Черноморка

      — Можешь повторить? — прошу я, опуская голову вниз, закрывая глаза и потирая лоб. Оказалось запомнить ту немногочисленную информацию, которую пытался донести до меня Миша. Мне очень хотелось произвести на его родителей хорошее впечатление.       — Могу, — говорит он, явно улыбаясь. Слышу смешок с его стороны и невольно отрываюсь от изучения своих рук. На его лице борются эмоции: он пытается сохранить самообладание и твердость, прекратить свой смех, но в то же время все ещё продолжает хохотать, забавляю я его, видите ли.       — Пожалуйста, посерьёзнее! — буквально молю я, начиная хныкать. Для меня все это очень волнительно, со мной это происходит впервые, а он находит причины лыбиться и ухахатываться надо мной. — Тебе самому не страшно?       — Я мамы не боюсь, уже как восемь лет самостоятельной жизнью живу, — отвечает он, но, сделав вдох, соглашается начать все сначала по новой. — Мою маму зовут Любовь Евгеньевна, папу — Василий Игоревич. С Сашей ты уже знакома, племяшка Ангелина, именинник и мой племянник — Никита, — надо сотворить так, чтобы имена и отчества не спутались между собой. — Мама не любит новомодных словечек наподобие «окей», папа терпеть не может разговоры о погоде. Если возникла неловкая пауза, то с мамой достаточно заговорить, как не странно, о кулинарии, с папой про футбол. С Сашей ты молчать не сможешь, — на последнем он ухмыляется.       — Буду знать, — тихо говорю я, а потом снова начиная повторять: «мама, Любовь Евгеньевна, любит кулинарию, не любит молодежный сленг», «папа, Василий Игоревич, любит футбол, не любит разговаривать о погоде», несколько раз повторяя это в своей голове у меня уже начинает плыть все! Мама становится любителем молодежного лексикона, а папа ярым ненавистником кулинарии. Агрх!       — Расслабься, тебе нужно всего-то быть собой, — улыбается Миша, одной рукой отпуская руль и отправляясь на поиски моей ладони. — Спокойно, дыши глубже, мне не хочется тебя откачивать. Миша сжимает мою руку, возвращаясь с ней к рулю. Он периодически отрывает ее от «баранки», поднося к своим губам и целуя мои пальцы. Для него эта ситуация кажется довольно обыденной, как будто он постоянно возит своих учениц на знакомство с родителями. Несмотря на мою нервозность, он снова сохраняет свое хладнокровие и уверенность в том, что он делает. Миша смотрит вперёд очень уверенно, хотя все же с внутренним спокойствием я переборщила, левая рука, которая свободно держала руль без преград, сжимала его настолько сильно, что были видны белые костяшки пальцев. Я немного сильнее сжимаю его руку, заставляя тем самым сначала приподнять голову, а потом повернуться на мгновение ко мне.       — Успокоиться здесь все же нужно больше тебе, — он улыбается уголками губ. — Ты когда-то знакомил родителей со своей девушкой?       — Если считать, что с Катей я был по фарсу, то ты вообще первая моя девушка, которая также первой удостоилась такой чести, — его попытки разрядить обстановку шутками выходят из рук вон плохо. — Тут просто же не все так просто, ты не просто девушка… — он отводит взгляд в сторону, словно чтобы я не увидела того смятения и тревожности в его глазах, как услышала в голосе.       — Я твоя ученица, — грустно напоминаю я.       — Хочется добавить ещё и несовершеннолетняя, — вставляет Миша, тоже грустно улыбаясь. — Благо скоро твой день рождения, осталось всего-то месяц и восемнадцать дней, — невероятная точность, я немного удивлена его познаниями именно в этой сфере.       — Ты, что, дни вычеркиваешь? — спрашивать, откуда он это знает, невероятно глупо.       — Как ты догадалась, — он театрально широко раскрывает глаза, но уже прекрасно понимает, что весь его фарс мною уже пройден идеально. — В голове каждый день, — он подносит наши руки к своим губам, целуя их. — Точно так же, как я вычёркиваю секунду до момента, когда ты мне все-таки пересдашь репрессии Сталина.       — Серьёзно? Прямо сейчас?       — У тебя и у меня времени сейчас полно, так что можешь стартовать.

***

А потом я просто отключилась. Рассказала Мише все, что выучила по этой теме и уснула. Мне ничего не снилось, но ещё находясь в какой-то полудреме, у меня успела промелькнуть мысль: «Как и сколько я могу так проспать?».       — Эй, Юль, — он легко теребит меня за плечо, заставляя проснуться. — Мы приехали, — пока мое сознание медленно переваривало его первую реплику, вторая заставила меня просто подскочить на сиденье, едва не ударяясь об потолок. — Спокойно, спокойно! — говорит он, смелее и более крепче взяв меня за плечи. Своими темными глазами Миша всматривается в мои, еще явно затуманенные дымкой сна. Не знаю, что он снова ищет в моих глазах: возможно, протест или отказ. Но я даже не допускала мысли об этом, хоть я безумно волнуюсь, но, просто услышав от него слова, что я ему нужна рядом, мне не хотелось провести эти выходные в этом доме.       — Я должен тебя предупредить. Ты не должна заставлять себя что-либо делать здесь, не бойся сказать мне, что тебя что-то не устраивает или беспокоит. Лучше, мы решим это вдвоём, нежели с компанией. Я хочу, чтобы ты понимала, что я не заставляю тебя проводить время здесь, в любую секунду, я могу вернуть тебя назад, — вижу, что он тоже весь на эмоциях. Во время слов его руки медленно сползали по всей длине моих, наконец снова встречаясь с ладонями. — Ты должна получать удовольствие от этого дня, — предупреждает Миша, перенося одну руку мне за голову и медленно притягивая к себе. Его дыхание возле моих щек буквально обжигает, он совершенно не торопится, прежде чем поцеловать. Миша будто растягивает удовольствие и просто медленнее образом аккуратно и бережно целует меня. Такое чувство, что он не хочет покидать машину и просто хочет расцеловать меня за все те дни, когда мы не виделись. Я несмело переношу свободную руку ему на плечо, слегка притягивая к себе. Все равно недостаточно близко.       — Прошу, получай такое же удовольствие сегодня, прямо как я сейчас, — шепчет он мне на ухо, на минуту отрываясь от губ, он не спешит возвращаться или продолжать что-то, а просто замирает на месте.       — Что-то не так? — я аккуратно беру его голову к себе в ладони и поворачиваю к себе. Он с небольшой тоской смотрит на меня, горько усмехаясь.       — Хочу насладиться этим моментом, но боюсь снова сорваться, прости, — просит он, проходясь боковой стороны ладони по моей щеке. — Прости, — снова говорит он, прежде чем я успеваю словить его ладонь и поцеловать.       — Все нормально, — произношу я, отстраняясь от него и поворачиваясь к окну, рассматривая открывшийся вид. В этом году начало марта выдалось на удивление теплым и достаточно жарким, на термометре показывало минус пять, поэтому на улице появились первые проталины и слякоть. Еще больше тепла придавало и мартовское солнце. Мы были посреди поселка, участок каждого из которого был огорожен высоким сплошным забором. Какой из этих домов был домом Мишиных родителей, я боялась угадать. Тот, что с красной черепицей, тот, чей забор полностью зеленый? А может тот, что с дыркой внизу?       — А нам куда? — спрашиваю я, отрываясь от окна. Миша ухмыляется, прежде чем ответить.       — Перестала волноваться? — я нервно смеюсь. — Я должен еще тебя предупредить, тебя наверняка спросят о твоем возрасте, наверняка понимаешь, что отвечать на это не нужно? — киваю головой. — Молодец, я не отойду от тебя, поэтому помогу спрятаться, но будь готова и сама отойти от этой темы. Единственная, кто знает сколько тебе лет, это Саша, — говорит он, снова заводя мотор и начиная движение.       — Ты ей сказал?       — Она сама догадалась, — пожимает плечами он. — Это было через неделю после моей болезни, она привезла шторы и спросила. Я, естественно, ей ничего не сказал, но Саша сама все увидела, что препираться я не стал, — Миша снова тормозит, в этот раз уже перед открытыми воротами. На удивление забор оказался не высоким, а на половину ниже остальных. На участке, покрытым снегом, стоял двухэтажный довольно большой дом, оббитый кремовым сайдингом. — Приехали, — оглашает Миша, доставая ключи от машины и убирая их в карман. Он выходит из машины, я так же аккуратно вылезаю из нее, проваливаясь в снег. — Юля, — шипит он, появляясь рядом, он хоть и улыбается, но я по щиколотку в холодном снегу его не радую. Миша легко поднимает меня за талию и ставит уже на утоптанную дорожку. К нам на встречу выбегает Саша.       — Привет! — радостно произносит она, обнимая сначала Мишу, а потом меня. — Я рада, что вы приехали! — Саша улыбается, а я замечаю, что сейчас она выглядит намного лучше, чем тогда у Миши на квартире. — Что, твой училка разрешил сегодня не зубрить, — я немного смущаюсь, а Миша, отвлекаясь от машины, легко пинает ее в бок.       — Хорош смущать. И что еще за «училка»? — Миша хмурится, сводя брови к переносице, но все это все равно имеет дружеский и шуточный характер.       — Ой-ой, какие мы обидчивые, — смеется она, складывая руки в замок на груди. — Ладно, пойдемте в дом, родители ждут, — Саша разворачивается на каблуках и возвращается на крыльцо. Я тяжело вздыхаю, мне немного страшно.       — Не бойся, я с тобой, — шепчет Миша, беря меня за руку и ведя в дом.       — Как твоих родителей зовут? — еще раз спрашиваю я, но Миша настолько быстро отвечает мне, когда дверь перед нами раскрывается, что я не успеваю сконцентрировать свое внимание на его словах. Перед нами с яркой солнечной улыбкой появляется довольно высокая, но немного сгорбленная женщина с короткими, довольно пышными каштановыми волосами и редкой сединой у корней. Её темно-темно карие глаза так и напоминают мне Мишины, настолько же глубокие, добрые и невероятно красивые. Идеально ровный нос, тоже как у Миши, и две родинки: одна над губой, а другая справа от носа. За ней появляется мужчина, немного ниже женщины ростом, который, несмотря на свой возраст, был довольно крепкого телосложения. Всем остальным он напоминал классического дедушку: седые волосы с кое-где пробивающейся рыжими прядями, серые глаза с внимательным и теплым взглядом. На носу и щеках была довольно большая и яркая россыпь веснушек.       — Мишка! — радостно произносит его мама нежным и очень ласковым голосом. Не могу представить, как она может кричать с таким голосом. Миша обнимает ее, с очень счастливой улыбкой на губах, вижу, как она расслабляется в его объятиях. Затем он пожимает руку отцу. — А что это за милая девушка? — она намекает на меня, внимательно рассматривая.       — Мам, пап, познакомьтесь — это Юля, — мы полностью заходим в прихожую, Миша закрывает за нами дверь.       — Здравствуйте, Любовь Игоревна, Василий Евгеньевич, — киваю головой я, мило улыбаясь. Как я могла! Я перепутала отчества! Благо его родители этого словно не заметили, а всего-то мягко улыбнулись мне.       — Очень приятно, — произносит его мама. — Проходите, но не минуйте ванную, — напоминает она, и они с мужем отправляются направо.       — Все хорошо? — спрашивает Миша, когда его родители скрываются из виду. Он забирает у меня куртку, вешая на вешалку.       — Я перепутала отчества твоих родителей, — шепчу я, не встречаясь с его взглядом, в этом мне помогали мои ботинки. Слышу смешок с его стороны. — Что? — переспрашиваю я, выпрямляясь. Миша берет меня за руку и ведет в противоположенную сторону от маршрута его родителей.       — Ничего ты не перепутала, — мягко и спокойно говорит он, заводя меня в ванную. — Я читал о таком приеме, когда человек находится в нервном, волнующемся состоянии ему можно сказать недостоверную информацию, мозг все интерепритирует по другому, а, следовательно, правильно, — мы встречаемся взглядами через зеркало, он довольно улыбается.       — Ты на мне свои тактики проверять вздумал? — смеюсь я, легонько толкая его в бок — он тоже начинает смеяться.       — Это тактика «Миша учился в педагогическом».