***
— Ну, если этот чувак трахал все, что шевелится, то я не удивляюсь, что он подхватил вирус, — пожимает плечами Фриск, когда дело доходит до обсуждения того, как Рыб подцепил ту дрянь, которая так легко разнесла его надстройку вместе с башкой. — Сейчас все практикуют ментальное проникновение для остроты ощущений, даже уличные шлюхи, которые могут позволить себе установку надстройки. — А это не может быть умышленное убийство? — подает голос стажер, и Фриск морщится. — Что?! Киборга могли запрограммировать на вред этому Фиску, почему нет? — Потому что тогда этот кибер-парень не явился бы на место преступления спустя десяток часов, — поясняет он. — Обычно в протоколе устранения заложен отвод исполнителя в безопасное место или самоуничтожение. — Но списывать эту теорию не стоит, — упрямится стажер. — Это вполне может быть… — Если настройщик этого электронного киллера — тупоголовый мудак, — перебивает его Фриск и расплывается в язвительной ухмылке. — Больше похоже на заражение с отсроченным действием. Мужик, если верить администратору, просто секс-гигант, все закономерно. И вероятности больше, чем у теории с наемным роботом-убийцей. — Разве тогда не было бы второго трупа? — спрашивает напарник, но Альфи мотает головой. — Нет, ваш задержанный — киборг, а у них есть система отката в случае таких повреждений, — поясняет она, — работает по принципу антивируса, но не удаляет зараженный сегмент, а откатывает ОС «Разума» к тому времени, когда заражение еще не произошло, стирая весь период наличия вируса в системе — от стазисного пребывания до активной фазы. — Значит… — догадка, которая поражает Фриска, очень ему не нравится. — Да, то и значит, — угрюмо кивает Ал. — Если вирус попал к вашему парню давно, а вредительство начал только вчера, — улыбается она, — то поздравляю, у вашего подозреваемого амнезия. — Но ты сможешь поковыряться в нем? — с надеждой спрашивает Фриск. — Ну, может, найти какие-нибудь следы, доказательства, чтобы мы могли сплавить эту шалаву на металлолом за убийство или несчастный случай по Первому Закону из-за нелегальной проституции? — Или за умышленное убийство в обход Второго Закона, — добавляет стажер, но даже Альфис закатывает на это глаза. Парень, что, из пониленда, где все радужно, переселился в мир, полный хитрых заговоров и дешевых вотэтоповоротов из второсортного детективного кино? — Попробовать можно, — неуверенно улыбается Альфис и несколько минут сидит молча, словно мысленно споря о чем-то сама с собой, а потом подхватывает инструменты и решительно кивает Фриску. — Ладно, пошли, где он? Разберем твоего красавчика по винтикам.***
Робот заперт в одной из допросных камер. Его немного разогнули, чтобы удобнее было обездвижить наручниками на случай преждевременного перезапуска, и даже предупредительно подключили к допросному терминалу. С него стянули ту ужасную бледно-розовую шубу, уродские ботинки и разрезали штанину черных джинс на правой ноге, потому что, как оказалось, падая под своим немаленьким весом, этот уродец разбил нахрен коленный сустав и переломал себе все пальцы на руках. А еще содрал добрый кусок синтетической кожи, и теперь на левой его щеке красуется кусок лицевой пластины с торчащими проводами. Фриск кривится то ли от этого печального зрелища, то ли потому, что за его спиной стажер и Альфис одновременно и как-то очень сочувствующе вздыхают. — Жалко… — тянет напарник, и Фриск не успевает его заткнуть, потому что это делает Док. — МЭТТИ! Она влетает в камеру, растолкав в стороны Фриска и стажера, разбросав свои инструменты по пути, и дрожащими пальцами касается разорванной щеки киборга. Споро проверяет что-то, шебуршит контакты на вскрытом колене, легко, словно перчатки, стаскивает силико-кожу со сломанных пальцев, вздыхает много-много-много раз и поворачивается к Фриску с невиданной ранее решимостью в горящих глазах. — Я забираю его в свой ремонтный бокс, — говорит она так, будто готова стать в боевую стойку. — И мне срать на ваши протоколы, процедуры и прочее говно. Я. Его. Забираю. — Но, э… — начинает стажер, и лавина гнева Ал, к счастью Фриска, обрушивается на него. — Лечить. Потом. Пытать, — на каждое слово тычет она пухлым пальцем стажеру в грудь и оттесняет его от двери. — Выбирай сам, малец, где поставишь запятую, но осторожно, потому что рано или поздно я применю этот принцип к тебе, — и когда парень окончательно бледнеет, победно выходит в коридор и вещает в передатчик у уха: — Пряничек, забери пациента из допросной номер три. Когда Ал скрывается за поворотом, стажер вздыхает с видимым облегчением. — А она жуткая, да? — косится он на Фриска, а потом нервно оглядывается по сторонам, словно боится, что Док может увидеть его в многочисленных скрытых камерах допросной. А она правда может. — Ты еще девушку ее не видел, — отмахивается Фриск, и стажер хихикает, успокоившись, а потом ловит его серьезный взгляд и опять мрачнеет. — Я серьезно, — Фриск покусывает кончик незажженной сигареты и растирает ее пальцами. — И ей самой такого не ляпни. — Постараюсь, — кивает стажер и… — Все они так говорят, — механически искаженный голос Альфис звучит совсем рядом, и стажер по-бабьи взвизгивает и отскакивает Фриску за спину. Привыкай быстрее, парень, думает он и провожает взглядом немного нескладную фигуру женщины-андроида, выкрашенной сегодня в ярко-лимонный цвет. Лучшая попытка Дока в области робототехники — достаточно смышленая, вроде как со способностями к самообучению и, как выяснил как-то Фриск, ударостойкая. Зато рожей не вышла, думает Фриск, глядя, как Пряничек грубыми толстыми пальцами отключает кабели терминала, снимает наручники с тонких запястий киборга-транса и поднимает его почти пятисотфунтовую тушку как принцессу, легко и непринужденно. Она идет размашистым шагом, чуть полязгивая, лимонно-зеленая и нелепая внешне, как и все изобретения Ал. — Доктор Альфис приглашает вас в лабораторию, детектив Френсис и детектив Патрик, — гудит Пряничек, поравнявшись с Фриском и стажером, сверкает на них раскосыми зелеными глазами, в которых, Фриск готов поклясться на своем удостоверении, вся боль этого богом забытого мира. — Добро пожаловать в мой личный ад. — Не очень жизнерадостно, — шепотом делится с Фриском Папс, когда они, следуя за Пряничком, выходят в коридор. — Андроид-эмо? А почему тогда зеленая? — А, — пожимает плечами Фриск и незаметно от напарника стряхивает с ладоней на пол распотрошенную сигарету. — У Ал была депрессия, когда она ее программировала, теперь вот пытается развеселить эту кислятину яркими красками. — Зеленый не поможет, — авторитетно сообщает стажер, и Фриск вспоминает, почему он злится на этого парня. — Ей этого не говори, — кивает он на андроида. Напарник затыкается мигом и молчит до самой лаборатории. Наверное, выражение лица Фриска очень уж красноречивое. Или Пряничка, которая с транспортировкой тела справляется довольно шустро для своих габаритов и, когда они подходят к вотчине эксперта, уже ожидает их у входа, мигая диодами глаз как-то особенно грустно. — Думаешь, я красивая? — тянется она к Папсу, и напарник остается на ногах только усилиями Фриска. — Н-ну… — мнется он, и Фриск не знает, чего ему хочется больше: злиться на напарника-полудурка или смеяться над очередной незадачливой любовью Пряничка. — Т-ты наверное… — Не заигрывай с Пряничком, — перебивает его подоспевшая Ал. Она уже сменила стерильный белый халат на синюю рабочую защитку и даже успела поработать, судя по всему: с лазерной отверткой в одной руке и отвинченной лодыжкой киборга в другой она выглядит внушительно. — Не давай ей напрасную надежду. — Ага, иначе мамочка обиженной детки препарирует тебя живьем, — хлопает его по плечу Фриск и отходит к столу за поспешно удаляющейся Альфис. Он видит краем глаза, как стажер, будто извиняясь, пожимает Пряничку плечами, и следует за ним. — Неужели у этого жмурика все так серьезно? Ал хмурится и кусает губы. Робот на ремонтном столе уже избавлен от большей части одежды и поврежденных участков силико-кожи, из раздробленного колена торчит пучок нейрокабелей, а руки, похожие на скрюченных дохлых биопауков, закреплены в специальных держателях ремонтного бокса — над ними уже колдуют инструменты-манипуляторы ремонтного бота. В открытых глазах — по-прежнему синяя надстроечная таблица перезагрузки. Фриску со своей колокольни абсолютной кибернетической безграмотности кажется, что это безнадежно. — Внешние повреждения составляют 28%, — отвечает за Альфис искин-ремонтник, выдвигая навстречу Фриску многоглазую круглую «голову» из отсека под потолком. — Внутренние повреждения, вызванные электрическим разрядом детектива Патрика, составляют 15%. Повреждения ОС вирусом выяснить не представляется возможности. — Спасибо, Мэмория, — Фриск отодвигает протянутые к нему манипуляторы в сторону и упрямо ловит глазами взгляд Дока, — но я надеялся получить более исчерпывающий ответ. От Альфис. Мэмория шипит что-то белым шумом, но обнять больше не пытается — ее мигающие красным сканеры-глазки переключаются на стажера, и головной модуль плавно направляется к нему, оставляя Фриска с Доком относительно тет-а-тет. Альфис провожает ее печальным взглядом и снова кусает губы. — Я все расскажу, Френсис, — виновато отвечает она. — Но только после того, как соберу Мэтти. — Значит это его имя?! — кричит откуда-то издалека стажер, и Фриск, обернувшись через плечо, не без раздражения замечает, что почти все немногочисленные чокнутые роботы Ал зажали парня в угол. Высокая, как мачта, одноглазая робо-официантка Риппер настойчиво протягивает ему в единственной клешне-манипуляторе смятый стаканчик, вода из которого уже вытекла стажеру на брюки. Совершенно бесполезная пародия на кибер-пса, больше похожая на творение Франкенштейна, заливает эти же брюки смазочным маслом, а Пряничек, более одухотворенная, чем обычно, уже устроила свою скуластую голову как у самки богомола ему на плечо. Идиллия, твою мать, думает Фриск и возвращается к Альфис. — Мэтти? — Да, — кивает Док, а потом решительно шагает к столу с «травмированным» киборгом. — Будьте теперь любезны заткнуться и подождать, пока мы не закончим. Идем, Мэм. — О, ага, — шипит Мэмория и с непонятной Фриску, несвойственной роботам неохотой направляется за Ал под потолком, Папс смотрит на него с мольбой в глазах, а сам Фриск с не менее несвойственным ему злорадством поворачивается к парню спиной и закуривает надцатую по счету сигарету у одной из вытяжек-фильтраторов. Он всегда слишком много курит, когда дело расследуется не так гладко, как обычно. Дерьмо, думает Фриск, делая глубокую затяжку. Да, он, конечно, не очень рад гнить в дыре вроде Андертауна, расследуя грабежи и штрафуя за проституцию без лицензии, но и запутанную херню не любит. А то, во что стремительно оборачивается заурядное убийство в лав-отеле, и есть самая-пресамая запутанная гребаная херня.***
Когда Альфис любезно сообщает, что киборг скоро «придет в себя», Фриск уже почти спит, прислонившись к стене, а стажер практически не подает признаков жизни, и оба ужасно рады, когда шипящий голос Мэмории оглашает лабораторию треском: — Пациент вернется к работоспособному состоянию через две минуты. Запуск ОС «Разум» инициирован. — Наконец-то! — слышит Фриск радостный вопль за спиной и сам едва может сдержать вполне дружелюбную улыбку. Наверное, он все еще в полудреме, потому что вид стажера, поспешно расшаркивающегося перед дефективными детками Альфис, не вызывает раздражения, а довольная Ал даже немного радует, потому что в последнее время она редко бывает довольна. — Мэм свела на нет все последствия физического воздействия, — покладисто в кои-то веки рапортует она, — а я попыталась по максимуму устранить вред, причиненный вирусом. Долгосрочная память не пострадала, даже какая-то часть кратковременной спасена, но… — Но? — выгибает бровь Фриск. Он, к сожалению, прекрасно понимает, что означают «но» в разговоре с Ал — если уж Док не смогла ничего сделать, то помочь могут разве что эксперты сверху. И то вряд ли. — Но память очень обрывиста и тоже искажена, как от внешнего экранирования, — поясняет Альфис. Она подводит Фриска и стажера, вырвавшегося наконец из лап местной кибер-живности, к капсуле медраствора, в которой, словно экзотический уродец из формалиновой банки, плавает киборг, стремительно обрастая новой силико-кожей на местах повреждений. Толстый кабель нейроконнектора соединяет его с блоком Мэмории, а матричное мелькание в глазах постепенно приобретает осмысленное выражение. — ОС «Разум» успешно запущена, — сообщает Мэмория. — Ух ты, а у него и там все есть! — сообщает зачем-то стажер, и раздражение Фриска возвращается так же стремительно, как и осмысленность в темные глаза киборга. — Конечно, есть, — фыркает Фриск. — Ты что, парень, никогда секс-ботов не видел! — Ну… — мнется стажер и поднимает на Ал смущенный вопросительный взгляд, словно ища поддержки. Как жаль, что в вопросах науки Док абсолютно безжалостна к чужим слабостям. — Мэтти действительно собирался на основе одной из последних секс-моделей своего времени, — отвечает она, игнорируя пунцово-красное лицо стажера. — Но с рядом усовершенствований в системах жизнеобеспечения и оперативной системе. Секс-модель была выбрана в качестве базы в основном потому, что на тот момент именно в этой области кибернетики ученые добились наибольшего сходства с человеческим телом. Ал аккуратно вынимает из раствора одно тонкое запястье киборга, демонстрируя Фриску и Папсу свежий, пока еще контрастно беловатый, по сравнению с остальным телом, участок новой синтетической кожи. — Эпидермальные покрытия с наиболее близкой к человеческим показателям мимической матрицей и проводимостью чувствительности всех диапазонов, от боли до щекотки — это величайшее открытие человечества, — благоговейно сообщает она. — После «Разума» искинов, само собой. Фриск кривится на этот ее тон, хотя, напарник, кажется, начинает забывать о своей стеснительности, и это хоть какой-то плюс. Сам Фриск к этим дифирамбам более чем равнодушен — все равно кусок пластика и железа, покрытый искусственной кожей, никогда не станет в его глазах человеком, даже будь он хоть трижды такой умный, как Ал. Его интересует другое. — Это ты его сделала, так? — спрашивает он, и Альфис запинается на полуслове. — Ты сконструировала это — или участвовала в конструировании — и поэтому знаешь, как он сделан и как его зовут. Альфис молчит, Фриску кажется, она не просто колеблется — пухлые пальцы, все еще держащие запястье киборга, сжимают его с невероятной силой, губа закушена и чуть дрожит в нерешительности. Если бы это не было абсурдом, Фриск подумал бы, что Ал боится говорить правду. — Френсис… — начинает она, но сказать больше не успевает. — Да, дорогуша, ты прав, — слышит Фриск знакомый низкий голос с хрипотцой и, повернувшись к капсуле, видит киборга — вполне бодрого, активного и выглядящего так, словно он король этого мира. Он устраивается в медрастворе, как в дорогой сауне, закинув ногу на ногу, откидывает с лица мокрые пряди и сверкает на восторженную Альфис черными глазами. — И Альфи, детка, прошу тебя, отпусти мое запястье, у меня синяки будут. — Да, конечно! — Док поспешно выпускает на волю тонкую руку, и киборг тут же протягивает ее Фриску. — Приятно познакомиться, красотуля, — подмигивает он ему, и Фриск буквально кожей чувствует, как краснеет где-то за его спиной придурошный напарник. — Я Меттатон, можно просто Мэтти. Прекрасный человек, актер от бога и просто звезда! Альфи помогала создавать мне это идеальное, феерично бомбезное тело! Фриск готов на месте сдохнуть, когда этот… гад… поднимается в капсуле в полный рост, абсолютно не беспокоясь о том, что из одежды на нем только силико-кожа. Вот же дерьмо, думает он, и эта дерьмовая тенденция в жизни уже начинает его подбешивать. Ну почему, почему бы этому Артуру Фиску не сдохнуть каким-либо другим образом, не вмешивая в это Фриска, Альфис и стремного киборга-проститута. — Останься здесь со мной, — гудит подкравшаяся незаметно Пряничек, забыв о недавней любви к Папсу и сияя на обнаженную фигуру в каплях медраствора удивительно радостным взглядом. Она, похоже, чувств Фриска не разделяет.