На далёком Арварохе

*** — Что всё это значит, Шурф? — спросил я, когда, шагнув Тёмным Путём, мы преодолели страшную пустыню и оказались в жалкой, но всё-таки тени кактусовой рощи. Разумеется, приняв необходимые меры безопасности в виде защитных заклинаний. — Откуда они взялись здесь, эти мелкие гадёныши, да ещё в таком количестве? Ты мне никогда о таких не рассказывал! — А ты не обратил внимания на одну их чрезвычайно занимательную особенность? — Ну, особенностей у них было даже чересчур, на мой вкус! — меня передёрнуло от воспоминаний. — И всё же одна заслуживает особого внимания. Они все на одно лицо, как короны с Королевского Монетного Двора. Ты же знаешь, с моим пристрастием к точности, я легко подмечаю малейшие детали и отличия заметил бы непременно. И это говорит об их, скажем так, не совсем естественном происхождении. Хвала Магистрам, что они не настоящие, подумал я. Когда-то мне довелось приказать уничтожить целый народ. Не то чтобы у меня с тех пор появился повод усомниться в правильности принятого тогда решения, но повторять этот, не самый приятный в моей жизни, опыт мне бы не хотелось. Другое дело, расправиться с какой-нибудь нежитью. Тут у меня рука не дрогнет. Оставалось только понять, что это за пакость свалилась нам на головы. Но первым делом всё же следовало отыскать Меламори и убедиться, что с ней всё в порядке. А потом можно и Мир спасать, ну или отдельный континент, как уже получится. — Теперь первым пойду я, — заявил я Шурфу, имея в виду Тёмный Путь. Шурф поморщился, такое явное пренебрежение правилами безопасности было ему совсем не по душе, но возражать не стал. Ну, а что тут возражать, сам виноват, позволил когда-то уговорить себя, что Тёмным Путём можно прийти только в конкретно названное место, и до сих пор не в состоянии расстаться с этим убеждением — пока не найдёт достаточно веское теоретическое обоснование. Я, конечно, отыщу способ переубедить его, но придётся этим заняться как-нибудь на досуге. Сейчас нам немного не до того. Я сосредоточился, мысленно сформулировал цель: «Я хочу оказаться в поселении буривухов рядом с Меламори» и сделал шаг, увлекая Шурфа за собой. Лес, в котором мы очутились, пах смертью и кровью — теперь уже наяву, а не в наваждении. Шурф, по-видимому, совершенно напрасно произнёс защитное заклинание — деревьям в лесу просто-напросто было не до нас. Ещё недавно грозные и опасные, они теперь стояли, безвольно шевеля поникшими ветвями с бесполезными шипами, и я был готов поклясться, что от них исходили настолько ощутимые волны страха, что моим первым желанием было бежать из этого места, куда глаза глядят. — Макс, попробуй дыхательные упражнения, — Шурф и сам ритмично задышал, подавая мне пример. Совет был очень кстати. Я закрыл глаза, сосредоточившись на дыхании, и через несколько минут паника отступила, и я смог осмотреться. Первое впечатление меня не обмануло — лес совершенно очевидно стал ареной жестокой битвы. Земля под деревьями была усеяна сломанными ветками и листьями, как после сильнейшего урагана, кора на деревьях была сорвана и свисала скрученными лохмотьями, обнажая израненные чем-то острым стволы, сочащиеся, как кровью, зелёным соком. Уже знакомые зловещие бурые пятна не оставляли сомнений в том, что произошло здесь совсем недавно. В лесу царила тишина, нарушаемая лишь скрипом уцелевших ветвей и шелестом листьев. Ни единого звука, который свидетельствовал бы о присутствии поблизости хозяев леса — буривухов — не доносилось до нашего слуха. И Меламори тоже нигде не было видно. Самые мрачные предчувствия овладели мной — ведь, если мой способ ходить Тёмным Путём меня не подвёл, я должен был оказаться рядом с ней. При одном условии. Если она была жива. Отыскать с помощью моего метода мёртвое тело, которое находится неизвестно где, у меня не получалось. Я однажды попробовал. Тёмный Путь привёл меня в одно из последних мест, где искомое тело побывало ещё, так сказать, в живом виде. К счастью, если я сначала поддаюсь панике, затем, загнанный в угол и припёртый к стенке, действую, и лишь потом начинаю думать, сэр Шурф обычно придерживается обратной последовательности. В смысле, сначала думает, потом действует, а до паники, угла и стенки обычно дело не доходит, что, безусловно, можно рассматривать как серьёзное преимущество его подхода. Поэтому, пока я хватался поочерёдно то за голову, то за сердце и уже подумывал о том, чтобы начать рвать на себе волосы, он ещё раз внимательно осмотрел землю под ногами, поднял голову, что-то высматривая среди уцелевших ветвей, а потом с лёгкостью, меня всегда удивлявшей, полез вверх по стволу дерева, под которым мы стояли. — Макс! — позвал он откуда-то из глубины кроны. Так легко и грациозно скакать по деревьям я, конечно, не умел, но отчаянье и надежда придали мне сил, и через пару минут, изрядно поцарапанный и в разорванном лоохи, я всё же добрался до большого круглого гнезда, пристроившегося в развилке двух толстых веток. Гнездо это тоже носило следы недавнего побоища — оно угрожающе накренилось набок, тонкие ветки, прежде аккуратно сплетённые друг с другом, теперь торчали во все стороны, пух и перья, выстилавшие дно, были перемазаны кровью. И на груде этих окровавленных перьев совершенно неподвижно лежала Меламори. Одетая в одну только тонкую скабу, покрытую грязью и порванную на плече, со спутанными волосами, в которых застряли мелкие пёрышки, она лежала совершенно неподвижно, не подавая никаких признаков жизни и не реагируя на наше появление. Похолодев, я взглянул на Шурфа, не решаясь спросить… — Она жива, Макс, — поспешил он меня успокоить, — и даже почти невредима, если не считать нескольких царапин. Но совершенно обессилена — видимо, она пыталась колдовать, а сейчас здесь Очевидная магия требует значительных усилий — кстати, неплохо бы разобраться, почему. Он хотел было добавить ещё что-то, но ветки, на которых покоилось гнездо, заскрипели как-то уж совсем зловеще, и мы почли за лучшее продолжить разговор внизу. Недолго думая, я спрятал Меламори в пригоршню и вслед за Шурфом поспешил спуститься на землю. Хвала Магистрам, кем бы ни был мерзавец, устроивший всё это безобразие, полностью отменить Очевидную магию у него не получилось. Во всяком случае, привести леди в чувство и залечить наши царапины Шурфу удалось без особых затруднений. Даже таким грозным ведьмам, как леди Меламори, не чужды некоторые человеческие слабости. Что по мне, так вполне простительно и даже в некотором смысле пикантно оттеняет их могущество. Я даже почувствовал себя кем-то вроде героя, спасшего принцессу из лап дракона, когда, придя в себя, Меламори самозабвенно ревела у меня на плече. Надо отдать ей должное, ревела она недолго, всего каких-нибудь четверть часа. А потом, всё ещё хлюпая носом, не дожидаясь наших расспросов, стала рассказывать о том, что здесь происходило. По её словам, несколько дюжин дней назад буривухи начали замечать, что что-то непонятное происходит с их магией. — Это трудно объяснить обычными словами, Макс, — Меламори по старой привычке обращалась больше ко мне. — Как-то постепенно всё перестало быть так, как хотят буривухи. То подует «неправильный» ветер. То деревья начнут шелестеть не так, как должны. А потом мы заметили, что пустыня возвращается. Сначала незаметно, а потом всё быстрее и быстрее, — Меламори нахмурилась. — Никто не мог ничего понять, даже самые мудрые птицы. А потом появились они — те самые уже знакомые нам карлики. Они шли по земле Арвароха, и следом за ними наступала пустыня. Деревья и кустарники исчезали, словно их никогда и не было, птицы и животные в панике бежали. Завоеватель Арвароха Тойла Лиомурик Серебряная Шишка, посчитав это очередными кознями очередных повстанцев-соперников, выслал им навстречу своих острозубов, но свирепых низкорослых воинов, не знавших пощады, ничто не могло остановить. — Я пыталась присниться тебе, но наша магия — то есть, магия буривухов — ослабела настолько, что даже самое простое сновидение давалось с большим трудом. Мне всё-таки удалось, но я так и не успела ничего тебе рассказать, — она всхлипнула. — А два дня назад в наш лес пришли эти странные коротышки… Они напали внезапно, разоряли гнёзда, рубили деревья. К счастью, большинству буривухов удалось спастись, они улетели туда, куда эти вурдалачьи дети ещё не добрались. А я… Макс, стыдно признаться, я испугалась настолько, что от страха у меня никак не получалось уснуть, чтобы превратиться в буривуха и улететь вместе со всеми… — Грешные Магистры! — воскликнул я, похолодев при мысли, что могли с ней сделать эти злобные карлики. — Но как же… — Как мне удалось спастись? — Меламори неожиданно хихикнула. — Когда я увидела, что они заметили моё гнездо и полезли туда, я решила, что мне конец и — была-не была — попробовала превратиться в того самого Демона Гнева, помнишь, Шурф, из той книжки, что ты мне подарил? И, представьте, у меня получилось, в самый последний момент! Они приняли меня за какое-то местное чудовище и потеряли ко мне интерес. — Что ж, это объясняет твоё состояние, — кивнул мой друг, — такое колдовство отняло у тебя все силы. Меламори снова было разревелась, но на сей раз быстро успокоилась. Шурф протянул ей набитую трубку, а я наконец вспомнил о существовании Щели между Мирами — после того, как спасённая барышня заявила, что голодна как дюжина вурдалаков — и раздобыл нам роскошный для полевых условий ужин. Даже мороженое для дамы не забыл.