрывая за собой дверь. Лицо учителя вмиг становится серьезным, видимо, он догадывается почему я пришла.       — И? — спрашивает педагог, сложив руки на груди.       — Что «и»?       — Я жду: «Михаил Васильевич, вы обвинили Арину необоснованно, она не виновата!», — убого передразнивая меня, пародирует историк.       — Я знаю, кто подставил Арину, — закатив глаза, вставляю я.       — Этой речи не будет? — разочаровано произносит педагог, но, видя мое серьезное лицо, замолкает. Я не настроена сейчас играть с ним в его игры. — Ну, что ж, рассказывай.       — Это Вадим. Егор видел его вчера у учительской после сдачи журнала, — выдаю я. Учитель хмурится, сводит брови к переносице, вздыхает.       — Этот белобрысый? — спрашивает он, но видно, что он больше не играет, а реально недолюбливает Егора.       — Да, — раздраженно соглашаюсь я.       — Это не доказательство, я тоже могу сказать, что видел Арину с журналом, причем на каждой перемене.       — Но это не она!       — Что ты предложишь мне делать? Кто ответственный за журнал? Ты? Кудрявский? Кто будет отвечать за все это перед директором? Не Арина, а классный руководитель, — пытается до меня донести Михаил Васильевич, стараясь не повышать голоса.       — Но у меня есть поводы обвинять Вадима, — вставляю я, подходя ближе к учителю. — Это происходит не в первый раз, — учитель заинтересованно смотрит на меня, не говоря ни слова. Как я понимаю, это мое разрешение говорить. — Он влюблен в Арину и не в первый раз строит ей козни, — тихо отвечаю я, будто боюсь получить по губам за эти слова.       — Я могу верить твоим словам, но перед директором нужны факты, — говорит он, качая головой. — Чёрт, Черноморка, я бы хотел верить тебе, но не могу! — произносит Михаил Васильевич.       — Но вы снимите обвинения с Арины? — с надеждой спрашиваю я. Пожалуйста, скажи да! Педагог качает головой, грустно смотря на меня.       — Я никак не могу это сделать. Мы вместе с ней пойдем на ковер перед директором, только все «лавры» достанутся мне.       — Михаил Васильевич, — прошу я хоть и понимаю, что это может не помочь.       — Перестань, — выдыхает учитель, отворачиваясь. Я ничего не добьюсь, стоя здесь.       — Я поняла, Михаил Васильевич. До свидания.       — Прости, — еще раз произносит он, когда я покидаю кабинет.       — Ну, что? — передо мной стоит Егор, сложив руки в карманы. От неожиданности я даже громко хлопаю дверью в кабинет истории, подпрыгивая на месте.       — Боже, — я театрально прикладываю руку к сердцу, слегка улыбаясь. — Напугал.       — Так что? — не унимается Егор, жаждя ответа. Я опускаю глаза.       — Бесполезно. Он бы рад поверить, но у нас нет фактов.       — Факты, — брезгливо произносит он, подергивая плечами. — Всем только они и нужны, — Егор тоже явно раздражен, ему так же не нравится эта несправедливость. — Пойдем, — предлагает одноклассник, и мы вместе покидаем здание школы, а потом он провожает меня до дома. С одной стороны я рада, что эта ситуация помогла мне сблизиться с Кудрявским. Мы провели целый день вместе, обсуждая, как помочь Аринке. Он много чего смог рассказать и про Вадима-поклонника, да и сам немного приоткрылся мне. Это совершенно новый Егор, до этого совершенно не кажущийся таким. Он заботливый и очень любит справедливость, но я также замечаю, что это еще не все. У него есть и темная сторона, которая тоже проскальзывала в течение дня. Зависть. Вот проблема одна и, пока, единственная. А с другой, Аринке мы так и не помогли. Михаил Васильевич стоит на своем и его можно понять. Отвечать перед администрацией действительно ему, спрашивать будут с классного руководителя, не с нее. Но ведь Арина! Она не делала этого и ответственная она за журнал, когда у нас уроки, а не после сдачи. Арина же не жената на нем, в конце концов! В этом мире нет справедливости.