Черноморка

Я снова заламывала себе пальцы, переступая с ноги на ногу. Вокруг меня носятся другие ученики, еще кто-то, но я не обращаю на них никакого внимания. Мне выходить на сцену буквально через пять минут. Михаил Васильевич кинул нас, отказавшись танцевать на следующий день. Как я поняла, тогда он согласился, чтобы выпроводить Арину из помещения. Сейчас он обитает где-то в зале, битком набитым одноклассниками и еще оравой других классов. Я нервно тереблю подол своего короткого платья. Яркий, блестящий, золотой топ и нежная, вуальная юбка розового цвета. Его мне дала Катя для сегодняшнего выступления и сама же еще и пришла смотреть на мой грандиозный позор. Вот точно, сейчас я запнусь о свои кроссовки, наступлю Ивану на ногу, а лучше всего будет, если я еще и упаду. Я закусываю ноготь, да что же это такое! Пытаюсь найти Арину, но это безуспешно. Она явится сюда перед самым выходом на сцену. Вижу в толпе историка, который пробирается, надеюсь, не ко мне.       — Юлия, нашел, наконец-то, — он сравнивается со мной и смотрит на меня. — Не переживай ты, все получится! Главное расслабься, — тихо говорит учитель. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, действительно, надо собраться.       — Михаил Васильевич, вы нас поддержать пришли? — откуда не возьмись появилась Аринка, начиная беседу с классным руководителем. Я открываю глаза, выдавливая из себя улыбку. Совсем недавно я заметила, что моя подруга ведет себя с классным руководителям, как будто я ей вообще ничего не говорила.       — Юль, — кто-то сзади кладет мне руку на плечо, что заставляет меня повернуться. — Привет, я хотел пожелать тебе удачи, — Егор улыбается, явно смущенный ситуацией. Я оборачиваюсь назад, замечая, что все взгляды обращены ко мне. Я немного свожу брови к переносице, заставляя всех закатить глаза и сделать вид, что на нас с Кудрявским никто не обращает внимания. Михаил Васильевич тоже отводит взгляд, но я замечаю с каким замешательством и… злостью? он это делает.       — Спасибо, — отвечаю я, повернувшись к нему.       — Ты очень красивая, я в тебя верю, — тоже тихо произносит он, желая меня приобнять, но я не подпускаю его близко, заставляя его опять смутиться. Мне становится его жалко, потому что он очень смущенный пришел сюда. Егор кивает и покидает закулисье.       — Закончили свои прижимашки? — с неким недовольством в голосе, но в тоже время и со смешками говорит Арина. Я загадочно улыбаюсь, замечая, как это не нравится Михаилу Васильевичу. Он сверлит мой профиль, что мне становится не по себе.       — Удачи, девочки, — произносит учитель и тоже уходит в зал. Арина так же загадочно смотрит на меня, не говоря ни слова. Я вижу, что она рада, потому что у меня наконец что-то сдвинулось в делах с Егором, но у меня в душе до сих пор собрались сомнения. А этого ли я хочу?

***

      — А сейчас на сцену приглашаются наши выпускники! Встречайте! — громко говорит ведущий, и вся наша большая компания вываливается на сцену. Мы встаем в заранее подготовленные, разученные позы и замираем в ожидании, пока Арина включит музыку. Начинает играть наша песня, и мы все оживаем. Танец сначала немного похож на современный: хлопки в ладоши, прыжки, повороты вокруг на себя, но потом ремикс уступает место классике. Мы становимся парами и начинаем кружиться в стиле вальса, но все равно вставляя в него что-то свое. Я считаю про себя ритм, еле шевеля губами. Пока я считаю все это маленькой победой, потому что пока я ни разу не наступила Ване на ногу. Вот звучит последний аккорд, и мы все встаем в финальные позы. Для нас с Ваней она выглядела довольно просто. Мы встали спиной друг другу, поставив руку на пояс, а вторую подняв вверх. Зал взрывается аплодисментами, кто-то даже кричит «браво!» или «круто!». Мы делаем поклон и удаляемся со сцены. Как только я оказываюсь за кулисами, прислоняюсь к стенке, не веря, что реально смогла. Закрываю рот рукой, широко открывая глаза. Неужели я смогла! Все одноклассники стоят рядом и тоже дружно аплодируют друг другу. Аринка прибегает к нам через минуту и набрасывается на меня, громко крича.       — Я знала, я знала, что у тебя все получится! — она виснет у меня на шее, а я радостно улыбаюсь и тоже обнимаю ее. Прекрасное завершение этого года.

***

Когда мы с Ариной возвращаемся из уборной, в актовом зале уже погасили свет, оставив небольшие светильники по бокам работающими, включили прожектора, мелькающие разными цветами, из колонок раздавалась громкая музыка, бьющая по перепонкам, а все ученики рассыпались по залу небольшими кучками. Веселкина, которая успела переодеть обычное школьное платье в ярко-золотое с пайетками, захлопала в ладоши и, схватив меня за руку, потянула за собой в зал. Мы присоединились к «могучей» кучке нашего класса, содрогающейся в такт музыки. Среди лиц одноклассников я не заметила Егора, а скоро и вовсе потеряла Арину. Немного попрыгав с классом, я поняла, насколько мне это надоело. Я не понимаю смысл всех этих дискотек, сборище учеников, порой в не совсем трезвом состоянии, нервно прыгающих под музыку. И так из года в год, каждый новый год для средней и старшей школы. Я отошла от большой компании к стене, стараясь разглядеть кого еще найду в зале. Возле стены у входа, прислонившись спиной к дверному косяку, стоял Михаил Васильевич, внимательно осматривая толпу. Рядом с ним стояла Зиночка, изредка что-то говоря ему, но из-за громкой музыки историку приходилось либо наклоняться к ней, либо делать вид, что не слышал ее лепет. Именно сейчас он делал второе, но, видно заметив мой взгляд, повернул голову в мою сторону, прошелся по мне изучающим взглядом и снова отвел взгляд. На сцене, за сооруженным девятиклассниками столом, стоит местный диджей из десятого класса. Ненадолго задерживая на нем свой взгляд, я поворачиваю голову в другую сторону и замечаю стоящего в нескольких метрах от меня Егора. Он явно был грустный, слишком задумчивый, потому что как-то неохотно наблюдал за толпой в тени светильников. Я улыбнулась своим мыслям, узнавая в этом лице и позе того Егора, в которого когда-то влюбилась. Или я так думала…       — Привет! — кричу я, дергая того за руку. Он резко переводит на меня взгляд и сразу растягивается в улыбке. Кудрявский наклоняется ко мне, тоже громко произнося на ухо.       — Чего не танцуешь?       — Надоело, — отвечаю я, прекрасно понимая, что если пытаться произнести что-то длиннее, то шанс остаться непонятой слишком велик. Он качает головой в знак согласия. Наверное, впервые мы просто так стоим в тишине между нами. Обычно он всегда пытался что-то сказать, рассказать, рассмешить, а сейчас мы просто стояли и наблюдали за учениками. Изредка я ловила на себе взгляды историка, но старалась не обращать на него внимание. Он просто контролирует всех, вот и все. Егор так и не изменился, он был чем-то очень сильно озадачен. Я несколько раз хотела поинтересоваться у него, что случилось, но который раз себя останавливала. Музыка становится тише, толпа громко аплодирует, кто-то даже умудряется свистеть. Десятиклассник за пультом делает своеобразный поклон, запуская новую песню. Медляк. Я попала! Стараюсь тихонечко пробраться по стене к выходу, но Егор хватает меня за руку, останавливая.       — Юля, пожалуйста, потанцуй со мной, — его рука медленно скользит по моей, наконец достигая моей ладони. Она у него на удивление теплая, немного шершавая. Я хочу сказать, что не умею танцевать, но замечаю жалобный взгляд своего кавалера, и признаю свое поражение.       — Хорошо, — соглашаюсь я, направляясь за руку с Егором в зал. Раньше бы мои бабочки в животе залетали, запорхали и унесли бы меня из этого зала, но такого я не чувствовала. Все было слишком обычно, по классике. Кудрявский притягивает меня к себе за талию слишком волнительно, я чувствую как трясутся его руки и решаюсь взять инициативу на себя. Я быстро ставлю нас в пару и жду, когда он начнет танцевать, но и здесь он оказывается трусливее меня. Я смотрю на него исподлобья, он как-то слишком грустно рассматривает меня, но вскоре начинает медленно двигаться в такт музыке. Его движения слишком дерганные, порой даже чувствуется, что они заучены до автоматизма. В танце с ним я не чувствую совершенно ничего. Раньше бы за этот момент я бы отдала все на свете, но, наконец, заполучив его, понимаю ненужность и неправильность этого действия. Я чувствую взгляд на нас, и повернувшись к нему лицом, встречаюсь с недовольным взглядом Михаила Васильевича, что-то внутри меня щелкает, я закрываю глаза, стараясь сосредоточиться на своих эмоциях, и прихожу к единственному правильному выходу.       — Егор, прости, — я резко отхожу от него и в спешке покидаю зал, не обращая внимание на крики с его стороны. Головоломка в моей голове, этот сон, все привело меня к единственному разумному умозаключению, которое я в спешке пыталась отмести, хотя и была готова с ним встретиться. Я влюбилась в историка.