Черноморка

Мы не успели выйти из ванной, как возле меня нарисовалась Саша, крепко беря меня за запястье.       — Ты же не против, если я немного посекретничаю с твоей девушкой? — интересуется она у Миши, который начинает смеяться. Видимо, Саша очень активная и обожает разговаривать.       — Не против, — говорит он, мимолетно касаясь моей руки. — Я буду в гостиной или на кухне, если понадоблюсь, — предупреждает он, улыбаясь на прощание. Он уходит куда-то прямо, а потом поворачивает налево.       — Не беспокойся! Я ее провожу и сдам точно в твои руки, — шутит Саша, отпуская мою руку и начиная сканировать меня взглядом. Она ставит руки в бока и спрашивает: — Ты веришь в гороскопы?       — Что? — тихо переспрашиваю я, отходя от столь резкой перемены декораций. — Никогда не проверяла, — так же неуверенно говорю я, заставляя Сашу сострадательно улыбнуться мне.       — Я понимаю, что ты меня второй раз в своей жизни видишь, но поверь, я спокойная, когда это возможно. Мне очень хочется подружиться с тобой. Семья у Миши прекрасная, его родители просто душки! Я их очень люблю и уважаю, но с ним мало о чем поговоришь, люди советской закалки, так что давай знакомиться как следует, — она протягивает мне руку, надеясь, что я ее пожму.       — Хорошо, — уже более уверенно отвечаю я, ярко улыбаясь.       — Замечательно! А теперь пойдем, — Саша снова берет меня за руку и ведет за собой в противоположенную от Мишиной стороны. Мы выходим к лестнице, с которой открывается вид на гостиную. Миши там не оказалось, значит на кухне. Оказываемся на втором этаже. — Тут у нас три комнаты: моя, детская и вроде бы Мишина, но он тут в основном не ночует, — второй этаж начинается с длинного коридора, если повернуть налево, то там две двери, слева одна. Мы берем правее, и Саша заводит меня в детскую. Посреди большой и светлой комнаты за круглым столом сидят двое ребят. Девочка с ярко-рыжими волосами, собранными сзади в косу, раскрашивала раскраску, но, услышав открывание двери, оторвалась от нее, внимательно вглядываясь в меня своими большими карими глазами с очень внимательным взглядом. На носу у нее была большая россыпь веснушек. Мальчик был занят машинкой. Он был намного меньше девочки, он выглядел очень хрупким и худеньким. Бледная кожа, серые глазки с очень уставшим взглядом, единственным привлекающим внимание, потому что были ярче всего, были светло-русые волосы.       — Ребята, познакомьтесь, это Юля — очень хорошая подруга дяди Миши, — Саша указывает на меня рукой, отпуская меня.       — Привет, я Ангелина, — девочка сразу спрыгивает со своего стула и подходит ко мне. Я присела, чтобы быть с ней на ровне.       — Рада с тобой познакомиться, — я счастливо улыбаюсь, а Ангелина, еще раз внимательно рассмотрев меня, поворачивается к Саше и говорит:       — Она хорошая и красивая, дядя Миша знает, с кем надо дружить, — я сдерживаю свой смех. Как говорят, правду в лицо тебе могут сказать только трое: пьяные, дети и разгневанные. Ангелина снова поворачивается ко мне. — Хочешь покажу, что я рисую?       — Давай, — мы подходим к столу, пока Ангелина садится на стул, я пытаюсь начать разговор с сегодняшним именинником. — Привет, — аккуратно и тихо произношу я, замечая, как мальчик немного напрягся, что я заговорила с ним. К нему подошла Саша, легонько приобнимая его за плечи.       — Привет, — так же тихо отвечает Никита.       — Поздравляю с Днем рождения, — произношу я, вспоминая, что подарки Миша из машины еще не забрал. Придется искать случай потом подарить.       — А откуда вы узнали? — его речь для трехлетнего ребенка действительно чистая, пусть некоторые звуки проваливались и оглушались, но ничего.       — Волшебник рассказал, — шучу я, но Ангелина прерывает меня, сразу открывая все карты.       — Дядя Миша всегда волшебство творит, — я улыбаюсь. Комната ребят была довольно просторной. Стены и потолок выкрашены бледно-голубой краской, сверху приклеены белоснежные облака. В углу стояла одна кроватка, заправленная розовым покрывалом в желтую звездочку, рядом тумбочка из светлого дерева, на которой сидели куклы, и старый стеллаж с книжками. Странно было, почему стеллаж у Миши в квартире не находился здесь. Прямо по диагонали стояла другая кровать, заправленная уже синим покрывалом с изображением гоночной машинки. Рядом стоял большой ящик, скорее всего с игрушками. Чуть поодаль платяной шкаф и еще один стол, только пустой. Над ним висели детские рисунки. На полу лежал ковер, напоминающий траву. Мы провели с ребятами еще несколько минут, пока Саша не повела меня дальше. Комната прямо напротив принадлежала ей. Она была немного темнее детской из-за наличия только одного окна, обрамленного темно-синими шторами. Она была меньше детской, но в углу была еще одна дверь, ведущая, скорее всего, в ванную. Тут стояла двуспальная кровать, заправленная синим, поблескивающим покрывалом, напротив стоял комод, на котором стояли цветы и ноутбук.       — Садись, — она кивком указывает на кровать. Я аккуратно сажусь на самый край, но мебель противно скрипит. — Прости, просто ей пора на заслуженный отдых, — улыбается Саша, садясь в центр по-турецки, включая ноутбук. — Садись ближе, что как не родная, — она хлопает по месту рядом и я неуверенно под скрип кровати перебираюсь ближе.       — Можно задать вопрос? — спрашиваю я, Саша согласно кивает. — У Ангелины очень яркие рыжие волосы, а у Никиты светло-русые… Как такое может быть? Ведь по основам генетики… — она останавливает меня жестом.       — Только давай без умных слов, я уже порядком подзабыла эту тему, — она немного усмехается. — Ты видела Василия Евгеньевича? У него тоже были рыжие волосы, у Лёши на всех детских фотографиях рыжие волосы. Не веришь фотографиям, спроси у Миши, он подтвердит. Скорее всего, потом они потемнеют и станут какими-нибудь каштановыми, какими стали в последствии у Лёшки, — она немного горько улыбается. Саша очень сильно скучает по своему мужу. Я не знаю, могу ли я себе это позволить, но мне очень не хочется видеть ее грустной. Обнимаю ее.       — Прости, если я задала не тот вопрос, — извиняюсь я.       — Нет, все в порядке, — улыбается она, гладя меня по голове. — А вот Никита в меня пошел, я в детстве тоже светло-русой была, — я смотрю на ее темные, очень темные, словно ночь, волосы. — Я сейчас крашенная брюнетка, — уточняет она, поправляя волосы за спину. Компьютер загрузился и был готов работать. Саша быстро вводит в адресную строку ссылку и перед нами оказывается какой-то сайт. — Когда ты родилась?       — Девятнадцатого апреля, — Саша вводит мои данные в компьютер.       — Так интересно, — говорит она, пока сайт загружает результат. — Ты девятнадцатого, Миша двадцатого, — вот на сайте появляются цифры.       — Вау, я в такое, конечно, слабо верю, но видимо вам обоим очень повезло, что вы пересеклись, только… — Саша еще внимательнее всматривается в монитор. — Вы часто с ним спорите насчет учебы?       — Да, он мне постоянно пытается доказать, что я выучила не правильно, — смеюсь я, но Саша смех мой не поддерживает.       — Это лечится, — говорит она. — А так… И вдохновляетесь друг другом, и чувства между вами явно сильные. Да что там говорить, Мишка — стрелец, а это вообще очень романтичный и страстный знак. У них на один повод поцеловать найдется миллион вариаций. А вот овны очень упорные и харизматичные, небось вся школа за тобой бегает? — я вспоминаю слова Егора про мужиков и картошку.       — Нет, но поклонники есть, — отвечаю я, начиная смеяться.       — Очень смешно, очень остроумно, — раздается сзади, я резко оборачиваюсь назад. Оперевшись на дверной косяк и сложив руки на груди в замок, Миша внимательно на меня смотрит. — Вот, а ты говоришь, что мне с ней легко, там по пятам с метлой ходить, чтоб не увязались, — это уже обращено к Саше, она ухмыляется.       — Так походи, тебе полезно, — скорчив друг другу смешные выражения лица, Миша разворачивается и отправляется в комнату напротив. Из нее сразу достаются радостные детские крики. Дверь остается открытой, и я вижу, как и Ангелина, и Никита, быстро срываются со своих мест и крепко обнимают Мишу. Жаль, я не вижу его лица. — Дети очень любят его, — с мягкой улыбкой на лице говорит Саша, наблюдая за этой сценой.       — Понимаю, — отвечаю я, расслабленно улыбаясь. — Он и в школе с маленькими детьми совершенно другой, нежели со старшеклассниками.       — Он сам как большой ребенок, с ними он словно на одной волне, хотя и пропасть в возрасте больше двадцати лет. Знаешь, я не удивлена, что он начал встречаться с тобой, я имею ввиду ученицу, — намекает она. — Я не знаю, что у него было с твоей сестрой, я им особо не занималась, там был Лёша, но с учениками ему интереснее. Миша фанат учебы, знаний, ему хлеба не давай, дай кого-нибудь повоспитывать или поучить, — Саша усмехается. — Как он мне про тебя рассказывал…       — В смысле рассказывал? Он сказал, что ты сама догадалась? — я не могла этого забыть, потому что сказано это было буквально час назад. Саша потирает затылок.       — Не хочу его в дурном свете выставлять, но мне доверять можно, я никому не скажу. Когда я ему шторы привезла, я спросила у него, тип «Как ты с Юлей познакомился? Сколько ей лет?», а он издалека начал, когда мы с его мамой заметили еще осенью, что с ним что-то не так. Сказал, что влюбился в ту, которая намного младше него, что ей еще нет и восемнадцати, что она его ученица. Ты должна была видеть с каким выражением лица он говорил мне о тебе, — она качает головой. — Я поступаю не совсем правильно, говоря тебе это, но я все равно очень сильно забочусь о нем и люблю его, как брата, поэтому не хочу, чтобы он страдал. Миша очень сильно корит себя, что он учитель только из-за тебя, он не может себе позволить всего, что может позволять себе с любимой девушкой… Ты не обижай его, он очень добрый, любящий, он действительно на все готов ради твоего счастья, — я опускаю голову, улыбаясь. Я знала, что Миша очень не любил быть именно моим учителем, как он ограничивал себя в школе на переменах. Лишнее слово, лишнее движение и все, проблемы у него, а потому и у меня. Слова Саши про то, как он говорил обо мне меня очень сильно задели за живое. Как ему тяжело со мной, мне даже становится жалко, что мне все еще не восемнадцать, что я не родилась раньше, что я не окончила школу в прошлом году. Но если бы что-то изменилось… Встретила бы я его тогда? Были ли мы вместе?       — Вижу, ты сильно задумалась… Значит, ты его тоже любишь, тебе он не безразличен, — говорит Саша, вставая с кровати и убирая компьютер. — Возможно, тебе нужно время чтобы дойти до этого самой, но послушай старую умную женщину, — она прикладывает руку к груди, горько ухмыляясь. Я снова расслабляюсь, сдерживая свой смех. Она очень иронизирует, ей всего-то двадцать девять лет. Конечно, по сравнению со мной это много, но по жизненным меркам, вовсе нет. — Пойдем вниз, покажу тебе дом, пока Миша занят Ангелинкой и Никиткой.

***

Саша показала мне все убранство первого этажа, там находилась довольно большая кухня-столовая, гостиная, спальня Мишиных родителей и еще одна ванная. По всему было понятно, что самая лучшая, самая новая комната — это детская. Во всех остальных комнатах либо была уже порядком износившаяся мебель, которая скрипела, или очень старая электронная техника. Мы подошли к кухне, когда Саша кто-то позвонил, она извинилась и оставила меня, отойдя поговорить.       — Что ты там стоишь? Не бойся, проходи, — мама Миши, Любовь Игоревна, появилась из-за угла. Я немного смущенно улыбнулась и зашагнула на кухню, которая была очень в хорошем состоянии, все буквально блестело и сверкало. Да, кухонный гарнитур тут был явно не новый, но и не такой обветшалый, лишь с некоторым сколами на поверхности. — Поможешь мне, Юленька?       — Да, конечно, — говорю я, подходя к раковине и споласкивая руку с жидкостью для мытья посуды. Вытерев руки о полотенце, вежливо предложенное мамой Миши, я встала рядом с ней. — Можешь надевать эти маслины на шпажки вот так? — она продемонстрировала мне как это делается, а потом воткнула маленькую палочку в булочку, закрывающую бутерброд.       — Смогу, — ответила я, сама проделав эту процедуру и аккуратно возродила бургеру второй глаз. Любовь Игоревна согласно кивнула, начиная нарезать овощи для салата. Мы некоторое время все это делали молча, но потом женщина начала со мной разговор.       — Миша говорил, что ты где-то учишься, где? — я встала в ступор… Что мне ей сказать? Миша! Куда ты делся, когда очень нужен?! Неловкая пауза затянулась.       — Я… эм… — пытаюсь тянуть время, надеясь каким-то телепатическим способом заставить Мишу явиться сюда, но этого не происходило. — В педагогическом, сейчас прохожу практику в школе, — стараюсь не встречаться с ней взглядами, пускай она не верит мои словам, но я хотя бы не увижу в ее глазах разочарование из-за сына. Что мне приходиться делать ради вас, Михаил Васильевич… Во что я превратилась?       — Но как вы пересеклись с Мишей? — снова задает она, словно и не подумала усомниться в моих словах.       — Он работает в этой школе, — говорю я, втыкая еще одну шпажку в булочку. Любовь Игоревна ненадолго замолкает, но потом снова интересуется.       — А ваши родители? Чем они занимаются? — я воспеваю песни всем богам, потому что наконец я могу перестать врать.       — Они держат собственную фирму по юридической помощи, — отвечаю я, но решаюсь снова не поднимать взгляд. Если мне встретиться с ней глазами сейчас, я увижу, что она обо мне подумает и точно раскроет мою ложь, а так все же немного безопаснее. Я заканчиваю с заданным заданием и, все же встретившись с Мишиной мамой глазами, прошу у нее разрешения уйти.       — Да, конечно, спасибо за помощь, — произносит она, убирая тарелку с живыми бургерами на другую тумбу. Я поднимаюсь по лестнице вверх, опустив голову, как стыдно! Как я себя паршиво чувствую! Благо с Мишей я встречаюсь в коридоре, наткнувшись на него.       — Эй, ты чего? — он сразу замечает что-то неладное и спешит обнять меня. — Красотка, что случилось? — я утыкаюсь носом в его грудь и едва слышно бубню:       — Я соврала твоей маме, она спросила, где я учусь, пришлось придумывать.       — Ну чего ты! Все хорошо, — он пытается утешить меня, насильно отрываю мою голову от себя. — Ты все правильно сделала, пускай мама и почувствовала, что ты лжешь, но пусть об этом она поговорит со мной, а не с тобой, хорошо? — я согласно киваю, Миша целует меня в нос. — Так то лучше, но что ты ей сказала?       — Что я студентка педагогического института и прохожу практику в твоей, то есть, моей школе, — тихо говорю я, а Миша довольно ухмыляется.       — Выглядит правдоподобно, хорошо, что не на крановщицу, — он начинает смеяться, а я пихаю его в бок, но он не останавливается.       — Прекрати! — я тоже начинаю смеяться, потому что любой смех заразителен.