***
— Извините за опоздание. Можно войти? — постучав, открываю дверь кабинета химии и встречаюсь с недоуменным взглядом Богдана Андреевича, насмешливым - Егора, а также оставшихся двенадцати человек, соизволивших явиться к первому уроку. Также я замечаю, что Геннадия Юрьевича в кабинете не наблюдается. — Только что говорил об ответственности и пунктуальности, и вот вам наглядный пример, — он указывает на меня рукой, а я опускаю взгляд в пол. Если бы не Михаил Васильевич, я бы пришла на урок вовремя! Практически вовремя. — Проходи, Юля, что ж с тобой сделаешь, — я быстро юркаю в класс и занимаю свое законное место за первой партой рядом с Егором. — Я видел тебя в раздевалке за минуту до звонка, неужто кто-то помешал? — он ухмыляется, за что получает толчок локтем в бок, что почему-то остается замеченным учителем. — Так вы еще и драться любите, — ехидничает он, на что мне приходится быстро искать ответ, причем довольно остроумный. — Это мы так «здрасте» говорим, — Богдан Андреевич хмыкает и снова возвращается к рассказу темы урока. Я пытаюсь влиться в тему, но Егор с моей стороны начинает снова подливать масла в огонь. — У тебя дар какой-то взрослых мужиков окучивать, как картошку? — он смеется, а я закатываю глаза. — У меня дар тебе «привет» говорить, не заставляй меня повторять это на людях, — он замолкает, а я смакую свою победу. Теперь можно и похимичить. Голова болит из-за слишком быстрого подъема по лестнице или из-за запаха спичек, это все скоро пройдет.***
На следующей перемене голова начала болеть сильнее, появилась непонятная слабость. Все это из-за недосыпа и нервов в последние дни. Ничего, осталось продержаться сегодня и завтра, а там уже суббота. Шлепаю себя по лбу, вспоминая о том, что Миша как раз пригласил меня на знакомство с его родителями, на день рождения племянника. Теперь еще подкашиваются ноги, благо точную причину этого явления я знаю. — Ты чего? — испуганно произносит Егор, когда я ни с того ни с сего ударяю себя по лбу. Кажется, я заметила, как он подпрыгнул на месте: не каждый раз в полной тишине раздается хлопок. Его и без того довольно большие глаза становятся еще больше. — Ничего, просто вот, — я показываю ему стопку листов от историка. Кудрявский чешет затылок, понимая меня и мое положение. — Он дьявол, — оглашает Егор, в тот момент, когда из кабинета русского языка и литературы выходит историк. Если бы он не заметил меня рядом с «белобрысым», а у него еще в руках был его бесценный труд, Михаил Васильевич не был бы Мишей, которого я знаю. Он мгновенно понимает, кого имел ввиду Егор и подходит к нему за спиной. — И рано или поздно я заберу себе твою душу, — он специально протягивает последнее слово, но эффект, которого он добивался, был достигнут. Мы с ним смеемся, а Егор, чертыхнувшись, резко отбегает в сторону, роняя стопку тестов. — Кудрявский, ты труп! — произносит Миша, поднимая кипу и протягивая ее мне. — Пощадите! — просит Егор, резко садясь у меня под боком, будто ища защиты у меня. — Юльку же вы бить не будете, — Миша прищуривается. — И ты его прикрываешь? — что поделаешь, я пожимаю плечами, продолжая улыбаться. — На уроках так не улыбайся, прошу, — напоследок произносит Миша, прежде чем покинуть нас с жестом «я за тобой слежу».***
К самой длинной, обеденной перемене мне стало еще хуже. Я с трудом передвигала ноги, которые к тому же предательски дрожали, голова раскалывалась от малейшего звука. По словам Егора я жутко побледнела, на что я ответила, что все это от недоедания. — Ты либо дура, либо… дура, — сказал он, ловко подхватывая меня за руку и ведя в противоположную от столовой сторону. Как могла, я пыталась упираться, но Кудрявский оказался намного сильнее. — Не заставляй меня тащить тебя на руках, мне же историк голову свернет, — просит он, когда я уже пытаюсь следовать за ним. Вот мы у двери в кабинет истории, на удивление здесь тихо и голова перестанет болеть. Егор стучится, а после открывает дверь. Михаил Васильевич с удивлением переводит взгляд сначала на Кудрявского, а потом на меня, буквально выпавшую из-за его спины. — Принимайте. Миша подрывается со своего места, помогая Егору завести меня в класс. Он внимательно смотрит на меня, его ладони пробегаются по моему лицу, а потом он губами прикасается к моему лбу. После этого он уже менее дружелюбно смотрит на меня, дотаскивая мое тело до первого стула, любезно отодвинутого Егором. — Температуры нет. Когда ты в последний раз что-то ела? — спрашивает меня историк, на что я с трудом, подперев голову рукой, отвечаю. — Вчера вечером, — Миша выпячивает на меня глаза, а потом лезет в карман, доставая оттуда сторублевую купюру. — Егор, будь так добр, сходи до буфета и купи ей, желательно, что-то сладкое, — Кудрявский кивает головой, принимая деньги и ретируясь из кабинета. Миша одной рукой поправляет прядь моих волос, отправляя их за ухо. — Что ты творишь, Юль? Ноги перестать таскать хочешь? — спрашивает он, переходя на шепот. Он прислоняется к моему лбу своим, держа мою голову. — Не отключайся, хорошо? Я пойду заварю тебе чай, — я согласно киваю, а Миша отходит от меня. Дальнейшие несколько минут я слышу только звон керамики о дерево или металл. Вскоре передо мной снова появляется Миша, ставя рядом со мной на парту кружку, ту самую с узорчатой ручкой. — Эй, ты как? — он проводит своей рукой по моей щеке. — Хорошо, — шепчу я, сил оставалось все меньше и меньше, я уже с трудом разговаривала. И так уже разлеглась на парте, так еще есть сильное желание отключиться. Дверь отворяется, и в кабинете появляется Егор, держа в руках шоколадку и пирожок. На его лице также читается беспокойство и волнение. — Вот, — он протягивает историку купленную еду, а также мелочь. — Забери себе, — отмахивается он, начиная приводить меня в чувства. — Юль, давай, попей хотя бы, — пока я аккуратно пытаюсь отпить из кружки, Егор спешно рассказывает Мише, что ходил до кабинета медсестры, но той на месте нет. — Впрочем, как всегда, — пожимая плечами, отвечает историк, складывая руки на груди. — Я тебя уже, конечно, загонял, но не принесешь ли рюкзак Юли сюда? — Кудрявский коротко кивает и тут же покидает кабинет. — Ишь какой ответственный, я ошибался на его счет, — усмехается он, протягивая мне шоколадку. — А теперь ешь. С трудом принимаю плиточку шоколадки, под неодобрительный взгляд Миши. Он очень взволнован, а еще расстроен и злится сейчас тоже. — Прости меня, — тихо произношу я, откладывая шоколад в сторону и снова принимаясь за чай. Миша вздыхает. — Мы потом поговорим, сейчас, пожалуйста, ешь, — просит он, отдавая мне и пирожок. В кабинет снова влетает Кудрявский с моим рюкзаком в руках. — Он с яблоком, я знаю, что ты их любишь, — произносит Егор, замечая мой заинтересованное разглядывание пирожка. Миша напрягается, явно ревнуя. Он то не знает, какие пирожки я предпочитаю, но, благо, Михаил Васильевич быстро успокаивается. — Можешь идти на уроки, Егор. Спасибо за помощь, я за ней прослежу, — я вполуха слушаю их разговор, вовсю уплетая купленный мне пирожок. — Может лучше домой? — Я отвезу ее, у меня остался всего один урок. — Может все-таки в скорую? — вижу, как Мишу передергивает от этих слов. Он, безусловно, беспокоится обо мне, но оставлять одну никак не хочет. — Не считаю это нужным, у нее обычно переутомление, — кажется, это успокаивает Егора, и он покидает кабинет. — Юль, а теперь придется перебраться на последнюю парту, дойдешь? — спрашивает он, наклоняясь ко мне и кладя руку на плечо. — Да-да, — быстро говорю я, поднимаясь из-за парты и тут же теряя равновесие. — Да-да, — передразнивает меня Миша, подхватывая на руки. — Ты не собираешься худеть? — спрашивает он, а я немного напрягаюсь от этого вопроса, Миша спешит прояснить ситуацию. — Если собираешься, я буду жить с тобой и откармливать. Как ты вообще еще ноги носишь? Ветер не сдувает, не? — я улыбаюсь и отрицательно качаю головой. — Не смей худеть! — нарекает он, сажая меня на стул. — Сейчас будет урок, я постараюсь провести его тихо, ты же пока отдохни, — я согласно киваю. Миша целует меня в лоб. — Я рядом.***
— Юль, — Миша легонько трясет меня за плечо, я с трудом открываю глаза. Я уснула? — Ты как? — потираю виски, голова продолжает немного гудеть. — Лучше, — шепчу я и замечаю, что он стоит передо мной уже в пальто и совершенно других ботинках. — Ты куда-то собрался? — Миша помогает мне встать. — Я отвезу тебя домой, только сейчас тебе придется самой одеться и дойти до машины, нигде не упав и ничего не сломав. Я могу на тебя понадеяться? — я несколько раз киваю, прикусив губу. Жаль, что на руках меня носить он может только по кабинету. — Я бы тебя донес и помог, но сама знаешь, что нельзя, — по его голосу слышно, как он огорчен этим фактом. — Не грусти, — я провожу рукою, которую он тут же ловит, по его щеке, а после подносит к своим губам, нежно целуя ее тыльную сторону. — Тебе пора идти, я выйду чуть позже, — согласно киваю, беру свой рюкзак, направляясь к выходу. — Главное, аккуратно, прошу тебя! — снова подтвердив его слова кивком головы, покидаю кабинет. Добраться до машины историка без приключений? Легко, но не сегодня. Хоть я уже и намного лучше стою на ногах, нежели час назад, но все равно каждый шаг дается трудно. Спустилась я с третьего этажа вполне нормально, если бы не одно такое вовсе незначительное но: меня догнал Михаил Васильевич. — Помочь может? — я отрицательно машу головой, Миша недоверчиво смотрит на меня, медленно ковыляющую по коридору. Он обгоняет меня, с недовольным выражением лица и непонятным перебором губ. Могу поклясться, что сейчас он еще больше ненавидел себя, а именно то, что он мой учитель. Я добираюсь до раздевалки и стараюсь как можно быстрее надеть куртку и сменить балетки на сапожки. Благо, это не настолько сложно, как могло показаться на первый взгляд. Уже через несколько минут я ковыляю к выходу из здания с кое-как надетой шапкой и плохонамотанным шарфом. Да, тот еще видок. Не смотреться в зеркало! Меня ждет Миша. Стоило мне открыть первую дверь, замечаю в теплом тамбуре его, играющегося в свой телефон. — Жива, это замечательно, — он галантно открывает мне дверь, пропуская вперед, а пока я медленно выхожу, он успевает сказать: — Машину подгоню ко входу, твоя задача быстро в нее забраться и не упасть, хорошо? — согласно киваю. — Я тебя жду, — он улыбается и удаляется вперед. Стоило же мне только добраться до транспорта Миши, пристегнуть ремень, как я тут же отключилась. Снова. Мне снился сон: я сидела в своей комнате и читала какую-то книжку, неожиданно в комнату кто-то постучал. Я разрешаю войти, но никто не заходит. Тогда я поднимаюсь и сама иду открывать дверь, чтобы увидеть за ней пустоту, ничего, но я тут же почувствовала что-то холодное, приставленное к моей шее. Медленно поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с Русланом. Он был такой измученный, грустный, наполненный злостью и обидой, но в тоже время выражал сочувствие. Сзади него стоит Арина, убирающая свои волосы за плечи. — Что же ты медлишь? Если ты меня любишь, сделай то, что прошу, — Аршинский зажмуривается, отворачивается, и чувствую толчок в бок, я падаю на пол, а под огнем ножа оказывается Миша. Из моих уст вырывается сдавленный полукрик, который я прячу, прикрыв рот рукой. — Так даже лучше, — говорит Арина, взмахнув волосами и направляясь к выходу из моей комнаты, Руслан с напуганным взглядом спешит за ней. Миша падает к моим ногам. — Миша, — шепчу я, замечая кровь на предплечье. — Все будет хорошо, — продолжаю я, прикладывая руку к его ране. — Юля, Юля, — произносит он, а я начинаю трястись. Наконец, я открываю глаза, понимая, что сижу в машине, повернув голову, встречаюсь с полностью здоровым Мишей. Выдыхаю, с ним все хорошо. — Что случилось? Тебе снилось что-то плохое, ты кричала, — он обеспокоен. Я смотрю в окно, замечая, что мы находимся возле моего подъезда. — Просто страшный сон, — произношу я, закрыв глаза. Чувствую руку Миши на моей, он легонько сжимает ее. — Пора идти, — говорит он спустя несколько минут. Миша дает мне привыкнуть к произошедшему, вернуться в реальность, прежде чем покинуть машину. — Теперь я провожу тебя до самой двери и даже дальше, если смогу, — произносит он, выходя из автомобиля и помогая мне покинуть его. Мы быстро и в таком же гробовом молчании попадаем в подъезд. На вопрос консъержа, кто идет рядом со мной я отвечаю коротко и понятно: — Мой классный руководитель. — В первый раз слышу из твоих уст эту фразу, но мне определенно нравится, — он ухмыляется, а я лишь сдержанно улыбаюсь. Никакие его милые выходки на меня сейчас не подействуют, не сегодня. На удивление дверь оказывается заперта лишь на один нижний замок — дома кто-то есть. Услышав скрежет в замке, на пороге мы встречаемся с Катей, которая недоверчиво смотрит сначала на Мишу, а потом обеспокоенным взглядом на меня. Она замечает мою бледность и, кажется, сама становится на тон белее. — Что случилось? — сестра снимает с меня шапку, шарф, куртку. Хорошо, что хоть сапоги мне позволяет снять самой, а то уже стало неудобно перед Мишей. — Иди спать, Юля, — говорит историк, на что я не могу не согласиться. Пока добираюсь до комнаты, я могу слышать некоторую часть их разговора. — У нее переутомление, нужно себя немного поберечь — выспаться, регулярно питаться. Я не хочу завтра ее видеть в школе, иначе сам верну домой… — Почему ты? — спрашивает сестра, но я не успеваю застать его ответа, потому что буквально долетаю до кровати и засыпаю. Потом… Все потом…